3 декабря отмечается Международный день инвалидов. Главная его цель — привлечь внимание к «особым» людям, обеспечить им равные права и возможности. Сейчас в школах учится более полумиллиона детей с проблемами здоровья. Комфортно ли им? Почему ликвидируют коррекционные учреждения и готовы ли школьные учителя встретить «особенных» детей? На эти и другие вопросы «Ленте.ру» ответил заместитель министра образования и науки России Вениамин Каганов.
«Лента.ру»: В министерских отчетах утверждается, что через пять-шесть лет все дети с ограниченными возможностями смогут учиться в обычных школах. В том числе и те, которые не передвигаются в коляске?
Вениамин Каганов: Дело в том, что были и есть категории детей, которые не смогут учиться инклюзивно. Это очевидно.
Но в других странах их возят в школы специальные службы. Это необходимо для социализации.
Есть страны, которые раньше начали инклюзивную практику, но и там есть дети, которые учатся дома или в специальных центрах. Если дети больны, это вовсе не означает, что с ними не надо заниматься. Просто учить надо тому, что им по силам. Естественно, чем тяжелее состояние ребенка, тем больше он нуждается в получении жизненных компетенций и социальных навыков.
Мы должны гарантировать доступность и качество образования всем без исключения. Но это не значит, что каждого «особенного» ребенка нужно привести в обычную школу. Это произойдет, когда школа будет готова. А сейчас — мы за инклюзию без фанатизма. У каждой семьи должен быть выбор: ребенок либо остается на домашнем обучении, либо ходит в обычную школу, либо в коррекционный класс. Задача государства — предоставить такую возможность. Где надо — объяснить родителям, как их ребенку будет лучше. В этом учебном году больше 55 процентов родителей предпочли, чтобы их дети «с особенностями» учились инклюзивно, вместе со сверстниками.
Во многих регионах коррекционные школы закрываются или на правах бедных родственников входят в состав крупных образовательных холдингов.
Коррекционных школ действительно стало меньше — за счет реорганизации. Но количество детей, обучающихся по коррекционным программам, не только не сократилось, но и растет. За последний год — примерно на 2 процента. К тому же наличие или отсутствие юрлица никогда не было признаком качества образования и его доступности. Наоборот, в больших образовательных центрах должно быть больше возможностей, в том числе и по наличию дефектологов, логопедов, психологов.
Родители жалуются, что наоборот — в процессе укрупнения количество таких специалистов сокращается, а обычные учителя не имеют навыков для обучения детей «с особенностями».
Давайте каждый случай рассматривать отдельно и реагировать на конкретные сигналы. Мы мониторим ситуацию и видим, что по статистике дефектологов в школах не меньше, чем было год назад. В приказе Минобрнауки №1015 приводятся расчеты, на какое количество детей сколько должно быть вспомогательных педагогов: логопедов, психологов и т.д. Ясно, что мы до этих норм пока не дотягиваем. Регионы отличаются друг от друга по количеству подготовленных специалистов. Надо продолжать работать, в том числе и над повышением квалификации, подготовки психологов, дефектологов. Проблемы, как в любом деле, есть, но катастрофы не происходит. В целом система не стала хуже, чем была пять-восемь лет назад. Но наша задача — чтобы она была лучше. И предстоит сделать очень многое.
Правда ли, что в рамках холдинга финансирование на одного ребенка с ограниченными возможностями заметно меньше, чем в коррекционной школе?
Раньше «особые» школы финансировались по смете, то есть сколько бы детей там ни училось, учреждение все равно получало определенную сумму. Сейчас правило: деньги идут за ребенком. Финансирование детей с ограниченными возможностями, как правило, в два-три раза выше, чем здоровых. Сейчас мы заканчиваем разработку методических рекомендаций по расчетам финансирования на одного ребенка в зависимости от ограничений здоровья.
Сколько детей «с особенностями» может учиться в обычном классе?
Это зависит от ряда условий, норматив указан в новых СанПинах, которые вступят в силу 1 сентября 2016 года. Понятно, что одни родители боятся, что их детей не возьмут, другие наоборот — беспокоятся, что этих детей возьмут, и в результате снизится качество образования. Резонные опасения и с той, и с другой стороны. Мы направили в регионы специальное письмо, смысл которого в том, что там, где к инклюзии пока не готовы, насильственно ее насаждать не надо.
В одном из интервью вы сказали, что от понятия «доступная среда» вы переходите к формату «доступная услуга», то есть к качеству образования. Означает ли это, что инвалиды теперь могут беспрепятственно попасть во все учебные заведения?
Ясно, что если на протяжении многих десятилетий общество не обращало должного внимания на проблемы инвалидов, за один-два года полностью перестроить инфраструктурные объекты и жизнь нельзя. Но при строительстве новых учреждений мы уже учитываем потребности детей с ограниченными возможностями здоровья. При этом стоимость объекта не слишком повышается — как показывает зарубежная практика, всего 0,5 процента от общей сметы. Старые здания тоже приспосабливаем для детей с определенными заболеваниями. Это дороже и сложнее, но эта работа продолжается.
С определенными заболеваниями? То есть специализация все же останется — колясочники, слабослышащие, слабовидящие...
Есть образовательные учреждения, которые готовы всех детей принять. Но тут важно понять потребности региона и района. Я всегда привожу в пример Краснодарский край. Мне кажется, там в профессиональном образовании очень грамотно подошли к решению проблемы обучения детей с инвалидностью. Представители органов образования совместно с объединениями инвалидов проанализировали, какие у них школы, что за дети рядом живут, у кого какая потребность. По каждой организации составлен паспорт доступности. Ведь есть идеал, к которому нужно стремиться, а есть реальность. Это очень разумный подход. Помимо создания физической инфраструктуры нужно подготовить педагогов к встрече с нестандартными учениками, закупить оборудование, специальные учебники.
В 2016 году начнет действовать новый стандарт образования для детей с ограниченными возможностями. Что он даст?
Предполагается, что под каждого ребенка разрабатывается индивидуальная траектория обучения. Есть примерные программы для детей и с глубокой умственной отсталостью, и со сложными дефектами развития. Стандарты направлены на то, чтобы и педагогам, и обществу было понятно, какие требования предъявляются к условиям обучения и к содержанию образовательных программ для разных детей. И каких результатов следует ожидать. Стандарты планируем внедрять поэтапно. С 1 сентября 2016 года — для первоклассников, затем каждый год к ним будет добавляться по одному классу. Таким образом к 2025 году очередь дойдет до выпускных.
Сколько дополнительных средств потребует обеспечение полной инклюзии?
Мы делали оценки: на всю страну — несколько десятков миллиардов рублей.
Финансирование возложено на региональные бюджеты, но большинство из них дотационные. Справятся ли?
Мы всегда оказывали и будем оказывать регионам финансовую помощь в рамках программы «Доступная среда». За пять лет из федерального бюджета на нее выделено 7,6 миллиарда рублей и около 3 миллиарда — из региональных и муниципальных бюджетов. Без малого 10 тысяч школ полностью подготовлены для инклюзивного обучения. В 2011 году их было чуть больше двух тысяч. Справимся.
Как преодолеть негативное отношение общества к «особым» детям? Примеров, к сожалению, много. В Красноярске собирали подписи против центра для детей с ДЦП в жилом доме, в Москве родители ополчились против девочки с синдромом Дауна...
Не вижу повода для истерики. На протяжении десятилетий государство и общество старалось не замечать, что есть дети с проблемами. Они были в спецучреждениях, их никто не видел. Сейчас политика другая. Но невозможно перепрыгнуть через десятилетия за одно мгновение. На все нужно время и терпение. Ведем работу. Уже сегодня люди на колясках и с явными признаками особенностей здоровья появляются на молодежных форумах, на общественных мероприятиях. У нас есть общеобразовательные классы, где «особые» дети вполне успешно учатся вместе с обычными. Положительных примеров, когда родители относятся с пониманием, гораздо больше. По данным ВЦИОМ, более 70 процентов россиян не против, чтобы в классе с их ребенком учились дети-инвалиды. Необходимо, чтобы и педагоги активно работали. Им, конечно, сложно, но для того мы их и учим.