На днях в Госдуму поступило предложение ввести ответственность за обнародование человеком своей сексуальной ориентации: каминг-аут предлагается приравнять к пропаганде гомосексуализма. Петербургская ЛГБТ-феминистка, публицистка и общественная деятельница Белла Рапопорт рассказала «Ленте.ру» о своем отношении к подобным инициативам, о введении ответственности для пользующихся услугами проституток и о защите прав женщин — как в сексуальной сфере, так и в социальной жизни.
«Я в последнее время предпочитаю о женщинах вообще не говорить. Потому что все говорят именно о них — как жертвах насилия, о проституированных женщинах, о виктимном поведении женщин. Таким образом говорящие избегают упоминать мужчину. Мужчину как покупателя женского тела, мужчину-проститутора, мужчину как виновника в определенном смысле этой ситуации. Возможно, существуют какие-то женщины, которые хотят заниматься проституцией. Есть те, кого похитили или заставили, но разве мужчины при покупке секса искренне интересуются обстоятельствами жизни этих женщин или тем, как они себя чувствуют? Нет, только при обсуждении вопроса о легализации проституции они «грудью встают» за права «секс-работниц». Если смотреть на ситуацию объективно, то если бы не было мужчин, которые покупают женщин, то есть людей, которые платят, чтобы заняться сексом с телом, которое их не хочет, проституции бы не было. Считается, что мужская потребность в сексе отличается от женской, что она очень важна, что женщина обязана удовлетворять ее в любом случае. Фокус во взгляде на проституцию нужно смещать в сторону потребителя. Ведь даже там, где проституция запрещена, клиентов чаще всего не наказывают, хотя без них ее бы не было. Я считаю, что повсеместное распространение проституции и сексуальное насилие связаны неразрывными узами».
«Ситуация, когда женщину принуждают к сексу, не обязательно лежит в контексте купли-продажи между малознакомыми людьми. Ее подчиненное положение в отношениях (браке, романтической связи или сожительстве) тоже приводит к тому, что она вынуждена заставлять себя соглашаться на секс, не испытывая физического и/или психологического желания, и считать это нормой. Я не говорю о том, что женщина никогда не хочет секса, но наверняка в жизни каждой случались эпизоды, когда она делала это, не желая того — из чувства долга, вины, приязни, благодарности, боязни, что о ней плохо подумают. Мужчин это зачастую устраивает. И повсеместно укорененная мысль о том, что женщине вовсе не обязательно испытывать желание, быть готовой к сексу для того, чтобы им заниматься, и приводит к насилию и его безнаказанности, и обвинению жертвы. Я считаю, что и мужчин, и женщин, юношей и девушек нужно образовывать в этой сфере, объяснять им, что ни они, ни их партнер не обязаны заниматься сексом, если им не хочется, что они вправе находиться в гармонии со своими телами. И ни брак, ни отношения этого права не отменяют».
«Я пока не забегаю так далеко, чтобы предполагать, какого рода наказание — административное или уголовное — и в какой форме должны нести клиенты проституированных женщин. Мне пока вообще не верится, что в нашей стране криминализация их деяний возможна. Пока хотелось бы хотя бы повлиять на общественное мнение в этом отношении. Есть страны, где пользование услугами проститутки считается уголовно наказуемым. За это полагается штраф или недолгое тюремное заключение, хотя на самом деле чаще всего никого не сажают, ограничиваются штрафом. И уже этот факт влияет на сознание мужчин. Многие из них, особенно молодые, уже не идут на покупку женского тела, вообще не представляют это возможным. Исследователи отмечают, что даже в заграничных поездках покупают секс мужчины из тех стран, которым и дома это можно, — немцы, голландцы. И дело даже не в тяжести наказания, а в том, что запрет озвучен на законодательном уровне. Если в обществе постоянно говорят, что пользоваться чужим телом за деньги (или вообще без обоюдного желания) — плохо, что это насилие над женщиной, то многие задумываются. Кто-то перестает покупать проституток, потому что боится суда и штрафа, а кто-то просто наконец осознает, что это по-человечески неправильно».
«Для женщины исключение мужчин из личной жизни не подразумевает обретения свободы от проблем, которые сопровождают жизнь женщины гетеросексуальной. Это и отсутствие телесной неприкосновенности, и угроза насилия, и неуважение, оскорбление по признаку пола, и "стеклянный потолок" в карьере. Кстати, и в личной жизни, даже если в ней нет мужчин — в силу того, что в обществе не сформирован приоритет свободы распоряжения собственным телом — есть и принуждение, и гендерные роли, и сексуальное насилие женщины над женщиной. Это, кстати, говорит о том, что все разговоры об «особых потребностях» мужчин в интимной сфере, в удовлетворении которых они не могут себе отказать, и отсутствии таких потребностей у женщин, — необоснованны. Насилие — это вообще не о сексе и не об удовольствии от него. Насильникам любого пола нужна власть, а не физиологическое удовлетворение».
«О том, что проблемы надо озвучивать, говорит хотя бы история с "телочками" (Белла Рапопорт стала широко известна в СМИ после ее заявления о том, что пренебрежительная риторика в отношении женщин — в частности, определение «телочки», ущемляет их права — прим. «Ленты.ру»). Среди моих знакомых есть, конечно, те, кто употребляет это слово и ему подобные. Но если раньше они об этом не задумывались, то теперь бывает, что в моем присутствии кто-то говорит: "И вот эта телочка... Ой, Белла, извини, девушка". Может быть, пока они так себя окорачивают из-за меня, моего присутствия, но мне кажется, что это уже положительная динамика. Люди задумываются над своей речью. Мне много писали и до сих пор пишут мужчины — о том, что раньше они использовали пренебрежительные определения, не понимая их сущности, не придавая им значения, а теперь поняли и стараются таких слов избегать. А женщины пишут, что думали о "телочках" и прочих подобных определениях так же, как я, но боялись высказаться публично или даже наедине со своими партнерами, а после той медийной истории получили моральную поддержку и стали открыто высказывать свое неприятие мизогинной риторики. Меня это очень радует».
«Про инициативу запретить каминг-аут могу только процитировать поговорку: "Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет". И эти законотворцы, и Милонов, и другие публичные персоны со взглядами, подобными милоновским, имеют возможность влиять на общество, поскольку у них есть доступ к СМИ. И, конечно, их риторика способствует ограничению прав человека как минимум на бытовом уровне: даже если такие законы не принимаются, они поддерживают и без того гомофобные настроения, и представителям ЛГБТ просто-напросто опасно ходить по улицам. Но проблема, на мой взгляд, не в отдельных лицах, а в настроении общества в целом».
«В России существуют кризисные центры, государственные и негосударственные. Государственные занимаются в основном противодействием абортам и поддержкой традиционной семьи. Негосударственные помогают женщинам, пережившим насилие, справиться с этой ситуацией. Но негосударственных центров мало, и возможности их ограничены. Без взаимодействия с прокуратурой и реальной поддержки государства эффективно бороться с насилием и его последствиями, с проституцией невозможно. Тем женщинам, которые хотят прекратить продавать свое тело, нужно на что-то существовать, учиться, профессию получать. А у нас государству не до этого. В стране кризис, растет безработица, и первыми увольняют женщин, потому что считается, что мужчинам работа нужнее — им нужно семью содержать».
«Когда мужчины говорят, что в навязчивых попытках познакомиться, приставаниях, непрошеных комплиментах и тому подобном нет ничего оскорбительного для женщин, что женщины должны едва ли не польщенными себя считать, мне всегда хочется предложить им представить себя в нашей роли. Ты просто идешь по улице по своим делам, возможно, у тебя плохое настроение, или ты занят серьезными мыслями — а тебе свистят вслед, говорят пошлости. У меня в таких ситуациях ощущение, что меня "ставят на место". Мол, ты женщина, мы имеем право тебя оценивать и озвучивать свои оценки в любой момент. Понятно, что похлопывания и пощипывания за разные части тела меня не покалечат. Но они дают мне понять, что у меня нет права на неприкосновенность моего тела, нет права спокойно ходить по улице в той одежде и с тем выражением лица, с которым я хочу. А если ты выражаешь нежелание знакомиться или недовольство приставаниями, пытаешься отстоять свое личное время и пространство, сомнительный флирт переходит в агрессию, люди начинают грубить: "Что это ты такая кислая, а?", обзывают шлюхой, угрожают, хватают за руки, например. Конечно, люди не могут не общаться и не знакомиться в принципе, но вопрос в тоне, в подборе слов и в реакции на слово "нет". В уважении к отказу. Культурный человек должен знать, что после "нет" и "не хочу" нужно вежливо оставить другого человека в покое. Неважно, мужчину или женщину».