В середине января сразу две среднеазиатские республики — Таджикистан и Туркмения — почти синхронно, с разницей в несколько дней, начали обсуждение важной политической инициативы: наделения своих бессменных на протяжении многих лет президентов статусом пожизненных вождей. В частности, 13 января стало известно, что парламент Таджикистана предложил внести в конституцию страны изменения, благодаря которым Эмомали Рахмон получит право избираться на должность президента неограниченное количество раз. Пятью днями ранее, 8 января, основной закон страны предложил пересмотреть (не вдаваясь в лишние детали) и глава Туркмении Гурбангулы Бердымухамедов. «Лента.ру» с удивлением наблюдала за развитием демократических институтов в соседних государствах.
Нынешний семилетний президентский срок главы Таджикистана Эмомали Рахмона согласно конституции должен завершиться в 2020 году и стать для него последним. Однако последний месяц прошлого года и первые две недели января выдались богатыми на инициативы законодательного характера в политической жизни Таджикистана.
В первой половине декабря произошло важное событие: нижняя палата парламента республики единогласно одобрила законопроект, провозгласивший Рахмона пожизненным лидером нации. Свое решение народные избранники обосновали исключительными заслугами действующего президента перед Таджикистаном.
Закон предоставил Рахмону широкие права и полномочия, которые глава государства сохранит и в случае ухода с этого поста. Так, лидер нации получил право обращаться к таджикскому народу в любое время, выступать и давать рекомендации органам власти по наиболее важным вопросам внутренней и внешней политики страны.
Кроме того, нынешний президент в случае отставки получит пожизненный иммунитет от уголовного преследования, а также стандартные опции наподобие государственной охраны, пенсии, транспорта и жилья. Понятно, что гарантии неприкосновенности будут распространены и на имущество Рахмона. Но главное — в законе четко прописан механизм «проявления уважения» к лидеру нации и предусмотрена ответственность за неподобающее отношение к Рахмону.
Нет нужды объяснять, что этот документ существенно повысил политический статус Рахмона. Политические комментаторы оппозиционного толка привычно начали было полемику вокруг культа личности, когда уже в начале года, 13 января, в СМИ появилась информация о том, что в парламенте Таджикистана обсуждают поправки в конституцию страны, необходимость внесения которых возникла в связи с принятием закона о лидере нации.
По некоторым данным, речь в поправках идет об устранении юридических противоречий, возникших между конституцией и недавно принятым нормативно-правовым актом, — разумеется, в пользу последнего. Причем предполагается, что отдельно будет прописано расширение некоторых понятий: так, поскольку Рахмон отныне является не просто главой государства, а лидером нации, авторы поправок считают целесообразным в порядке исключения разрешить ему переизбираться на президентский пост неограниченное количество раз.
Одновременно с официальным Душанбе внесение изменений в конституцию запланировали власти еще одного среднеазиатского государства. 8 января президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов собрал расширенное заседание правительства, в ходе которого поручил начать подготовку новой редакции основного закона. При этом глава государства особо отметил, что сделать это необходимо до середины мая.
Пока неясно, в чем конкретно будут заключаться предполагаемые конституционные изменения. Сам Бердымухамедов высказался по этому поводу предельно пространно. Однако кое-какие намеки на характер изменений все же есть. Еще в мае прошлого года на заседании специальной комиссии по усовершенствованию основного закона обсуждался вопрос о необходимости увеличения срока полномочий президента Туркменистана с нынешних пяти лет до семи. В качестве аргумента приводился довод о том, что более продолжительный период президентства позволит добиться «успешного осуществления масштабных долгосрочных программ».
Тем не менее столь явных, как в Таджикистане, внутриполитических причин, которые сподвигли бы действующего главу государства поддерживать внесение изменений в конституцию, в Туркменистане нет. В отличие от Рахмона, Бердымухамедов не испытывает никаких проблем с истечением срока полномочий. По конституции республики, президент хоть и избирается на более короткий пятилетний срок, однако одно и то же лицо может занимать этот пост неограниченное количество раз. Да и с народной поддержкой власти Туркмении больших проблем не испытывают — в ходе президентских выборов 2012 года Бердымухамедов набрал более 97 процентов голосов избирателей.
Надо отметить, что введение в качестве политической новации статуса лидера нации в Средней Азии было впервые апробировано в Казахстане. Еще в мае 2010 года Астана решила внедрить в свое политическое законодательство это популярное теперь понятие: тогда парламент республики поддержал поправки в ряд конституционных законов, по итогам чего бессменный лидер республики Нурсултан Назарбаев и получил звание Елбасы («лидер нации» в переводе с казахского — прим. «Ленты.ру»).
Принятые казахстанским парламентом нововведения предусматривают сохранение за Назарбаевым ряда властных полномочий даже в случае ухода с поста главы государства. Например, это касается права лидера нации обращаться к гражданам, выступать с рекомендациями и принимать личное участие в выработке политических решений. Но главное, что лидеру казахстанской нации предоставило существенно дополненное и расширенное законодательство, — это, разумеется, личные гарантии.
Согласно поправкам, Елбасы не может быть подвергнут задержанию и аресту, привлечен к уголовной или административной ответственности за деяния, совершенные им в период исполнения полномочий президента, а также связанные с осуществлением статуса лидера нации. Также была введена уголовная ответственность за публичное оскорбление «лидера нации» и искажение фактов его биографии.
Любопытно, что вокруг принятия этих поправок развернулась целая драма в нескольких частях. Глава государства отказался подписывать отправленные ему парламентом на подпись документы, но при этом забыл или не захотел воспользоваться своим правом президентского вето. В итоге спустя 30 дней после поступления документов на подпись в Акорду (резиденция президента Республики Казахстан — прим. «Ленты.ру») законодательство вступило в силу автоматически.
Между тем в отличие от Казахстана, где в 2010 году не было никаких видимых причин присваивать новый статус и без того бессменному главе государства, в Таджикистане и Туркмении задумались об укреплении президентской вертикали с оглядкой на внутреннюю и внешнюю политику. Официальный Душанбе, в частности, при помощи этого нехитрого инструмента стремится сохранить всерьез пошатнувшуюся внутриполитическую стабильность.
Еще летом прошлого года Эмомали Рахмон начал самую серьезную в истории республики зачистку от потенциальных политических оппонентов. За короткий срок в Таджикистане была запрещена главная оппозиционная политическая сила страны — Партия исламского возрождения (ПИВТ), которая долгое время считалась (пусть и немного ошибочно) преемником сил Объединенной таджикской оппозиции, выступившей в качестве одного из гарантов мира после гражданской войны в Таджикистане конца прошлого века.
Позднее — совпадение это или нет — в Таджикистане произошел вооруженный мятеж, возглавляемый высокопоставленным военным — заместителем министра обороны страны генералом Абдулрахимом Назарзодой. Выступление подавили силами армейских подразделений, Назарзода был убит. Однако сам факт вооруженного противостояния, а также последовавшие за ним чистки, имеющие очевидный политический подтекст, заставили наблюдателей говорить об уже созревшем внутри региональной элиты недовольстве и вероятных восстаниях по клановому водоразделу. Именно это, по мнению ряда специалистов, заставляет Душанбе заниматься поисками дополнительных источников легитимности, которую уже не обеспечивает консенсус ведущих политических сил страны.
В Туркмении ситуация немного другая. В силу закрытости страны о внутриполитических причинах усиления президентской вертикали (пока предположительного) говорить довольно сложно. Зато можно вспомнить про внешние риски, которым обычно неразговорчивый Ашхабад уделяет немало внимания в публичном поле. Буквально за несколько месяцев прошлого года в граничащих с Туркменией афганских провинциях Бадгис и Фарьяб резко активизировались исламисты. По данным туркменских источников, только в результате одной из перестрелок на границе в июле 2015 года погибли 12 военнослужащих республики. Властям пришлось срочно перебрасывать на проблемные участки дополнительные армейские подразделения. Немало сторонников религиозных радикалов и среди собственного населения страны — во всяком случае, сообщения об этом регулярно появляются в западных изданиях.