Вечером 14 марта президент Путин отдал приказ вывести основную часть российского воинского контингента из Сирии. Свое решение президент аргументировал тем, что задачи, поставленные перед военными в момент начала операции 30 сентября 2015 года, в целом решены. В стране останется только персонал пунктов базирования Тартус и Хмеймим. «Лента.ру» попыталась разобраться, каких итогов сумела достичь Россия за несколько месяцев военной операции.
14 марта президент России Владимир Путин провел рабочую встречу с министром иностранных дел Сергеем Лавровым и главой оборонного ведомства Сергеем Шойгу. Обсуждались вопросы сирийского урегулирования. В результате глава государства отдал приказ вывести большую часть российских войск из Сирии.
«Считаю, что задачи, поставленные перед министерством обороны, в целом выполнены. Поэтому приказываю с завтрашнего дня начать вывод основной части нашей воинской группировки из Сирийской Арабской Республики», — подчеркнул он.
При этом президент отметил, что Россия сохраняет за собой две базы (морскую в Тартусе и авиационную на аэродроме Хмеймим). По его словам, эти объекты «будут функционировать в прежнем режиме». «Они должны быть надежно защищены с суши, моря и воздуха», — распорядился президент.
Часть и без того невеликого российского контингента все-таки останется в Сирии, чтобы решать задачи, связанные с контролем за прекращением огня согласно ранее заключенному перемирию. Министерству иностранных дел поручено «интенсифицировать участие Российской Федерации в организации мирного процесса по решению сирийской проблемы».
Это означает, что, помимо технического персонала баз, в Сирии точно останутся подразделения ПВО, а также наземные подразделения охраны периметра — вероятно, по ротации из состава черноморской морской пехоты, ВДВ и армейского спецназа. Возможно, задержится и часть ранее развернутой артиллерии, а также вертолетная группировка.
Президент Сирии Башар Асад в телефонном разговоре поблагодарил Владимира Путина за масштабную помощь в борьбе с терроризмом, а также за гуманитарную поддержку, оказанную населению страны. Асад выразил надежду, что стартующие в Женеве 14 марта переговоры с представителями оппозиции наладят политический процесс в Сирии и дадут конкретные результаты.
Несмотря на регулярные заявления Москвы о том, что целью вмешательства не является стабилизация положения правительства Асада, понятно, что сохранение ключевого своего союзника в регионе и укрепление его внутренних позиций — серьезное достижение. Это позволит сбалансировать импровизированную военно-политическую ось «Тегеран — Багдад — Дамаск», которую Россия собрала летом-осенью 2015 года буквально «на коленке» и которая нуждается в дальнейшей настройке как инструмент региональной политики.
Серьезно оценивается и воздействие операции на граждан России и СНГ, участвовавших в боях на стороне исламистов. Значительная доля выходцев с территорий бывшего СССР и российского Северного Кавказа проникала в Сирию через турецкую границу и сосредотачивалась на северо-западе страны, в Идлибе и под Алеппо, — где и попадала под «паровой каток» российской авиации и сирийско-иранских войск.
Напомним, что сокращение числа бывших и действующих соотечественников радикально-экстремистского толка провозглашалось одной из главных целей операции в Сирии. Эта цель, пусть частично, но достигнута.
Теперь о том, что не решено.
Группировка «Исламское государство» (запрещена в России — прим. «Ленты.ру») понесла серьезный ущерб, ее экономический базис (нелегальная торговля нефтепродуктами) подорван, но террористы не разгромлены полностью и не изгнаны из основных «мест обитания».
Не решена задача враждебной активности турецких властей в северной Сирии. Это в какой-то момент стало одним из препятствий на пути окончательного решения проблемы исламистов-оппозиционеров в Алеппо. Другое препятствие — ограниченная боеспособность сирийской армии, даже усиленной дружественными контингентами из Ирана, Ирака и заручившейся поддержкой курдского ополчения. Лояльность и боеспособность сирийских вооруженных сил и после проведения российской воздушной кампании оставляет желать лучшего, за исключением ВВС и отдельных соединений специального назначения, комплектуемых по национально-религиозному признаку (в основном христианами и алавитами из западной Сирии).
В центре страны по-прежнему не ликвидированы анклавы, контролируемые умеренной и неумеренной оппозицией. Если бы это было достигнуто, то, с одной стороны, высвободились бы силы для периферийных участков зоны контроля (в Идлибе, под Алеппо и в направлении на Ракку). С другой стороны, есть понимание, что чисто военного решения задача умиротворения суннитских кварталов крупных городов Сирии не имеет, здесь в дело должны вступать переговорщики.
Хотя слова Путина о выводе основной части группировки ВКС РФ и прозвучали громом среди ясного неба, расценивать их как полную неожиданность нельзя. Президент России прямо говорил, что операция ВКС в Сирии не будет продолжаться вечно. И называл условия ее прекращения.
«Когда мы увидим, что процесс сближения (умеренной оппозиции и официального Дамаска — прим. «Ленты.ру») начался, начался политический процесс, и сама сирийская армия, сирийское руководство считает, что все, надо прекратить стрелять и нужно начать договариваться, с этого момента мы не собираемся быть большими сирийцами, чем сами сирийцы», — отмечал Путин еще на декабрьской пресс-конференции, добавляя, что «чем быстрее это произойдет, тем лучше».
Сегодня это условие выполнено: в Женеве идут переговоры. К слову, то, что они замораживались, откладывались, стороны торговались за каждую мелочь, свидетельствовало вовсе не о нежелании вести диалог, а в точности об обратном. Если бы компромисс был никому неинтересен, никто бы и не тратил на это столько сил.
Примечательно и то, что Россия и США впервые за очень долгое время выступили единым фронтом, надавив каждый на своих «клиентов» в регионе с тем, чтобы те, наконец, вступили в диалог. Москва сумела доказать: есть вопросы, которые без ее участия не решить. А ведь еще относительно недавно западные политики всерьез говорили о дипломатической изоляции России. Ну и, наконец, Москва добилась того, что дальнейшая судьба Асада вынесена за скобки — в качестве предварительного условия запуска мирного процесса его уход больше не фигурирует.
Все это стало возможно лишь после серии побед, одержанных сирийской армией на земле при поддержке российской авиации с воздуха. Но, как уже говорилось, быть большим сирийцем, чем сами сирийцы, Путин не намерен. Слова о выводе части российских сил из Сирии можно расценивать как сигнал Асаду о том, что делать за него всю работу Кремль не собирается. Да и вообще сирийскому лидеру, с точки зрения Москвы, стоит быть сдержаннее. Напомним, не так давно он заявил, что намерен «вести войну до победного конца». Это не только обеспокоило европейских дипломатов, но и явно разозлило Москву, твердившую, что ее главная цель (а значит, и цель ее протеже) — мирное урегулирование.
В то же время речь пока идет о выводе «основной части» российской воинской группировки. В качестве примера можно вспомнить США, выведших большую часть своих сил из Афганистана, но оставивших на базах в этой стране несколько тысяч военнослужащих. При этом очевидно, что резкое прекращение операции в Сирии могло стать только результатом сложного, комплексного компромисса между Россией, Западом и основными региональными игроками.
Причем этот компромисс, в силу продемонстрированной Москвой размашистой реакции, явно относится отнюдь не только к вопросам межсирийского диалога, но включает в себя и значительное число накопившихся за минувшие два года проблем в отношениях с Западом.
Поэтому единственный вопрос, который остается по-настоящему открытым в связи с решением президента Путина, формулируется так: насколько Россия сумеет приблизить этим компромиссом формирование новых жизнеспособных отношений с основными мировыми игроками?