Стратегические ядерные силы (СЯС) всегда были самой защищенной из всех статей военного бюджета — даже во второй половине 1990-х, когда деньги в государстве, казалось, совсем закончились. Тем не менее ухудшающаяся ситуация в экономике позволяет задать вопрос: а не настигнет ли сокращение и какие-то проекты, связанные с ракетно-ядерным щитом? Для определенности имеет смысл рассмотреть сухопутную группировку СЯС, подчиненную РВСН, поскольку с морской составляющей, в силу невеликого множества альтернатив, все несколько проще.
Основу новой продукции, осваиваемой в данный момент в РВСН, составляют комплексы «Ярс» с твердотопливными ракетами. Выпускаются как в стационарном исполнении (в переоборудованных шахтах ракет УР-100Н), так и в мобильном (в виде ПГРК — подвижных грунтовых ракетных комплексов).
У «Ярса» в войсках давняя история. В 1997 году на опытно-боевое дежурство был поставлен первый шахтный «Тополь-М», и с тех пор до завершения поставок в 2012 году военные получили, по разным оценкам, 50-60 таких ракет.
В то же время от «Тополя-М» в варианте ПГРК военные долго отказывались, полагая, что он не дает требуемых преимуществ перед обычными «Тополями» и разработчику нужно сосредоточиться на создании мобильной МБР следующего поколения. Это и был «Ярс», чья ракета в значительной степени представляет собой развитие ракеты «Тополя-М» (прежде всего в сторону оснащения разделяющейся головной частью с боевыми блоками индивидуального наведения).
В 2006-2009 годах промышленностью было поставлено только 18 ПГРК «Тополь-М». С 2011-го военные брали только «Ярсы», как в шахтном исполнении, так и в виде ПГРК.
Экономить тут не на чем, да и не нужно. «Ярсы», по ряду узлов частично унифицированные с морской «Булавой», будут ставиться на боевое дежурство в требуемом количестве. Ровно по тому же принципу, как финансировали в 1990-х: «СЯС — минимально возможный разумный уровень и полностью, остальным — что останется и когда будут деньги».
Еще один столп перспективной сухопутной группировки — тяжелые жидкостные МБР шахтного базирования «Сармат», создаваемые на замену советским Р-36М2 «Воевода». Бросковые испытания ракеты планировались на 2015 год, перенесены на весну-лето 2016-го.
Главным оппонентом тут всегда выступал Московский институт теплотехники, твердотопливные изделия которого непосредственно конкурировали за квоты на боевые блоки, закрепленные на международном уровне. Причем это касалось как РВСН, так и морских СЯС, где утвердилась МИТовская «Булава».
На рубеже 2000-х и 2010-х годов, в период, который еще будут вспоминать как эпоху беспрецедентной открытости военного ведомства и оборонной промышленности, глава МИТ Юрий Соломонов повел открытую атаку на идею создания новых жидкостных МБР, охарактеризовав ее как «абсолютно надуманную», принятую «в угоду отдельным высокопоставленным лицам».
По мнению Соломонова, этот тип вооружений основан на устаревших технологических решениях, не обеспечивает требуемой живучести в ответном ударе, а также «неадаптивен к современным средствам противоракетной обороны с элементами космического базирования». Однако военные в частном порядке указывали на то, что Соломонов демонстрирует лишь одну сторону медали, а есть и вторая, которую он предпочел проигнорировать, и продавили-таки разработку необходимого им «Сармата».
Сейчас, когда ракета уже в шаге от бросковых испытаний, разворачивать проект вспять никто не станет, даже если бы в Генштабе вдруг завелась сильная оппозиция «тяжелым» (чего не наблюдается). Поэтому «Сармату» сокращения не угрожают, в самом крайнем случае — чуть растянут по времени ввод новых МБР на боевое дежурство.
С 2000-х годов в реутовском «НПО машиностроения» разрабатывается аэробаллистическое гиперзвуковое боевое оснащение — массивный управляемый боевой блок следующего поколения для МБР. Изделие способно маневрировать после разделения, что резко повышает его шансы в противостоянии со средствами обнаружения и перехвата.
Испытания этой системы (по ряду сведений, она зашифрована как «тема 4202») проводятся с использованием жидкостных МБР советского производства УР-100НУТТХ. Проект строго засекречен, и подробностей о нем (особенно тех, на которые можно было бы положиться) не так много.
Сокращение этого направления по финансовым соображениям крайне сомнительно, ввиду ограниченной стоимости (насколько можно судить, в качестве возможных носителей блока рассматриваются «Сарматы», ему не требуется дополнительной ракеты) и критической важности создаваемых по «теме 4202» технологий.
В любом случае до окончательного решения проблемы с американской глобальной ПРО этому направлению обеспечено финансирование в полном объеме.
Малогабаритные твердотопливные МБР «Рубеж» должны передаваться в дивизии, из которых выводят обычные «Тополи» 1980-1990-х годов производства, отслужившие назначенный срок эксплуатации.
Особенность этой ракеты — ее дальность. США неоднократно высказывали опасения, что она нарушает договор о ракетах средней и меньшей дальности (РСМД), заключенный в 1987 году и запрещающий создание и развертывание сухопутных ракет с дальностью от 500 до 5500 километров.
По сути, американцы утверждают, что Россия разработала уменьшенную версию «Ярса», представляющего собой ракету средней дальности. Однако продемонстрированные Россией пуски «Рубежа» из Плесецка на полигон Кура (на дальность чуть менее 6 тысяч километров) показывают, что по букве договора это МБР. То, что она предположительно может использоваться и как ракета средней дальности — уже другой вопрос.
Таким образом ракета, еще не появившись в войсках, уже стала политическим фактором. Когда-то, в период потепления отношений с Западом в перестройку, Москва регулярно в целях разрядки обстановки делала односторонние уступки, оставляя себе лишь надежды на то, что ее шаги оценят в Вашингтоне и вызовут ответное понимание и уважение интересов. Так было с некоторыми параметрами договора РСМД (включение в него ракетного комплекса «Ока», не подпадавшего под запрещенный диапазон дальности), с вопросом о расширении НАТО на восток после объединения Германии (и нахождении войск НАТО на территории единого государства) и так далее. Запад в ответ повел себя весьма практично, заняв все предоставленное ему пространство (чем вызвал большую обиду у российской общественности).
Сейчас от кремлевской администрации трудно ждать таких благодушных авансов. Нынешнее поколение российских сановников сформировалось в условиях тяжелейшего травматического опыта, связанного с защитой территориальной целостности страны (вторая Чеченская кампания), и эмоциональной реакции на односторонние действия Запада в мировой политике после 1991 года. Выражаясь проще, Кремль занимает жесткую оборонительную позицию и не готов брать на себя никаких обязательств без взаимных уступок с той стороны, без твердо очерченных гарантий и тем более — авансом.
Поэтому «Рубеж», конечно, можно на что-то разменять — но на это должна быть «фактическая бумажка, броня». То есть, с учетом хорошо знакомой тактики увязок, Западу придется взять на себя конкретные и проверяемые обязательства по разрешению критически важных для России проблем. К таковым можно отнести расширение НАТО на восток и русофобскую политику восточноевропейских стран, развертывание США глобальной системы ПРО, а также военную и хозяйственную активность в Арктике.
Если с той стороны готовы пойти навстречу, представив конкретную систему мер, то Кремль может поступиться «Рубежом». И с состоянием российского бюджета это связано в последнюю очередь. Насколько достижение таких соглашений вероятно в текущих условиях, предоставим судить читателям.
Также не стоит забывать, что ракеты средней дальности — один из эффективных инструментов внутриконтинентального сдерживания. Очередной период демонстративной дружбы с Китаем не отменяет того факта, что военным необходимо иметь средства для сдерживания приграничной ядерной державы, постепенно превращающейся в сверхдержаву. К слову, первой «Рубежи» получит 29-я гвардейская ракетная дивизия под Иркутском.
Среди перспективных проектов остался только один — боевой железнодорожный ракетный комплекс (БЖРК) «Баргузин». В России уже имелся один БЖРК (15П961), созданный в 1980-е годы, однако он был выведен из боевого состава в начале 2000-х годов в связи с исчерпанием ресурса ракет РТ-23УТТХ, выпускавшихся в советское время в Днепропетровске. Одновременно (и по той же причине) были сняты с вооружения и шахтные версии этих ракет.
Восстановление в России БЖРК было самой дискуссионной темой в развитии СЯС. Ряд военных в Генштабе высказывали сомнения в том, что подобный вид вооружения необходим. Более того, против БЖРК выступил… и его разработчик!
Уже упоминавшийся Юрий Соломонов в 2011 году заявил, что МИТ выполнил проработки эскизного проекта нового БЖРК. В результате, по словам Соломонова, установили, что такой способ базирования не дает никаких преимуществ перед обычными ПГРК с точки зрения скрытности и живучести, однако сопряжен со значительными затратами на инфраструктуру и более уязвим к террористическим нападениям. Тут Соломонова трудно заподозрить в борьбе с конкурентами, поскольку МИТ выступал головным исполнителем по «Баргузину», на который ставят МИТовскую же ракету комплекса «Ярс».
В январе 2016 года командующий РВСН Сергей Каракаев (а он, по данным источников «Ленты.ру» в военном ведомстве, как раз выступал за создание новых БЖРК) сообщил газете «Военно-промышленный курьер»: «В 2017 году доклад о перспективах его («Баргузина» — прим. «Ленты.ру») развертывания должен быть представлен президенту».
В декабре 2015 года источник в оборонной промышленности проинформировал ТАСС о том, что «вследствие сложной финансовой ситуации и вызванных ею бюджетных ограничений» развертывание «Баргузина» отнесено как минимум на 2020 год. Ранее, в 2014-2015 годах, срок завершения работ по БЖРК устанавливался сперва на 2018-й, а затем и на 2019 год.
В 2017 году Кремль, исходя из состояния экономики, примет решение по сокращению ряда военных программ — и «Баргузин», отношение к которому как в оборонке, так и среди военных крайне неоднозначно, здесь первый кандидат на вылет.