Перед правительством Вьетнама стоит трудновыполнимая задача: до конца года приватизировать около двухсот предприятий. Необходимость этого шага назрела давно. Опыт показал, что крупные компании, находящиеся в госсобственности, вместо того чтобы стать локомотивом экономики, превратились в обузу и рассадник коррупции. Достаточно сказать, что 19 июля этого года указом премьер-министра был освобожден от должности глава совета директоров вьетнамской нефтяной госкорпорации PetroVietnam Нгуен Суан Шона. А еще через пару дней за Шоном пришла полиция — он был арестован по обвинению в растрате почти 40 миллионов долларов. А до того топ-менеджеры шипинговой компании Vinalines Зыонг Чи Зунг и Май Ван Фук были приговорены к смертной казни за халатное управление государственными ресурсами в ущерб национальной экономике. Однако, как выяснилось, желающих выкупить предприятия у государства найти непросто. «Лента.ру» постаралась разобраться в том, почему госкомпании не оправдали возлагавшихся на них надежд и оказались сегодня не нужны ни государству, ни инвесторам.
Государственные компании современного типа во Вьетнаме немногим моложе самой рыночной экономики. В 1986-м страна стояла на грани катастрофы — не хватало даже простейших бытовых товаров, промышленность стагнировала, накапливался внешний долг, а инфляция достигала 775 процентов. Выход из кризиса был найден в виде системных рыночных реформ, так называемого обновления — «дой мой». Одним из важнейших изменений стало внедрение принципа многоукладности экономики, то есть помимо государственного сектора признавались также частный, коллективный, индивидуальный и государственно-капиталистический.
Правящая Коммунистическая партия Вьетнама (КПВ) объявила о строительстве «рыночной экономики социалистической ориентации». Одним из инструментов этой ориентации как раз и должен был стать госсектор, которому отвели центральную роль в грядущем экономическом подъеме. Снятие торгового эмбарго и нормализация отношений с США (в 1995 году) открыли для Вьетнама кредиты Всемирного банка и Азиатского банка развития. В стране появились иностранные инвесторы.
Интеграция в мировую экономику принесла Вьетнаму надежду на экономическое чудо — в 2000-2005 годах средний рост ВВП составлял 7,5 процента. Количество денег в стране росло очень быстро, и правящий класс стремился сохранить близость к этим деньгам. В 2006-м премьер-министром стал Нгуен Тан Зунг — молодой реформатор, уделявший много внимания госкомпаниям. Если его предшественник Фан Ван Кхай за девять лет на посту создал лишь два госпредприятия (кораблестроительную Vinashin и горнодобывающую Vinacomin), то Зунг только за первые несколько лет премьерства создал одиннадцать.
Тогда и заговорили о том, что принадлежащие государству гиганты станут «железными кулаками» вьетнамского экономического прогресса. Считается, что руководство Вьетнама вдохновилось крупными концернами в передовых азиатских странах — южнокорейскими чеболями и японскими кэйрэцу. Вьетнамские госкомпании получали доступ к дешевым кредитам, значительную долю внешней помощи, льготные тарифы на воду и электроэнергию, приоритеты при выполнении госзаказов и, собственно, государственные инвестиции. Однако тепличные условия не пошли на пользу эффективности.
Как это часто бывает при таких высоких темпах, рост вьетнамской экономики был не слишком эффективным. Увеличение производительности труда явно не поспевало за инвестициями, да и сами капиталовложения не всегда давали необходимую отдачу: для того чтобы увеличить ВВП на один процент, необходимо было увеличивать инвестиции на шесть процентов (при среднем для азиатских стран значении в три процента). Эти и другие проблемы во вьетнамской экономике, в какой-то мере естественные для стран экспортной ориентации, продолжали накапливаться и крайне неудачно совпали с мировым финансовым кризисом 2008-2009 годов.
Обвал фондового рынка, новый виток инфляции, снижение темпов роста, массовое закрытие предприятий вынудили элиты искать причины неудач. Одной из них оказалась чудовищная неэффективность госкорпораций. Развитие законодательной базы не поспевало за рыночными преобразованиями, а в сочетании с политической монополией КПВ и вовсе открывало безграничные возможности для коррупции и нецелевого расходования средств.
Пожалуй, самым громким скандалом стал крах компании Vinashin. Пересозданный в 2006-м в форме госкорпорации, этот судостроительный гигант должен был к 2015 году стать четвертой в мире компанией в своем секторе. Государство ссудило предприятию больше миллиарда долларов по льготным ставкам, выделяло ему земли под новые объекты и закрывало глаза на конфликты интересов, халатное отношение к отчетности и финансовой дисциплине. При этом вливавшиеся деньги часто уходили в дочерние структуры, которые торговали на бирже, скупали недвижимость или строили электростанции, — в общей сложности таких предприятий набралось более 200.
Однако мало какие из этих дочек Vinashin оказались прибыльными, да к тому же начались проблемы в мировой экономике — более 160 контрактов были отменены. Долги компании выросли до 4,4 миллиарда долларов, а в 2010-м она оказалась неспособна выплатить 600 миллионов займа иностранным инвесторам. В итоге Vinashin пришлось срочно реструктуризировать, а судостроительная мечта канула в Лету. В марте 2012-го суд портового города Хайфонга приговорил руководителя компании к 20 годам тюрьмы за растрату.
История Vinashin оказалась во многом типичной. Действия госкомпаний сравнивали с поведением подростка, который, взяв отцовскую кредитку, едет в Лас-Вегас: если он выиграет, то заберет выигрыш себе, а если проиграет, то по счетам расплатится родитель. Нужно добавить, что игроки из них были никудышные. Нефтедобывающая PetroVietnam много и неудачно инвестировала в стройки, отели и таксопарки. Производитель каучука Vietnam Rubber Group — в гидроэлектростанции. Транспортной Vinalines с ее флотом подержанных судов не удалось даже выйти на самоокупаемость. Подобные проблемы обнаружились у большинства государственных гигантов: минеральной Vinacomin, электроэнергетической EVN, строительной Vinaconex. В 2011 году из 1300 госкорпораций только четыре компании приносили 80 процентов всего дохода этого сектора.
В конце 2010-го история из чисто экономической перешла в политическую плоскость: зазвучали призывы вынести вопрос о доверии премьеру Нгуен Тан Зунгу на голосование Национального собрания в связи с крахом Vinashin. До голосования тогда не дошло, но на XI съезде Компартии в начале 2011 года против Зунга была развернута масштабная кампания. Кто-то (возможно, близкий к президенту Чыонг Тан Шангу) слил прессе информацию об огромных финансовых потерях Vinashin. Последовала волна общественного обсуждения проблемы неэффективных госкорпораций и вообще всего управления экономикой, за которую во Вьетнаме традиционно почти полностью отвечает премьер-министр.
Критика в адрес правительства продолжилась в ходе пленумов Центрального комитета КПВ в 2011-2012 годах. При довольно строгом государственном контроле за интернет-средой во Вьетнаме в то время появилось большое количество новых блогеров, активно обсуждавших ошибки правительства. Был арестован банкир Нгуен Дык Киен, которого подозревали в близких дружеских связях с дочерью премьера. На шестом пленуме членам ЦК КПВ был представлен предварительный доклад, который предполагал принятие соответствующих дисциплинарных мер в отношении «одного из членов политбюро» (читай — премьера Зунга).
В ходе обсуждения доклада появились слухи, что ЦК почти единогласно проголосует за доклад, но через пару дней ситуация неожиданно изменилась и премьера поддержали 70 процентов членов ЦК. И все же на открытии сессии Национального собрания Зунг при телекамерах извинился за неумелое управление экономикой, неэффективность работы госкорпораций и признал свою «политическую ответственность» за ошибки правительства.
В июле 2013-го Национальное собрание проголосовало по вопросу доверия правительству и высшему руководству страны. Нгуен Тан Зунг получил 32 процента «низкого доверия», что для вьетнамской политической системы означало положение, близкое к критическому. Выходило, что один из «четверки» коллективного руководства по количеству мало доверяющих ему членов парламента получил третий с конца результат из сорока семи официальных лиц.
Вероятно, сохранение за Нгуен Тан Зунгом премьерского поста означало, что КПВ предпочла сохранить стабильность в элитах и избежать нового витка внутренней борьбы. Зунг серьезно взялся за восстановление своих позиций, и в сочетании с улучшением экономической конъюнктуры это дало положительный эффект: в 2014 году рейтинг Зунга сильно вырос, и лишь 13 процентов членов Нацсобрания поставили ему худшую оценку в ходе нового голосования. Сыграла свою роль не только жесткая позиция премьера в противостоянии с Китаем в Южно-Китайском море в мае 2014-го, но и более серьезный подход к проблеме госкомпаний.
Наравне с консолидацией банковской системы активизация реформы госсектора стала ключевым пунктом экономических преобразований премьер-министра. Реформа состоит из двух основных элементов — частичная приватизация (equitization) и избавление от непрофильных активов. Надо сказать, что первый пункт с разной степенью успешности реализовывался еще с начала 1990-х. С 2001-го процесс постепенно набрал обороты, и доля капитала, которую «съедал» госсектор, уменьшилась с 60 процентов до 28 процентов в 2012-м. Но госкомпании продолжали и продолжают создавать трудности для экономики, особенно из-за своих долгов.
За два года до XII съезда КПВ, который состоится в 2016-м, премьер распорядился частично приватизировать 432 госкомпании. Сегодня каждый месяц приходят новости о выходах компаний на IPO и новых стимулирующих мерах вроде ослабления барьеров для иностранного участия в госконцернах. Акционируемые компании передают государственную долю в управление специальной компании, а остальное выставляют на продажу стратегическим инвесторам или на публичные аукционы, профсоюзам и работникам. Некоторые компании правительство стремится полностью передать в частные руки — как, например, молочную VinaMilk.
И тем не менее реформа дается нелегко. Во-первых, структура владения госкомпаниями бывает очень запутанной: частью государство владеет через министерства, другими частями — через местные органы власти, а некоторые вообще принадлежат к отдельной юридической категории «экономических групп» или «генеральных корпораций». Во-вторых, приватизация государственного бизнеса вызывает сопротивление как бюрократии, так и самих компаний, не желающих отдавать контроль и терять доступ к коррупционной ренте. В-третьих, сами компании далеко не всегда возбуждают аппетиты инвесторов из-за своей неэффективности. Так, национальному авиаперевозчику Vietnam Airlines удалось продать лишь чуть более трех процентов акций, хотя вьетнамский рынок авиаперевозок — третий в мире по темпам роста.
Кроме того, сегодня внутри Вьетнама элементарно не хватает средств для приватизации всего государственного бизнеса — деньги придется привлекать из-за рубежа. Для этого появляется новый шанс: подписание соглашения о Транстихоокеанском партнерстве (ТТП) наверняка увеличит инвестиционную привлекательность Вьетнама. Новые условия, в которых вьетнамский бизнес окажется после вступления в силу соглашения, вынудят предприятия приспосабливаться, учиться конкурировать. Но дело не только в этом. ТТП содержит очень важную главу, посвященную регулированию государственного сектора. Новые договоренности обяжут вьетнамские госкомпании соблюдать более жесткие нормы конкуренции, выбирать подрядчиков исключительно на коммерческой основе и сделают их подвластными судам стран-участниц партнерства.
Крупный государственный бизнес — не новое явление для стран Восточной Азии. Однако Вьетнам попытался поставить госкорпорации в авангард экономики не в самый удачный момент. Сейчас к реформе страну подталкивают необходимость выправления общей экономической ситуации, внешние обязательства и — не в последнюю очередь — внутриполитическая ситуация. Госкомпании связывают с именем премьера Нгуен Тан Зунга, который является, пожалуй, наиболее сильной политической фигурой во всем постреформенном Вьетнаме. Мало кто сомневается в том, что он связывает самые большие надежды с грядущим XII съездом КПВ. Его успех на съезде и шансы стать генеральным секретарем партии будут в значительной степени зависеть от итогов приватизации. Если госкомпании покажут результат —значит, экономику и страну можно будет доверить Зунгу еще на пять лет.