Почему глава государства вынужден из года в год повторять одно и то же об экономическом развитии страны? Из-за чего многие планы по улучшению экономического климата реализованы лишь наполовину? Об этом «Ленте.ру» рассказал руководитель профильного Агентства стратегических инициатив (АСИ) Андрей Никитин.
«Правительство совместно с Агентством стратегических инициатив, ведущими деловыми объединениями должно продолжить системную работу по улучшению условий ведения бизнеса, постоянно отслеживать правоприменение на местах» — говорится в послании президента России Федеральному собранию. Развитию отечественной экономики, привлечению инвестиций глава государства посвятил более половины своего выступления перед парламентариями.
Агентство стратегических инициатив по продвижению новых проектов было создано по распоряжению Владимира Путина в 2011 году и является основным неправительственным проектом в том, что касается обновления стандартов экономической политики в регионах страны. Именно поэтому разговор с гендиректором АСИ Андреем Никитиным начался с реального исполнения так называемых дорожных карт агентства — по позициям, затронутым в президентском послании.
«Лента.ру»: Упрощение регистрации предприятий и улучшение качества госрегулирования — исполнено наполовину от плана. Поддержка несырьевого экспорта — на треть. Совершенствование налогового законодательства — на четверть. Помешал кто-нибудь?
Андрей Никитин: Никто не мешал. Просто законодательный процесс, бывает, идет дольше, чем нам бы хотелось. Дума — независимая ветвь власти. Ряд законов, которые, как нам казалось, должны были быть приняты в прошлом году, до сих пор находятся в парламенте на третьем, а то и на втором чтении. А бизнес видит эффект от реализации того или иного закона на практике через год-два. Осенью, например, мы узнали оценку Всемирного банка: Россия занимает 51-е место (в рейтинге условий ведения бизнеса Doing Business. Ранее Россия находилась на 62-й позиции — прим. «Ленты.ру»). Эксперты приезжали к нам нынешней весной и оценивали те законодательные изменения, которые произошли весной 2014 года. То есть, с запаздыванием на полтора года.
Но в неисполнении дорожных карт АСИ виноват точно не Всемирный банк.
Конечно. Когда мы говорим о подобного рода просрочках, чаще всего речь идет о том, что ФОИВы (Федеральные органы исполнительной власти — прим. «Ленты.ру») несвоевременно внесли законопроекты. Необходим порядок, по которому вся ответственность за задержку возлагается на ФОИВы. Надо портить им отчетность, пока закон не принят. Нужно повышать дисциплину органов исполнительной власти. По факту 90 процентов нормативных актов по всем картам уже в Госдуме.
Например — если говорить о самых важных?
Все, что связано с территориальным планированием, с сельхозземлями, со строительством. Определенные темы по энергетике — терпланирование в отрасли, создание объектов энергетической инфраструктуры. Плюс еще комплекс инициатив, связанных с Российским экспортным центром (стопроцентная «дочка» Внешэкономбанка, создана в апреле 2015 года распоряжением правительства РФ — прим.«Ленты.ру»). Здесь в первую очередь — уплата НДС несырьевыми экспортерами. Нынешний порядок исчисления этого налога ставит их в невыгодные условия даже на территории Казахстана. Казахам выгоднее покупать у Германии, чем у нас — и это при механизмах ЕвразЭС. У торгующих за рубежом немцев — по законодательству ФРГ — гораздо больше льгот, чем у российских производителей экспортной продукции. У Петра Михайловича Фрадкова, руководителя нашей дорожной карты и экспортного центра — пожалуй, один из самых серьезных комплексов задач в агентстве, самых тяжелых. Развернуть эту недружелюбную махину в дружелюбную сторону — трудно.
С федералами более-менее понятно. А какие рычаги влияния на губернаторов есть у агентства? Обязательность разработанного АСИ для регионов инвестиционного стандарта, утвержденную Госсоветом, оставим за скобками: интересны собственные силы.
В первую очередь это Национальный рейтинг состояния инвестиционного климата в российских субъектах — проекция дорожных карт на территории. Есть, к примеру, карта по стройкам и их регламентации. Накладываешь ее параметры на разные регионы. И получается, что в одном субъекте разрешение на строительство некоего объекта можно получить за шестьдесят дней, а в другом — на такой же — за пятьсот шестьдесят. Это не фигура речи, а данные прошлого года. Два года разницы — вклад региональной бюрократии.
Это где такое?
Не скажу. Они уже на двести дней сократились — теперь процесс занимает триста шестьдесят дней, так что давайте не будем спугивать положительную динамику... Но, если серьезно, примерно такие разбежки дает законодательство на уровне регионов и муниципалитетов. Федеральные структуры тут вообще ни при чем.
Еще один рычаг воздействия на руководство территориальных субъектов — контрольная закупка. Приезжает либо сходит с трапа человек, селится в хорошую гостиницу, на русском или английском языке звонит в то, что на сайте обозначено как инвестагентство региона. И говорит: «Здравствуйте, я хочу построить у вас такой-то завод». А дальше по определенной анкете оценивает, как его встретили, что сказали, насколько профессионально ответили на вопросы — и смогли ли дать ответ вообще, каков уровень владения английским, есть ли подходящие площадки с инфраструктурой и так далее.
Результаты мы не обнародуем, а представляем губернаторам. Встречаются самые причудливые варианты. В одном из инвестагентств условная Марья Ивановна, закутавшись в шаль, сказала нашему «бизнесмену»: «Нашего губернатора проекты меньше, чем на миллиард рублей, не интересуют». Цитата! Спрашиваю губернатора потом — он говорит: «Да я и на сто миллионов готов. Мне любой инвестпроект интересен». Вот и повод для главы области разобраться с качеством государственного управления.
Еще какие рычаги?
Да достаточно, на уровне АСИ больше и не нужно. Мы — некоммерческая организация, но все нас понимают правильно. Сказать, что кто-то активно не хочет улучшать бизнес-климат — таких руководителей регионов, наверное, нет. Кого-то из губернаторов надо учить самого, у кого-то, может быть, команда слабовата. Но все поправимо, все в процессе.
Надо полагать, сила и слабость напрямую соотносятся с местами регионов в Национальном рейтинге?
Абсолютно. Этот рейтинг составлен во многом местным бизнесом — тем, как он видит власть. Если команда сильная, то ее могут оценить даже лучше, чем она есть на самом деле. Если же слабая, то и оценки низки. А если у людей нет коммуникаций с региональной властью, если она людей не слышит — оценки хуже некуда.
Нет ли у вас ощущения, что время рейтингов как мерила многих вещей подходит к концу — как в свое время вера политизированной публики в почти безграничные возможности политтехнологов?
Я не могу говорить о чисто политических подсчетах влиятельности. Рейтинги очень разнятся по сути своей. Национальный рейтинг АСИ существует не для того, чтобы понять, кто на каком месте. Нам важно уловить лучшие практики. Татарстан научился за шестьдесят дней выдавать разрешение на строительство. Мы идем к татарам, смотрим, как выглядит процедура, как выстроен электронный документооборот. Поняв это, мы помогаем другим регионам сделать то же самое у себя. Примите в области строительства такой же закон, как в Татарстане — и все будет. Смысл нашего рейтинга — не в рейтинге как таковом, а в постоянном поиске лучших практик и в развертывании их в других регионах.
А потом антимонопольные органы открывают дело против, к примеру, Евгения Савченко — губернатора Белгородской области, находящейся в призовой тройке: нарушение принципов конкуренции, отчисления предприятий в некие фонды в обмен на льготы со стороны областного руководства. И к качеству тех самых лучших практик на этой территории возникают серьезные вопросы. Несмотря на полсотни критериев и сотни тысяч опрошенных по линии Национального рейтинга АСИ.
Существует определенная дискуссия между АСИ и контрольными органами. Я знаю, что Белгородская область поддерживает свой бизнес — преференциями, арендными ставками и так далее. С точки зрения ФАС это, может быть, не совсем хорошо. С нашей точки зрения это как раз хорошо. Нормальная дискуссия. Что значит свободная конкуренция — что область, к примеру, Ульяновская перестает поддерживать свое ульяновское предприятие по производству, допустим, хлеба? И пусть завозит хлеб из другого региона, если там предложение лучше? С точки зрения конкуренции как таковой это было бы правильно. А с точки зрения рабочих мест губернатору важно иметь производство у себя на территории. Мы в данном случае на стороне руководителей регионов.
Ключевой барьер сегодня — по всем нашим данным, по всем оценкам в рейтинге — находится на уровне муниципалитетов. Качество управления в региональных администрациях — даже самых слабых — зачастую гораздо выше, чем в городах и районах. Во-первых, там люди не всегда очень грамотные. Во-вторых, то, что мэр не является частью госуправления, создает дополнительные проблемы.
Есть сити-менеджер, он как раз его часть.
Есть, но не везде. Там, где есть менеджер, ситуация выправляется. А там, где сидит избранный мэр, считающий, что он может делать что хочет, и бизнес, который существует на территории муниципалитета, создан для его личного обогащения, — там ситуация крайне тяжелая. Берем регион, где много фактов коррупции, задаем людям дополнительные вопросы — где, кто, сколько, на каком уровне. Большинство ответов — «муниципалитет».
А если взять более простой и куда менее наказуемый случай: бизнесмен выиграл конкурс, провел работы — и ждет оплаты из казны, иногда годами. Здесь тоже больше вины на городах и районах, чем на губернских администрациях?
Однозначно на муниципалитетах. Это самая большая проблема, формирующая недоверие бизнеса ко власти. Люди видят по телевизору главу страны, который говорит, что мы ответим на санкции большей экономической свободой. А потом они приходят к районному чинуше и слышат: «А мне плевать. Вот конверт, вот бумажка. Сколько на ней написано — сдай». Сегодня мы серьезно обсуждаем с губернаторами: все надо начинать с мэров, искать механизмы, как руководитель территории должен выстраивать с муниципалитетами жесткие, рабочие отношения в интересующей нас сфере деятельности.
При этом надо понимать, что задолженность бывает именно, так сказать, историческая — связанная не с тем или иным мэром или губернатором, а с предыдущим. У нас слишком политические мэры — не управленцы, ранее муниципальным хозяйством не занимавшиеся. Такому хочется всем понравиться, он принимает дефицитный бюджет и накапливает проблемы.
Учитывая, к какой партии принадлежит большинство мэров и прочих чиновников...
Я имею в виду партийность как таковую, в широком смысле. Лично мне кажется очень хорошей схемой, когда есть выборный городской совет, контролирующий профессионального назначенного сити-менеджера.
И все же — судя по многочисленным совпадениям требований к инвестиционному климату, к примеру, в нынешнем послании и аналогичном документе 2013 года — в этой сфере изменилось к лучшему не так много?
Серьезные изменения на самом деле есть. Просто они происходят не так быстро, как нам бы того хотелось. Здесь очень важно как раз то, что президент постоянно об этом говорит. Очень многие два или три года назад думали, что улучшение инвестклимата — лозунг момента. А руководитель государства показывает, что это направление с контроля не снято, что он готов им серьезно заниматься. И в это очень важный сигнал для всей бюрократии.