Победа партии Реджепа Тайипа Эрдогана на прошедших 1 ноября выборах нанесла еще один удар по армейским кругам — традиционно влиятельной силе на политической арене Турции. Самые верные последователи отца-основателя Турецкой Республики Мустафы Кемаля Ататюрка, годовщину со дня смерти которого отметили 10 ноября, после десятилетий надзора за ситуацией в стране оказались бессильны остановить его главного противника — исламизм. «Лента.ру» разбиралась, как военные влияли на политику Турции и почему исламисты одержали верх.
«В Турции между исламом и демократией заключен брак. Дитя этого союза — светскость. Иногда ребенок заболевает, и турецкая армия — как раз тот доктор, который спасает его. В зависимости от тяжести болезни мы вводим нужное лекарство, чтобы ребенок выздоровел», — так один из лидеров армейского заговора 1997 года, тогдашний замглавы генштаба генерал Чевик Бир описал роль вооруженных сил во внутренней политике страны. По мнению военных, именно они долгие годы обеспечивали продолжение курса Ататюрка и существование Турции как светского государства.
Между тем сама эта конструкция входит в некоторое противоречие с изначальным замыслом Мустафы Кемаля, который создал светскую европеизированную Турецкую Республику на руинах Османской империи в 1923 году. Выходец из армейских кругов, Ататюрк стремился ограничить влияние генералов на политику. Военно-уголовный кодекс того времени запрещал офицерам состоять в партиях, а самим вооруженным силам предписывал придерживаться нейтралитета в вопросах управления страной. Глава генштаба, однако, не подчинялся министру обороны, а отчитывался напрямую главе правительства.
Одновременно армия объявлялась авангардом революции, который должен «вмешиваться в политическую сферу, если само существование государства будет поставлено под угрозу». Знаменитая статья 34 служебного устава обязывала военных защищать республиканский строй — поколения турецких генералов оправдывали армейское вмешательство во внутренние дела именно этим положением.
Ататюрк был авторитарным политиком, быстро отказавшимся от экспериментов с многопартийностью, и потому ему без труда удалось воплотить свои идеи в жизнь и поддерживать их в ходе своего правления. Его преемник, Исмет Иненю, после Второй мировой войны внял общественным настроениям и допустил демократизацию политического режима, разрешив многопартийность, — тогда у военных и появилась причина постоянно напоминать обществу о своей святой обязанности.
В 1946 году была сформирована Демократическая партия, которая во главе с Аднаном Мендересом мирным путем пришла к власти в 1950 году и сняла некоторые ограничения с роли ислама в общественной жизни, провела социальные реформы и стала поощрять частное предпринимательство. Но уже к 1959 году демократы увлеклись авторитаризмом, стали подавлять свободу прессы и собраний, что привело к массовым протестам по всей стране.
В 1960-м впервые в истории современной Турции армия совершила государственный переворот — как объявлялось, из опасений за судьбу республики. Был сформирован Комитет национального единства, Мендереса и двоих его заместителей повесили, президентом стал организатор мятежа генерал Джемаль Гюрсель. Придя к власти, он оставил армейский пост, и власть вернулась к гражданским всего через семь месяцев после переворота. Гюрсель принимал участие в разработке новой конституции, которая впервые предусматривала соблюдение прав человека и систему политических сдержек и противовесов. Появился альтернативный гражданскому военный центр власти — Национальный Совет безопасности.
Ситуация в стране не стабилизировалась: противоречия между социалистами и правыми политиками приводили к регулярным столкновениям, что негативно сказалось на экономике. В 1971 году в Турции регулярно происходили бунты студентов, людей похищали и убивали прямо на улицах, случались взрывы в госучреждениях. Армия направила правительству Сулеймана Демиреля меморандум, по форме больше напоминавший ультиматум, и вынудила его уйти в отставку и возглавить оппозицию. К стабильности это не привело: в течение следующих девяти лет в Турции сменилось 11 правительств.
К 1975 году Демирель смог сформировать коалицию из четырех партий и снова прийти к власти, заручившись поддержкой избирателей. Два года спустя коалиция развалилась, а вновь сформированная продержалась лишь год. В 1980-м вооруженные силы предприняли очередную попытку восстановить порядок в стране: арестовали 138 тысяч граждан, 50 человек казнили, свергли Демиреля и запретили ему заниматься политикой (де-факто запрет действовал до 1987 года). Страной три года правила военная хунта, сумевшая заручиться поддержкой народа и принять новую конституцию, которая действует и поныне. Многие турки, дождавшись наконец стабильности после долгих лет политических потрясений, приветствовали военную власть. Роль Совбеза в управлении страной вновь возросла.
Последний в современной истории Турции переворот состоялся в 1997 году и был похож на «переворот путем меморандума» 1971 года: правительство Неджметтина Эрбакана обвинили в излишне исламистской политике и вынудили уйти в отставку. Военные запретили его Партию благоденствия, но ее сторонники успели перейти в новые политические объединения. В итоге они основали Партию справедливости и развития (ПСР), которую возглавил тогдашний мэр Стамбула Реджеп Тайип Эрдоган, осужденный в 1998 году за декламирование исламистского стихотворения на политическом митинге. Эрдоган пропагандировал умеренность, говорил, что опирается не только на исламистов и готов проводить нужные стране реформы. Его имидж последовательного политика завоевал доверие большинства граждан республики, уставших от нестабильности, и обеспечил ПСР победу в 2002 году.
Эрдоган быстро воспользовался открывшимися возможностями. Он принял блестящее тактическое решение: объявил о стремлении привести Турцию в Евросоюз. В сельских регионах его эмиссары говорили о важности ислама в политике, а в крупных городах бизнесменов убеждали в правильности проевропейского курса. Копенгагенские критерии — свод правил, определяющий готовность страны стать членом ЕС, — вынудили Эрдогана ограничить влияние военных на политику. Совбез возглавило гражданское лицо, частота его заседаний была сокращена вдвое (с 12 до 6 раз в год), а расходы на армию поставили под контроль специального ведомства.
Среди армейских чинов мнения по вопросу вступления в ЕС разделились: некоторые поддержали его как «геополитическую необходимость», другие сочли предательством идеалов кемалистской идеологии. Используя раскол и дезорганизованность армии, Эрдоган начал быстро сворачивать светские реформы своих предшественников. Был отменен запрет на ношение хиджабов в университетах, а после реформы образования в 2012 году выпускники религиозных школ получили право поступать в высшие учебные заведения наравне со сверстниками из светских школ. Когда ректоры ведущих университетов возмутились таким порядком, одного из них обвинили в коррупции и задержали, отпустив лишь после тщательного расследования.
12 апреля 2006 года тогдашний президент Турции Ахмет Неджет Сезер отмечал, что распространение религиозного фундаментализма в обществе стало опасным для страны. По его словам, только светский порядок может уберечь государство от хаоса. День спустя его поддержал глава генштаба Мехмет Яшар Бююканыт, заявив, что именно военные спасут страну от фундаментализма.
Год спустя на пресс-конференции Бююканыт призвал избрать президента, который бы придерживался светских ценностей, — эту должность традиционно занимал политик, не связанный с какой-то политической силой и стремящийся оставаться над схваткой. Эрдоган, партия которого имела большинство в парламенте, этим просьбам не внял, и президентом был избран исламист Абдулла Гюль, министр иностранных дел в сформированном ПСР правительстве.
После этого на сайте Генштаба появилось следующее сообщение: «В последнее время некоторые круги, постоянно стремящиеся подорвать фундаментальные принципы Турецкой Республики, значительно нарастили свою активность». Эрдоган примеру Эрбакана не последовал и в отставку не ушел: военным напомнили, что в демократических странах армия не вмешивается в политику.
После победы на вторых подряд выборах исламисты пошли в наступление. В 2007 году было объявлено о раскрытии тайного ультранационалистического общества «Эргенекон»: 275 человек обвинили в попытке госпереворота, в последующем некоторых видных генералов приговорили к пожизненному заключению.
Попытка провести схожий процесс по делу операции «Кувалда» в 2010 году провалилась: командующих обвинили в намерении взорвать две мечети, обвинить Грецию в попытке сбить турецкий лайнер над Эгейским морем и тем самым спровоцировать ситуацию для военного переворота. Изначально 300 человек приговорили к тюремным срокам, но абсурдность обвинений и несостоятельность доказательств вызвали волну критики. Например, оригинальный текстовый файл со зловещими планами, написанный, по версии суда, в 2003 году, был создан в текстовом редакторе Microsoft Word 2007. В конце марта 2015 года все осужденные и находившиеся под следствием были освобождены.
«Судебные дела в отношении влиятельных генералов нанесли армии чувствительный урон, — рассказал в интервью «Ленте.ру» ведущий редактор турецкой газеты Today’s Zaman Джалил Сагир. — Высокопоставленные военные больше не делают громких заявлений». Он отметил, что программа в военных училищах осталась прежней, и будущие командиры по-прежнему считают себя защитниками светской республики.
«Эрдоган устанавливает контроль над многими властными институтами, включая суды и полицию. Ему, безусловно, хотелось бы полностью подчинить армию своей идеологии, но это будет сложно, пока продолжается война в Сирии и столкновения с курдами», — продолжил Сагир. По мнению некоторых турецких экспертов, президент может начать назначать на высшие посты преданных лично ему выдвиженцев, которые никогда не пробились бы в ряды командования традиционными методами.
В результате проевропейских реформ и политических интриг турецкая армия — влиятельная государственная сила еще со времен Османской империи — оказалась не в состоянии остановить ползучую исламизацию, осуществляемую нынешними властями.
Новой Турции Реджепа Тайипа Эрдогана предстоит справиться с многочисленными кризисами, угрожающими стране: экономическими трудностями, нестабильностью на Ближнем Востоке, угрозой со стороны «Исламского государства» (организация запрещена в России), курдским вопросом и наплывом миллионов беженцев из Сирии.
Смогут ли «символические молитвы», именование своих критиков «предателями», ликвидация альтернативных центров власти и давление на оппозиционные СМИ дать ответ на современные вызовы страны? Сам Эрдоган смотрит в будущее с оптимизмом: он уже назвал предстоящие четыре года временем стабильности и уверенности и призвал принять новую конституцию. Не забыв, впрочем, попросить не критиковать его режим.