После случая с расстрелом красногорских чиновников и эпизодом на станции скорой помощи в Симферополе, когда органы правопорядка не смогли пресечь действия преступников и оперативно их задержать, в экспертной среде и соцсетях вновь заговорили о расширении прав жителей страны на оружие самообороны. «Лента.ру» пообщалась с Марией Бутиной — лидером общественной организации «Право на оружие», превратившейся недавно из межрегиональной в общероссийскую. Мария рассказала о борьбе с порочной судебной и следственной практикой привлечения к ответственности людей, защищавшихся от нападения, а также об инициативе оснастить суды и прочие госучреждения камерами хранения гражданского оружия.
«Лента.ру»: Приведите пример какого-либо из недавних уголовных дел в отношении успешно оборонявшегося человека.
Мария Бутина: Несколько месяцев назад мы защищали женщину, которая спасла себя и двоих маленьких детей — грудничка и девочку пяти лет. Защищалась с помощью обычного кухонного ножа от огромного пьяного мужчины, угрожавшего ей убийством. Она только выставила нож, мужчина сам на него напоролся. Впоследствии мы помогли ее адвокату, привлекли внимание общественности, присутствовали на заседании суда. В итоге с нее сняли все обвинения.
Так громко нужно сопровождать каждое дело, или человеку достаточно все же соблюдать некие меры предосторожности при пользовании оружием?
Я думаю, что это отголоски советской системы, в которой действовало правило «есть труп — значит, кто-то должен сесть». Мы рекомендуем владельцам оружия в первую очередь не выходить за пределы необходимой самообороны, самим вызвать скорую помощь и полицию. Оказать какую-то возможную доврачебную помощь напавшему, встретить экстренные службы. Но все это не гарантирует защиту от уголовной ответственности. Есть примеры, когда прибывшие на место полицейские говорили человеку, что он молодец и все сделал правильно, а через несколько дней возбуждалось дело об убийстве. Чуть ли не единственный шанс для человека, законно применившего оружие сегодня, — это обращение во все возможные общественные организации и СМИ.
Правила необходимой самообороны люди представляют весьма расплывчато. Согласно общей формуле, нанесенный вред должен соответствовать характеру и степени грозившего вреда. К девушке на улице ночью через кусты ломится мужчина. Может, он хочет попросить прикурить, а может и убить. Нужно обязательно дождаться и спросить?
Есть две концепции самообороны. Первая называется «Стой, где стоишь». Она предусматривает, что вы стоите на месте и можете применять оружие, если кто-то вторгается на вашу территорию с целью нападения. Эта концепция работает в США, Израиле, Италии. Другая модель — под условным названием «Отступай, пока можешь» — работает в России, Великобритании, ряде других европейских стран. Она предусматривает, что человек, на которого напали, убегает сколько может и, когда его уже зажмут в угол и начнут бить — применяет оружие. При этом нужно предупредить преступника о том, что он сейчас получит пулю, если не отстанет, и так далее.
Мы, получается, находимся в одном ряду с Великобританией?
С 1996 года в Соединенном Королевстве последовательно ужесточали законодательство в сфере оружия, и в итоге уровень преступности там увеличился в два раза. Отмечу, что вообще не было такого, чтобы с разрешением личного короткоствольного оружия в какой-нибудь стране количество преступлений возрастало.
Расскажите о вашей инициативе «Мой дом — моя крепость», которая довольно быстро набрала на сайте «Российская общественная инициатива» необходимые сто тысяч голосов.
Эта инициатива прошла необходимые проверки, федеральные комиссии, попала в правительство и два года уже находится там. Никаких подвижек нет. Мы неоднократно выходили на митинги, писали обращения. Концепция «Мой дом — моя крепость» — это первый шаг в сторону защиты своего жилища и семьи. Она предполагает, что если кто-то вторгается в ваш дом, вы имеете право сразу применить оружие.
А если обознаешься?
Согласно статистическим данным, полицейские принимают законопослушного гражданина за преступника в одиннадцати процентах случаев, а вот человек, на которого нападают, ошибается лишь в двух процентах. Думаю, вы точно отличите того, кто пришел погостить, от злодея, решившего убить вашу семью.
История с «красногорским стрелком» Амираном Георгадзе показывает, что даже у такого влиятельного и респектабельного бизнесмена однажды может «съехать крыша», и он направит оружие против невинных людей.
С легальным оружием не совершается преступлений. Об этом говорит статистика, конкретные цифры. После страшного случая в Красногорске мы вышли с инициативой о том, что чиновникам необходимо иметь гражданское оружие, так же как учителям, работникам скорой помощи, дальнобойщикам. У чиновника в Красногорске был шанс, когда у стрелявшего заклинило оружие.
Примечательно, что в России действует запрет на вход с оружием в общественные и государственные учреждения. Стрельбы в кабинете замглавы Красногорского района не случилось бы, если бы должным образом сработала охрана.
В США существует масштабное общественное движение против так называемых «Guns-Free zone». Если вы посмотрите статистику массовых расстрелов в Штатах, вы увидите, что они всегда происходят там, где законопослушным гражданам запрещено носить оружие. Преступник, как это было недавно на военной базе в Теннесси, сознательно идет туда, где люди разоружены.
В продолжение темы о запретных зонах: на днях на сайте «Российская общественная инициатива» появилось предложение оборудовать в общественных учреждениях камеры хранения для оружия. Насколько это необходимо?
Это очень серьезная проблема. Допустим, гражданина вызвали повесткой в суд. При себе он имеет оружие, которое носит законно. Доходит до рамки металлоискателя — и там ему говорят, что с оружием зайти нельзя, а сдать его не получится. При этом у человека назначено конкретное время встречи. Вариант у него только один: вернуться домой и оставить ствол там. Как он будет передвигаться без него, каким образом защищаться — никого не интересует. Оставить оружие в бардачке нельзя. Если оно будет украдено, человек понесет ответственность за утрату оружия. Отдать товарищу тоже не получится.
Ограничения касаются не только судов и административных зданий. Фактически владелец оружия может ходить с ним только на прогулки.
Скорее всего, будущий состав Госдумы этот вопрос пересмотрит. Что же касается частных организаций и учреждений, то заставлять их владельцев обустраивать камеры хранения для оружия нельзя.
Все-таки общественное мнение, отношение к вооруженным людям в России в целом негативное, что связано с регулярными хулиганскими выходками тех же «свадебных стрелков».
В том и дело, что люди у нас узнают об оружии чаще всего в контексте каких-то противоправных действий. Таким образом и формируется негативное отношение. Реклама оружия в России серьезно ограничена. Существуют специализированные журналы, которые читают в основном те, кто уже «в теме». Широкие массы людей остаются в неведении. С другой стороны, необходимо работать с самими стрелками. Первоочередной задачей организации «Право на оружие» является развитие оружейной культуры. Наши клубы работают в Москве, Петербурге и еще девяти регионах. Учим людей правильно обращаться с гражданским оружием, консультируем владельцев.
Кто эти люди, владеющие гражданским оружием и посещающие тиры? Сколько их?
Их не так много, к сожалению. У нас сегодня около пяти миллионов владельцев гражданского оружия. В их числе владельцы ружей, карабинов, травматического (теперь оно называется огнестрельным оружием ограниченного поражения) и газового оружия. На руках у граждан примерно шесть с половиной миллионов различных стволов, по преимуществу это ружья — более дешевый и простой вариант. В тирах появляется все больше женщин, занимающихся практической стрельбой. Но в целом, конечно, в том же «Праве на оружие» 98 процентов мужчин.
Оружие и машины — любимые мужские игрушки. Но зачем давать им настоящие и весьма опасные пистолеты, если для игры подойдут пейнтбольные и пневматические?
Есть такой стереотип, что за оружием гоняются молодые люди, чтобы казаться крутыми, красоваться перед друзьями. На самом деле основная масса владельцев — это состоявшиеся семейные мужчины в возрасте от 30 до 60 лет, которые, как правило, имеют детей, небольшой бизнес или хорошую должность в компании или госструктуре. Это наш средний класс. Им есть что терять, соответственно — есть потребность это защищать.
Но ведь много и тех, кто купил ружье, и оно годами пылится в сейфе. В стрельбе они не упражняются и при необходимости просто не сумеют или не успеют им воспользоваться.
Как бы скептически к этому ни относились, но и такая мера работает. Когда в 1996-м приняли закон «об оружии», количество коттеджных краж сократилось почти до нуля. Преступник, конечно, понимает, что у кого-то ружье есть, а у кого-то нет. Один умеет им пользоваться, а другой нет. Однако появился серьезный риск, и многие пойти на него не решаются. Так что гражданское оружие защищает даже тех, у кого его нет.
О чем говорят ваши оппоненты — противники расширения права на оружие?
Противников как таковых, я думаю, нет. Есть те, кто не владеет достаточным количеством информации. Все их аргументы разбиваются реальной жизненной практикой. Бессмысленно оперировать такими понятиями как «оружие создано для того, чтобы убивать» и так далее. С легальным оружием совершается 0,006 процента преступлений, в число которых входит и браконьерство, и неправильное хранение.
Если все будут вооружены, во что же превратятся конфликты на дорогах? В бесконечные перестрелки?
Получается, что в Молдавии можно, в Эстонии тоже, а вот в России «другой менталитет». Я не верю, что граждане нашей страны в чем-то неполноценны и излишне агрессивны. Объективных данных об этом нет.
Как вы относитесь к обучению детей стрельбе? Или вы работаете только с совершеннолетними?
Мой папа охотник. Я выросла в Алтайском крае. И для нас это было занятием естественным. Отец учил обращаться с оружием меня и мою сестру. Я считаю, что оружейная культура должна прививаться с детства, и поддерживаю тех, кто берет детей на стрельбище. Кстати, дети там ведут себя даже более дисциплинированно, чем взрослые.