Deutsche Bank, мастодонт финансового сектора континентальной Европы, переживает явно не лучшие времена. К масштабному разбирательству по отмыванию денег в России прибавились еще и рекордные квартальные убытки. Видя тяжелое финансовое положение кредитной организации, ее новый руководитель Джон Крайан решил приступить к хирургическим решениям. Банк будет сокращать издержки в первую очередь за счет массовых увольнений и отделения второстепенных структур от головной фирмы. Однако инвесторы считают, что этого будет мало.
29 октября Deutsche Bank отчитался о рекордных убытках. По итогам третьего квартала он потерял 6 миллиардов евро. В основном они пришлись на резервирование средств под возможные убытки по правовым спорам, а также списание активов из-за изменения требований к капиталу. Цифра впечатляющая — с учетом того, что вся прибыль банка в 2014 году составила 1,7 миллиарда евро. За первое полугодие 2015 года чистый доход кредитной организации составил чуть более 1,3 миллиарда евро.
На судебном фронте банку приходится сталкиваться с атаками по всем направлениям. Так, кредитная организация оказалась замешана в деле о манипулировании межбанковским рынком. 9 октября бывший трейдер банка Майкл Росс Картлер признался в махинациях с Лондонской межбанковской ставкой (LIBOR). Он вступил в сговор с другими трейдерами, чтобы увеличить собственный доход. По делу LIBOR Deutsche Bank должен заплатить 2,5 миллиарда долларов штрафа американским регуляторам.
Мало того, в этом году вскрылись еще и махинации по переводу российских денег на 6 миллиардов долларов в Лондон. Предположительно штраф составит сравнительно небольшую сумму — 200 миллионов долларов, но по мере раскручивания дела могут появиться новые претензии. Речь идет о нарушениях санкций против России, а американские регуляторы во всех случаях обхода режима санкций в последние десятилетия принимали самые жесткие меры даже к финансовым гигантам Уолл-Стрит, не то что европейцам. В общем, резервирование многих миллиардов долларов на возможные убытки определенно имеет смысл.
Разумеется, такие новости не оставили топ-менеджмент равнодушным. Была опубликована программа реструктуризации, целью которой объявлено сокращение издержек под названием «Стратегия 2020». В первую очередь она предполагает массовые увольнения. В частности, 9 тысяч человек будет сокращено только в головных структурах, а еще 20 тысяч предполагается «отцепить» в рамках продажи активов. Наконец, в 2015-2016 годах не будут выплачиваться дивиденды акционерам.
На первый взгляд, причины таких радикальных перемен не очевидны. Катастрофические убытки носят в основном бумажный характер, а что до операционной деятельности — так ее результаты вполне сносны. По сравнению с аналогичным периодом прошлого года операционная прибыль в третьем квартале выросла на 7 процентов, а выручка от торговли валютой и облигациями (главное подразделение в инвестбанке) выросла сразу на 20 процентов — до 1,73 миллиарда евро. Это несколько лучше прогнозов аналитиков (1,57 миллиарда евро). Значит ли это, что проблемы DB временные и вызваны исключительно стечением обстоятельств?
Не совсем. Если посмотреть глубже, то инвестиционный гигант выглядит довольно неповоротливым и неэффективным. Во-первых, показатель достаточности капитала составляет 11,4 процента, что существенно меньше, чем у большинства конкурентов. Во-вторых, соотношение между издержками и доходами достигло уже 89 процентов, хотя по плану трехлетней давности предполагалось сократить его до 65 процентов. В-третьих, в прошлом году соотношение прибыли на объем активов составило всего 0,04 процента. Наконец, соотношение между рыночной капитализацией банка и чистыми материальными активами составляет 60 процентов, тогда как у его основных конкурентов — в два раза больше. По объему активов банк занимает третье место в Европе, а по рыночной стоимости акций — лишь тринадцатое.
Все эти показатели оставляют четкое ощущение если не надвигающейся катастрофы, то как минимум очень и очень серьезных проблем. Инвестиционный банк, долгое время считавшийся передовым в Европе, взлетевший в 1990-е годы на небывалые высоты, сейчас стремительно теряет позиции. И новый менеджмент во главе с Джоном Крайаном пытается сейчас этот процесс затормозить. Хотя порой довольно трудно понять, с чего вообще начинать распутывать этот клубок проблем.
К примеру, долгое время банк поддерживал конкуренцию между разными командами трейдеров, рассчитывая этим максимально мотивировать своих ведущих сотрудников. Стратегия оказалась так себе: немногочисленные плюсы от борьбы трейдеров полностью затмил тот факт, что у банка просто нет общего для всех программного обеспечения. Это кардинально усложняет взаимодействие не только с клиентами, но и с регуляторами, а также облегчает работу киберпреступников. Не в последнюю очередь из-за отсутствия единой системы произошла весьма громкая ошибка в прошлом месяце, когда трейдер перевел не на тот счет сразу 6 миллиардов долларов.
Сейчас в планах Крайана — создание отдельного цифрового банка, который должен будет, в частности, генерировать идеи для всей компании. И таких мелких шагов в разных сферах предстоит сделать множество, чтобы вернуть кредитную организацию к нормальным показателям прибыльности. Пока все эти реформы осуществлены не будут, рассчитывать на возвращение утраченных позиций не стоит. Но времени на это может и не хватить, если учесть, как быстро ухудшаются показатели банка.
После известий о многочисленных проблемах в Deutsche Bank многие наблюдатели сразу начали вспоминать историю Lehman Brothers — пятого по величине инвестбанка США, который столкнулся с массивом плохих активов, кризисом ликвидности и в итоге очень громко лопнул в сентябре 2008 года. Крах Lehman стал началом острой фазы глобального финансового кризиса, от последствий которого мир не может оправиться до сих пор.
В нашем случае ситуация обостряется тем, что DB намного больше Lehman, — по объему активов он в несколько раз превосходит американский банк (а банкротство Lehman стало крупнейшим в истории). Соответственно, и ущерб от его падения будет многократно большим. Такой крупный банк потянет за собой более десятка только кредитных учреждений: принцип домино в таких случаях работает безотказно. Причем сразу следует отметить, что мировым центробанкам (США и ЕС, в частности) особенно нечего будет противопоставить новому кризису, поскольку ставки понижать уже некуда, а программы «количественного смягчения» и так работают повсеместно.
Разумеется, алармизм тоже был бы излишним. Ситуация в Deutsche Bank пока выглядит не настолько плохо, как в Lehman, который с начала ипотечного кризиса в 2007 году начал трещать по швам. Да и общая обстановка в глобальной экономике несколько лучше, чем семь-восемь лет назад. Однако есть и весьма тревожные звонки.
В первую очередь речь идет о состоянии всей финансовой системы Евросоюза. Кризис в Греции, дисбаланс между экономическим развитием государств ЕС и анемичный рост явно не благоприятствуют твердому положению банков. В то время как их американские собратья в целом пришли в себя после «идеального шторма» в мировой финансовой системе, европейцы выглядят шатко. До сих пор лишь меньшинству из них удалось провести успешную реструктуризацию, при том что почти все ведущие игроки сменили топ-менеджмент.
Инвестиционные банки США стремительно отвоевывают у европейцев долю на рынке: если в 2010 году на долю американских компаний по торговле ценными бумагами приходилось чуть более 40 процентов всех заработков, то сейчас эта доля составила почти 50 процентов, а доля Европы упала с 35 до 29 процентов. Банкам ЕС приходится сложно из-за внедрения новых правил, которые требуют соблюдения американских стандартов ведения бизнеса. Они в большей степени полагаются на ипотечные активы и государственные облигации, но зарабатывать на этих бумагах становится все сложнее. Недвижимость не дорожает, а сверхнизкие ставки ЕЦБ и ФРС США вынуждают работать с крошечной прибылью. Наконец, расходы европейцев на персонал составляют примерно 70 процентов от доходов, тогда как в США — лишь 55 процентов. Если к этому прибавить хронические проблемы в широкой европейской экономике, то перспективы банковского сектора в ЕС выглядят весьма грустно. А слабые, неустойчивые банки многократно увеличивают угрозу реального кризиса.