Сланцевая революция сделала Америку независимой от поставок нефти из стран Залива, а интересы местных игроков и Вашингтона заметно расходятся. В этих условиях Соединенным Штатам следует отказаться от военных интервенций на Ближнем Востоке и вообще свести активность в этом регионе к необходимому минимуму. Об этом пишут Стивен Саймон и Джонатан Стивенсон в статье «Конец Pax Americana», перевод которой будет опубликован в шестом номере журнала «Россия в глобальной политике» за 2015 год. «Лента.ру» предлагает читателям сокращенный вариант этого текста.
Несмотря на укрепление «Исламского государства» (ИГ — террористическая группировка, запрещена в России) и авиаудары возглавляемой Соединенными Штатами коалиции по его позициям администрация Обамы явно отказалась от политики вмешательства на Ближнем Востоке. Критики связывают это с тем, что администрации надоела деятельность в регионе, она не готова к крупным военным операциям, а Обама якобы сокращает вовлеченность в мировые дела. На самом деле интервенции на Ближнем Востоке после 11 сентября были аномалиями и сформировали как в стране, так и в регионе ложные представления о «новой норме» американского вмешательства. Нежелание использовать сухопутные войска в Ираке или Сирии представляет собой не отступление, а скорее корректировку — попытку восстановить стабильность, существовавшую на протяжении нескольких десятилетий благодаря американской сдержанности, а не агрессивности.
Можно утверждать, что это отступление — не выбор, а необходимость. Некоторые эксперты-реалисты считают, что в период экономической неопределенности и сокращения военного бюджета экспансионистская политика в регионе стала слишком затратной. Согласно этой точке зрения США, как в прошлом Великобритания, стали жертвой «имперского перенапряжения». Другие утверждают, что американские политические инициативы, особенно недавние переговоры по иранской ядерной программе, отдалили Вашингтон от традиционных союзников на Ближнем Востоке. Иными словами, США отступают не по своей воле, их вынуждают это сделать.
Однако в действительности отступление спровоцировано событиями не в Америке, а в самом регионе. Развитие политической и экономической ситуации на Ближнем Востоке сократило возможности эффективного американского вмешательства до минимума, Вашингтон признал это и начал действовать соответствующим образом. Учитывая вышесказанное, США стоит продолжать умеренное отступление, по крайней мере пока не возникнет серьезной угрозы их ключевым интересам.
После Второй мировой войны и до 11 сентября 2001 Соединенные Штаты были гарантом статус-кво на Ближнем Востоке, прибегая к военным интервенциям лишь в исключительных случаях. Прямого военного участия США не было вовсе, либо оно являлось номинальным или непрямым во время Арабо-израильской войны, Суэцкого кризиса, Шестидневной войны, войны Судного дня и Ирано-иракской войны. Миротворческая миссия Соединенных Штатов в Ливане в 1982-1984 годах завершилась провалом и обусловила появление доктрины «подавляющей силы», препятствовавшей американским интервенциям вплоть до неожиданного вторжения Саддама Хусейна в Кувейт в 1990-м.
Вашингтону не нужна была политика с прицелом на будущее, потому что его цели совпадали с интересами стратегических союзников и партнеров в регионе, и достичь их можно было посредством экономических и дипломатических отношений в сочетании с незначительным военным присутствием. США и монархии Персидского залива были заинтересованы в стабильности нефтяных поставок и цен, как и в политической стабильности. После революции 1979-го общей задачей для Америки, Израиля и монархий Персидского залива стало сдерживание Ирана. Начиная с Кэмп-Дэвидских соглашений интересы США, Египта и Израиля все больше сближались, а трехсторонние отношения укреплялись благодаря существенной американской помощи и Египту, и Израилю. И даже после терактов 11 сентября у Соединенных Штатов, Израиля и арабских государств Персидского залива были общие приоритеты в борьбе с терроризмом.
Но за последние десять лет несколько факторов, в основном не связанных с политической повесткой Вашингтона, ослабили фундамент этих альянсов и партнерств.
Прежде всего, сланцевая революция резко сократила зависимость США от арабской нефти и снизила стратегическую ценность отношений с государствами Залива.
Распространение джихадизма также ослабило стратегические связи между Америкой и ее региональными партнерами. Десять лет назад американское давление в сочетании с шоком от атак «Аль-Каиды» убедили саудовцев и их соседей начать активную борьбу с радикалами. Но сегодня она отошла на второй план, а главной целью арабских монархий стало свержение Башара Асада и сдерживание его покровителей в Иране. Региональные партнеры считают себя все менее подотчетными США, а те, в свою очередь, все меньше полагают себя обязанным защищать их интересы.
В то же время с точки зрения США Ближний Восток стал сомнительным местом для инвестиций. Регион испытывает нехватку воды, трудности с сельским хозяйством и переизбыток трудовых ресурсов. Из все еще функционирующих ближневосточных государств большинству приходится иметь дело со значительным внешним долгом и дефицитом бюджета, содержать огромный и неэффективный аппарат госслужащих, субсидировать топливо и другие нужды. Из-за вооруженных конфликтов значительная доля населения вынуждена покинуть свои дома, молодежь лишилась надежд на будущее. Все это ведет к отчаянию или политической и религиозной радикализации. Попытки превратить Ближний Восток в инкубатор либеральной демократии, чтобы утихомирить молодых мусульман, проваливались, даже когда у США было достаточно денег и оснований для оптимистичной оценки проекта — в первые годы после терактов 11 сентября.
Наконец, наиболее прозападно настроенные группы — военные, элита нефтяной отрасли, светские технократы — теряют влияние. А там, где они влияние еще сохраняют, их интересы расходятся с американскими.
Одновременно со всем этим уменьшаются и возможности американских вооруженных сил добиваться кардинальных перемен в регионе. Децентрализация «Аль-Каиды» и появление ИГ увеличили асимметрию между военным потенциалом США и первостепенными угрозами, стоящими перед регионом. Когда оккупированный американцами Ирак скатился к гражданской войне, Пентагон занялся улучшением стратегии и тактики действий против повстанцев, перекроив военную структуру и сделав акцент на борьбе с нерегулярными формированиями и спецоперациях. Но либеральным и ответственным демократическим правительствам трудно проявлять жестокость, необходимую для подавления непокорных и преданных идее местных жителей, особенно если речь идет об общественном движении регионального масштаба, не признающем физических и политических границ, как ИГ. Это особенно справедливо, если у внешней державы нет в регионе партнеров со сплоченной бюрократией и народной легитимностью.
Военная операция американской коалиции против ИГ может привести к впечатляющим победам на поле боя. Но для закрепления тактических успехов потребуется политическая воля и поддержка американского общества; размещение большой группы гражданских экспертов по восстановлению и стабилизации; детальные знания о народе, за судьбу которого победоносные США возьмут на себя ответственность, и, что особенно проблематично, постоянный военный контингент для обеспечения безопасности населения и инфраструктуры.
Даже менее интенсивный подход к ИГ — удары беспилотников и операции спецназа — несет серьезные риски. Так, ущерб от атак БПЛА мешает правительству Пакистана расширять сотрудничество с США. Пять лет назад американские военные с гордостью рапортовали о спецоперациях в Афганистане, в результате которых были уничтожены или захвачены многие руководители «Талибана». Но жертвы среди мирного населения в ходе этих рейдов подорвали стратегические цели, так как вызвали негодование местных жителей и подтолкнули их к талибам.
Поэтому американские политики должны испытывать серьезные сомнения по поводу участия в любом из конфликтов на Ближнем Востоке. С 2012 по начало 2013-го администрация рассматривала полный спектр вариантов по Сирии, включая введение бесполетной и буферной зоны, насильственную смену власти и удар по Дамаску в случае применения химоружия. Но растущее участие иранского Корпуса стражей исламской революции и ливанской «Хезболлы» в защите Асада означало бы «войну по доверенности» с Тегераном, которая охватила бы весь регион. Переговоры по ядерной программе Ирана оказались бы невозможны. Кроме того, американская интервенция получила бы минимальную международную поддержку: Китай и Россия наложили бы вето на любую резолюцию ООН, разрешающую операцию, как поступали и с менее жесткими резолюциями, а Лига арабских государств и НАТО не одобрили бы операцию.
Период американского доминирования на Ближнем Востоке заканчивается. Война в Ираке подорвала доверие к Вашингтону и укрепила позиции его противников, но к моменту американского вторжения в Ирак регион уже стал менее податлив. Соединенные Штаты не могут и не должны уходить в буквальном смысле слова, им следует постепенно отступать ради стратегических приоритетов в других регионах, а также осознавая снижение своего влияния. Ни США, ни их региональные партнеры не хотят, чтобы Иран обладал ядерным оружием или существенно увеличил влияние в регионе. И никто из основных местных игроков не желает резкого скачка мощи ИГ или других джихадистских группировок. Но поскольку рычагов американского воздействия стало меньше, нужно сосредоточиться на укреплении региональной стабильности.
В частности, Вашингтону пора признать, что уменьшение его военной роли будет означать большую независимость союзников в военных решениях. В свою очередь, союзники должны понимать, какую поддержку им готовы оказать США, прежде чем начинать рискованные военные авантюры. Америка должна четче сформулировать, что может побудить ее к военному вмешательству и какой уровень силы она готова применить.
Для успешного и конструктивного отступления с Ближнего Востока Соединенным Штатам придется приложить максимум усилий, чтобы избежать прямых противоречий с приоритетами своих союзников и партнеров – то же самое должны сделать и друзья Америки в регионе. Для этого понадобится целенаправленная дипломатия и четкая артикуляция приверженности Вашингтона своим основным интересам. Он должен, в частности, подчеркивать, что сделка по Ирану фактически будет обеспечивать устойчивое дипломатическое участие США в делах региона, а не угрожать ему. Вместо того чтобы двигаться назад, Вашингтон должен стремиться к здоровому равновесию в отношениях с Ближним Востоком, что предполагает сокращение управленческой роли Америки. Политика последних 14 лет, основанная на военном вмешательстве, стала отклонением от длительной истории американской сдержанности, но она не должна превратиться в новую долгосрочную норму.