В Культурном центре ЗИЛ состоялась лекция доктора исторических наук, декана факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ, почетного председателя Совета по внешней и оборонной политике Сергея Караганова, в которой он рассказал о месте России в будущем мироустройстве. «Лента.ру» записала основные тезисы его выступления.
События уходящего года показали, что прежняя система международных отношений, сложившаяся после Второй мировой войны, полностью себя исчерпала и на наших глазах формируется новый миропорядок. Трудно сказать, каким он будет, но уже сейчас можно выделить несколько новых тенденций его развития.
Серьезно возросла роль Китая, имеющего все шансы в грядущем мире стать новой сверхдержавой и успешным соперником США. Повышению глобального веса Китая способствует его авторитарная политическая система, позволяющая более эффективно использовать свои ресурсы для достижения собственных задач, чем это делают западные демократии. Сейчас Пекин активно наращивает присутствие не только в странах Юго-Восточной Азии и Африки, но и, например, в Центральной Азии, где его интересы пересекаются с интересами России.
Еще недавно многие эксперты прогнозировали неизбежное столкновение Москвы и Пекина в этом регионе, но пока обеим сторонам удается его избежать. Если будет реализована идея сопряжения китайского «Экономического пояса Шелкового пути» и Евразийского экономического сообщества, то стратегический союз России и Китая сможет претендовать на роль одного из полюсов будущего миропорядка, где Пекин станет опираться на свою экономическую мощь, а Москва — на собственные политические и дипломатические ресурсы. Насколько эта концепция жизнеспособна, покажет время.
Эта тенденция проявилась в последние три-четыре года, хотя вызревала давно. После 2003 года находящиеся в зените своего могущества США стали стремительно терять влияние, необдуманно ввязавшись в войны на Ближнем и Среднем Востоке (Афганистан, Ирак, Ливия). Военное вмешательство в эти конфликты для американцев практически везде завершилось провалом, поэтому колоссальные финансовые и дипломатические ресурсы в итоге были растрачены зря. С другой стороны, мировой экономический кризис 2008-2009 годов, последствия которого до сих пор не преодолены, разрушил миф о безальтернативности западной либеральной экономической модели.
Другим фактором, свидетельствующим об ослаблении США, стала дестабилизация ее политической системы, устойчивость и эффективность которой всегда считались главными преимуществами этой страны. Уже сейчас мы можем наблюдать ожесточение внутриполитической борьбы в Соединенных Штатах, где происходит размывание прежнего консенсуса между различными элитными группировками.
То, что сейчас происходит на Ближнем Востоке, было абсолютно предсказуемо. В силу исторических, культурных, религиозных причин нынешний ислам не может найти адекватный ответ на вызовы современности, поэтому мусульманские страны региона постоянно отстают в своем развитии. Долго копившееся подспудное напряжение четыре года назад взорвало Ближний Восток («арабская весна»). Можно ожидать, что этот процесс растянется на десятилетия, подобно Тридцатилетней войне в Европе XVII века, по итогам которой после Вестфальского мирного договора оформилась современная система международных отношений.
В 2015 году Москва попыталась повлиять на этот тектонический сдвиг, вмешавшись в гражданскую войну в Сирии. Тому было несколько причин: стремление победить исламский терроризм в зародыше, не дожидаясь его распространения на территорию России, а также поучаствовать в новом переделе Ближнего Востока, попытка найти новую платформу для плодотворного взаимодействия с Западом, желание усилить позиции страны на международной арене и взбодрить приунывшее население.
Насколько все эти задачи выполнимы, судить пока рано, поскольку существует реальная опасность постепенного втягивания России в воронку сирийского конфликта. Самым правильным шагом для нас стало бы объявление о достижении всех своих целей в Сирии и прекращение вооруженного участия в войне на ее территории.
Большой трагедией для Украины стало превращение этой страны в несостоявшееся государство (failed state), поэтому ее теперь невозможно интегрировать в евроатлантические структуры. Хотя за Крым и Донбасс Россия заплатила высокую цену, украинский народ от событий 2014 года пострадал куда больше. Как минимум на несколько поколений вперед вместо братского дружественного государства мы теперь имеем на западных рубежах нестабильную, отсталую и враждебную страну.
Главной проблемой Украины после обретения независимости в 1991 году стала ее архаизация и деградация общественно-политической и экономической жизни. Этим она сильно отличается не только от Европы, но даже от России, которая в социально-экономическом плане за последние четверть века продвинулась далеко вперед.
К сожалению, за годы независимости на Украине не сформировалась дееспособная и ответственная элита, способная задать стране хоть какой-то вектор развития. К восстанию Майдана Украина пришла с меньшим ВНП (валовым национальным продуктом — прим. «Ленты.ру») на душу населения, чем в 1991 году, составляющим 30 процентов от российского ВНП и 50 процентов от ВНП Белоруссии.
Старый Свет находится в состоянии сильного экзистенциального кризиса, пути выхода из которого неочевидны. Одной из причин этого стала неэффективная и устаревшая социальная система, нуждающаяся в серьезных реформах. Выстроенная в годы холодной войны в качестве альтернативы коммунизму, в дальнейшем она привела к застойным явлениям в экономике: производительность труда неуклонно падала, а социальные расходы росли. В результате Европа стала экономически проигрывать быстрорастущим азиатским странам, прежде всего Китаю. Неудивительно, что теперь мы наблюдаем в Старом Свете спад промышленного производства и рост безработицы, особенно среди молодежи.
Очень важно отметить, что мир не стал развиваться по европейскому сценарию. Опора на «мягкую силу», влияние посредством культурного примера и экономической помощи, а также стремление во что бы то ни стало везде и со всеми найти компромисс, завели европейских политиков в тупик. Мощный удар по европейскому проекту нанес украинский кризис 2014 года, когда мягкая экспансия евроатлантических структур натолкнулась на жесткий силовой ответ России в Крыму и Донбассе. Европейская политическая элита сейчас растеряна, она во многом исчерпала свой ресурс и перестала понимать настроения избирателей. Следствием этого стала кризисная ситуация с мигрантами, обнажившая все ключевые проблемы современного европейского общества.
У России нынешние европейские трудности не должны вызывать злорадства, поскольку ослабление Европы означает крушение той модели развития, которая была для нашей страны ориентиром как минимум со времен Петра Великого. Хотя нынешняя Европа мало похожа на Европу Черчилля, де Голля и Аденауэра, куда мы так стремились четверть века назад, уже сейчас европейский экзистенциальный кризис и его последствия привели к серьезному затуханию модернизационных импульсов в российском обществе.
Во многом из-за внешнеполитических успехов последних двух лет в России до сих пор не начались давно назревшие экономические реформы. Если мы на них так и не решимся, то нашу страну неизбежно ждет поражение в будущем политическом, экономическом и военно-стратегическом соревновании XXI века.
К сожалению, нынешняя российская элита на подобные преобразования не способна. Я должен оговориться, что ни в коем случае не призываю к революции, потому что лучше жить в застое, чем в эпоху потрясений. Но то, что России необходима смена элит, — очевидно, поскольку значительная часть нынешнего истеблишмента нашей страны принадлежит прежней эпохе.
Совсем недавно, в 2013-14 годах, сторонников геополитического подхода прогрессивная мировая общественность считала циниками и реакционерами. Сейчас ситуация изменилась — вопреки мнению некоторых «просвещенных» экспертов, на международную арену вернулось государство.
Возврат к геополитике означает возврат к прежней нормальной системе международных отношений. Испугавшись неконтролируемых глобальных проблем, человечество вспомнило о государстве. Сейчас, когда влияние транснациональных институтов вроде МВФ или ВТО резко падает, уже мало кто вспоминает о глобализации. Неожиданно для всех мир вернулся в XVII-XVIII века, в эпоху формирования национальных государств и борьбы всех против всех. Это означает, что на современную международную арену возвратилась история, поскольку за последние четверть века после окончания холодной войны мировое сообщество несколько расслабилось.
Как ни странно, сейчас человечество стало более свободным, так как из-за информационной революции политические элиты повсюду (и даже в авторитарных режимах) стали больше зависеть от общественного мнения. В современном мире стало гораздо меньше насилия, и он постепенно становится все более цивилизованным. Прежнее мироустройство, к которому мы все так привыкли, стремительно уступает место новому. Нынешний мир становится более неустойчивым, более динамичным и более тревожным — оттого и более интересным.