В Музее современной истории России в рамках еженедельного лектория выступил доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН Рудольф Пихоя. Он рассказал, каким образом смерть Сталина и «секретный доклад» Хрущева изменили общественное сознание и обнажили глубокие внутрипартийные противоречия, приведя к смене власти в стране. «Лента.ру» записала основные тезисы его выступления.
Вокруг любого исторического события складывается определенная мифология. XX съезд КПСС не стал исключением, его мифология сводится к нескольким формулам: разоблачение культа личности Сталина, «секретный доклад» Хрущева, массовая реабилитация политических заключенных и невинно осужденных, начало хрущевской оттепели. Однако ни одна формула не может объяснить реальных исторических событий, потому что они многослойные и многофакторные. Что предшествовало XX съезду? Что из истории этого съезда не попало на страницы учебников и не могло туда попасть? Каковы последствия влияния съезда на советское общество и его будущее?
XX съезду предшествовали насыщенные событиями десять послевоенных лет. Что они означали для высшего слоя партийной номенклатуры? Это время можно разделить на два неравных этапа. Первый — с момента окончания войны до смерти Сталина в марте 1953 года. Второй период сравнительно короткий — с марта 1953-го до февраля 1956-го.
Историю элит у нас заменяли скупой историей партии: «партия наш рулевой», «партия принимает решения», «страна движется по пути, намеченному КПСС». На самом деле все было гораздо сложнее. Что характерно для первого периода и о чем замалчивали учебники истории — это острейшая борьба внутри элиты, когда Сталин пытался сохранить свое влияние в стране. Нам только кажется, что он всеми командовал и все контролировал, на самом деле это было не так. Чтобы удерживать контроль и исключить любую потенциально возможную оппозицию, Сталин использовал репрессии против высших слоев номенклатуры.
В это время происходили три крупные волны репрессий. Первая началась сразу после Великой Отечественной войны, под нее попал высший генералитет СССР, выигравший ее. Были репрессированы все командующие разными родами войск.
Георгия Жукова снимают с поста и отправляют в Одесский военный округ, где его начинает проверять партийная комиссия, которая пишет в его личном деле о том, что маршал «должен исправиться, потому что не достоин звания советского офицера». Этот приказ подписывает лично Сталин.
Жукову сравнительно повезло, он не был арестован. Так получилось, скорее всего, потому что в начале 1947 года он слег с тяжелейшим инфарктом и его отправили командовать тыловым Уральским военным округом. Меньше повезло командованию ВВС, оно было арестовано, часть людей расстреляли. Командование Военно-морского флота обвинили в сотрудничестве с англичанами и американцами, в том, что они передали им лоции (описание морей, океанов и их прибрежной полосы — прим. «Ленты.ру»), по которым шли караваны в Мурманск.
Вторая волна репрессий коснулась партийного аппарата. Тогда Сталин заменил всех людей, связанных с войной, на партийных выдвиженцев, главным образом на так называемую «ленинградскую группу», которая поставила кадры для ЦК и большинства обкомов центральной части России. Но уже через два года он понял, что молодежь, пережившая блокаду, не собирается быть его марионеткой. Это привело в 1949 году к началу жуткого ленинградского судебного процесса. По «Ленинградскому делу» огромное количество семей было репрессировано, прошла волна выселений.
Третью волну Сталин запустил перед самой смертью, она была направлена против его приближенных Ворошилова, Молотова и Микояна. Вождь ставил им в вину заигрывание с буржуазным Западом. Ворошилова Сталин едва ли не обвинил в сотрудничестве с британской разведкой, а Молотова — в связях с американцами. Эти обвинения прозвучали на пленуме ЦК. Поэтому смерть Сталина 5 марта 1953 года в советской элите вызвала одну единственную реакцию — радость.
Кампанию по прославлению уже покойного вождя свернули стремительно, хотя в стране было много людей, искренне веривших ему, видевших в его смерти огромную потерю. Десятого марта, выступая на заседании Президиума ЦК КПСС, председатель Совета министров СССР Георгий Маленков потребовал прекратить практику культа личности.
Первое, что начинает делать новое руководство страны, — реабилитировать осужденных. Выборочная реабилитация касалась самой верхушки власти. Тогда было сложно найти хотя бы одного партийного лидера, у которого не сидели родственники.
Следом по требованию Жукова начался пересмотр дел военных. На этой волне на первый план выходит Лаврентий Берия (после смерти Сталина он возглавил МВД, которое соединили с МГБ), фигура любопытная и неоднозначная. Первым делом он открыто начинает ясный курс на преодоление репрессивного курса прошлого.
В это сложно поверить, но именно Берия начал борьбу с репрессиями. Он демонстративно прекращает антисемитское дело врачей, которому придавалось огромное значение при Сталине. В газете «Правда» публикуется заметка, в ней МВД сообщает, что нашло в своих рядах людей, занимавшихся сознательной фальсификацией следственных дел, что эти люди арестованы, а оговоренные ими выпущены на свободу.
Берия предлагает ликвидировать ГУЛАГ как явление, а все места заключения передать в Министерство юстиции. Он также вносит предложение о прекращении так называемых «великих строек коммунизма» (гидроэлектростанций и железных дорог), возводившихся руками заключенных. Были у Берии и другие предложения, касающиеся и хозяйственной жизни, и внешней политики, но главное заключается в том, что он первым понял политическое значение проблемы реабилитации. Берия начал искать виновных в репрессиях, потому что понимал, что если «оседлает» эту тему, то встанет во главе страны и партии.
По его инициативе исключают из партии, а позже берут под арест бывшего министра госбезопасности Семена Игнатьева. Непосредственным начальником Игнатьева был председатель Совета министров СССР Георгий Маленков, — то есть стоило взять под арест подчиненного, как под ударом оказался руководитель государства. 25 июня 1953 года Берия подает записку с требованием начала следственных действий по отношению к Игнатьеву, а 26 июня Лаврентия Берию арестовывают.
Сначала было непонятно, что с ним делать. Одно из первых предложений состояло в том, чтобы подержать его в тюрьме, а потом назначить руководителем нефтяной промышленности. В итоге решили, что проще расстрелять. 3 июля 1953 года собрался пленум против Берии, где его впервые стали изображать крайним за все репрессии в СССР. Берия хотел найти крайнего? Он им и стал. Имя его навсегда превратилось в клеймо зла.
В ходе пленума возникла полемика по поводу отношения к Сталину. Каганович и Ворошилов в своих выступлениях обвинили «негодяя Берию» в оговоре покойного вождя, в том, что Берия натравливал на него всех вокруг. Из зала зазвучали возгласы поддержки, что надо осудить эту практику и прекратить порочить имя Сталина. Маленков и Хрущев остудили пыл сталинистов в своих выступлениях: «Вы, товарищи, ошибаетесь, нам практика культа личности совсем не нужна. Нам нужно коллективное руководство, мы не должны поддерживать эти репрессии».
В сентябре 1953 года отменяется так называемое особое совещание при МВД СССР (ранее при НКВД), которое имело право на внесудебные расправы (наследник знаменитых троек). Если особое совещание — преступная организация (его так не называли, но смысл был именно такой), то нужно пересмотреть дела, которые оно вело.
С мая 1954 года начинается кампания по реабилитации заключенных, то есть на два года раньше XX съезда. В лагеря выезжает комиссия, в которую входят представители прокуратуры, КГБ и МВД. Она действует осторожно, партийная линия до конца не ясна, поэтому приходится находить золотую середину.
Всех осужденных по 58 статье («контрреволюционная деятельность» — политические преступления) делят на две категории: на тех, кто не виноват, и тех, кого осудили за дело. В результате почти половина осужденных по этой статье была освобождена. Людей выпускали, но их правовой статус оставался не до конца ясным.
Что происходит в это время во главе партии и государства? После устранения Берии начинается столкновение двух претендентов на верховную власть. С одной стороны, это руководитель государственного аппарата Маленков, с другой, — секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев, руководящий партийным аппаратом. Оба бьются за власть в обществе и партаппарате.
Маленков временно в лидерах, он прославился снижением грабительских налогов в деревне, существовавших там с 30-х годов. Благодаря этому за три года производство животноводческой продукции выросло на 25 процентов, и такого чуда в советской истории больше никогда не повторялось. Но Хрущев заявил, что своим потаканием подсобным хозяйствам и частническим интересам крестьян Маленков способствует развитию буржуазных тенденций в деревне.
Никита Сергеевич говорил, что советскому народу это не нужно, «мы будем осваивать целину». Чем это принципиально отличалось от политики Маленкова? Последний считал, что частное подсобное хозяйство — путь к подъему всего сельского хозяйства, путь, связанный с совхозами, кооперативами, и, в конечном итоге, с частной собственностью. Целина должна осваиваться совхозами, а в них трудится не крестьянин, а рабочий, который получает зарплату. Крестьянин же в колхозе зарплаты не получает, он работает за трудодни.
Кстати, Маленков считал невозможным ведение ядерной войны, поскольку любой ядерный конфликт приведет к гибели всего человечества. Хрущев был иного мнения. 14 сентября 1954 года на Тоцком полигоне в Оренбургской области испытали атомную бомбу, а следом провели военные учения танков и пехоты в противогазах. На учениях присутствовал сам маршал Жуков. Оказалось, что воевать можно, а разговоры Маленкова заклеймили как пацифизм.
Но это пропаганда для населения, а что они говорили в своем кругу? В январе 1955 года состоялся пленум ЦК, рассматривался рутинный вопрос о внешней политике СССР, об отношениях Союза с Югославией. Закончился пленум по-хрущевски: Никита Сергеевич в своем выступлении ушел от подготовленного текста и обвинил Маленкова во всех репрессиях прошлого, заявив, что тот был ближайшим сподвижником Берии. Маленкова тут же сняли с должности председателя Совета министров СССР, на его место пришел давний соратник Хрущева Николай Булганин. Маленков остался в политике, но лидерство в партии и государстве захватил Хрущев. Без вышеизложенной преамбулы невозможно понять XX съезд.
В партийных организациях возникало много вопросов о людях, вернувшихся из заключения, среди которых было немалое количество коммунистов. В декабре 1955 года на заседании президиума ЦК эту проблему обсудили и решили, что ее стоит поднять на съезде. Для подготовки документа создали комиссию, в которую вошел секретарь ЦК, идеолог КПСС Петр Поспелов, представители партийного контроля, КГБ и МВД.
Одновременно на заседаниях возник вопрос о том, в каком виде все это подавать? Время съезда стремительно приближалось, он должен был начаться 14 февраля 1956 года. Подготовка к любому такому событию — это всегда соблюдение строгих ритуалов.
В этот раз все сделали четко по правилам: напечатали приглашения и повестку заседания, в которой на первый день съезда был назначен отчетный доклад первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева. Никакого другого доклада (в том числе «секретного») в этой повестке нет. Почему? Потому что когда 8 февраля в ЦК поступила очень подробная записка комиссии Поспелова, то на следующий день на заседании президиума присутствующие испытали шок.
Комиссия действовала чрезвычайно аккуратно, определила период репрессий с 1 декабря 1934 года (убийство Кирова) и до начала войны. То есть взяла очень короткий период, в который не вошли раскулачивание, Гражданская война и так далее. Но даже в этом коротком отрезке было столько данных о расстрелах! Только по политическим статьям в 1937-38 годах расстреливалось порядка 700 тысяч человек ежегодно, большая их часть — крестьяне и рабочие.
В записке Поспелова рассматривались репрессии против военных, провокационные процессы, организованные НКВД. Картина вырисовывалась жуткая. Началась полемика. Секретарь ЦК Аверкий Аристов недоумевал: «Да какой же Сталин коммунист? Да как мы вообще после этого всего живем?» Эта позиция находила своих сторонников в президиуме. Каганович и Ворошилов говорили: «Надо поосторожнее, как бы не вышло боком». Хрущев вообще ушел в сторону: «Давайте найдем более мягкую формулу».
Дальше начинается самое удивительное и невероятное. Важнейшие документы политических партий обычно готовятся и утверждаются заранее, до съездов. Так называемый «секретный доклад» Хрущева не был даже написан, не был обсужден и утвержден. Съезд шел своим чередом, в ЦК обсуждали, как же все-таки доносить эти данные до партийцев, и в итоге приняли компромиссное решение: доклад должен быть произнесен после завершения мероприятия.
Хрущев выступает на съезде, а через день к нему приходит стенографистка, и он надиктовывает ей новый вариант своего доклада, где речь идет совсем не о том, о чем говорилось в записке комиссии Поспелова. Если для Поспелова главные события разворачивались в 30-х годах и акцент делался на них, то для Никиты Сергеевича главные события — это война и послевоенный период.
Принято считать, что доклад Хрущева прозвучал на XX съезде, но это не так. 24 февраля съезд закончил свою работу, а на следующий день его советским участникам предложили собраться на секретное заседание в зале, где он проходил, но без иностранных гостей. Но при проверке личности людей возникла путаница, из-за чего на заседание попали некоторые поляки.
Доклад Хрущева был чрезвычайно эмоциональным. Он не жалел красок для Сталина, но на самом деле метил в Маленкова, Кагановича и Ворошилова. Отсюда же пошли не соответствующие действительности хлесткие формулировки, например, — «Сталин воевал по глобусу». Как мне рассказывал Александр Яковлев, который присутствовал в зале, «мы сидели и боялись смотреть друг на друга».
Доклад прошел в абсолютной тишине, никаких аплодисментов не было. Когда присутствовавшие выходили из зала, по словам Яковлева, они думали, что их начнут сразу арестовывать. Аудитория знала об этих событиях, многие участвовали в репрессиях, многих они коснулись, но то, что было раньше тайной и чем-то неприличным, теперь рассказали на публике. Это у всех вызвало шок.
Что на самом деле говорил Хрущев в «секретном докладе» — неизвестно. Многие знают о так называемом тексте выступления Хрущева на XX съезде. Его начали переписывать 1 марта 1956 года, и через несколько дней отредактированный вариант текста напечатали в виде небольшой красной книжечки. Здесь он впервые был заявлен как «Доклад Хрущева на XX съезде». По решению президиума ЦК ее обязали читать во всех партийных организациях, партийных, хозяйственных и комсомольских активах, но запретили обсуждать.
Доклад Хрущева стал первым толчком к появлению политической оппозиции в СССР. Кремль завалили письмами, в которых люди возмущались не столько Сталиным, сколько тем, что страна дошла до полного единоличия в системе управления. «Это что, социализм?» — писали люди. Не обсуждать доклад Хрущева люди не могли, и как следствие начались массовые увольнения с работы и исключения из партии. Это была первая волна, которая имела мощнейший международный контекст.
Сразу после «секретного доклада» умирает председатель ЦК Польской рабочей партии Болеслав Берут. В Польше начинаются волнения, идут разговоры о том, вводить войска или не вводить, и туда вынужден ехать Хрущев. В конце концов договорились, и первым секретарем стал только что выпущенный из лагеря и реабилитированный Владислав Гомулка. Польские настроения перекидываются на Венгрию, где происходят более значимые события, приведшие к тому, что СССР вынужден был ввести войска.
На этом фоне в Советском Союзе продолжается борьба сторонников Сталина и его противников. Хрущев пытался усилить антисталинское давление. На лето 1956 года был запланирован пленум, посвященный преодолению культа личности. С главным докладом, из которого следовало, что все разговоры о выдающихся способностях генералиссимуса Сталина, мягко говоря, преувеличены, собирался выступить Георгий Жуков.
Он приводил данные о том, что Генштаб и Наркомат Обороны тоже виновны и совершили массу ошибок, но они не могли их не совершить в условиях, когда Сталин категорически заявил, что не может быть никакого нападения фашистской Германии на СССР. Жуков приводил такое свидетельство: Германия напала, уже несколько часов идет бомбардировка советской территории, а глава государства дает указание «ни в коем случае не отвечать огнем, чтобы не спровоцировать фашистов», и только через три часа отдает приказ ответить.
Доклад был хорошо аргументирован, но Жуков так с ним и не выступил. Хрущев принял решение, согласно которому чрезмерная критика Сталина могла раскачать ситуацию в стране. Поэтому пленум отменили, доклад Жукова попал в архив Политбюро и был засекречен на много лет вперед.
30 июня 1956 года вместо всего вышеизложенного принимается документ о преодолении культа личности, изобилующий формулировками «с одной стороны, Сталин допустил серьезные ошибки», «с другой стороны — он выдающийся деятель международного коммунистического движения». Начинается идеологический разброд, партию критикуют за все происходившее ранее. Говорят, что страна не может ограничиться только личностью Сталина и речь идет об ответственности партии перед народом.
В ответ на это комиссия под руководством Леонида Брежнева направляет в ЦК подробное письмо, в котором тщательно перечисляются все случаи «вражеских антисоветских выступлений». Когда его спускают в партийные организации, оно становится катализатором новых обсуждений и выступлений.
Ввод войск в Венгрию дополнительно подогревает обстановку в стране. Комиссия Брежнева создает еще одно письмо «о вражеских выступлениях в Советском Союзе», его начинают читать в партийных организациях, начинается новая волна выступлений.
В Уральском политехническом институте после прочтения этого письма слово взял студент Понеделков и выступил так, что его поддержали все, включая руководство вуза. Подобные события начинают происходить в других высших учебных заведениях страны. Участников выступлений задерживали и судили согласно «добрым» сталинским традициям. В лучшем случае люди получали «волчий билет» без права обучения в вузах.
XX съезд более всего интересен тем, что он породил политическую оппозицию, чего не ожидала власть, которая всегда пыталась скрываться за завесой таинственности, за некоторой святостью. Съезд раздвинул занавес, и все увидели, что за ним не скрывается ничего таинственного. Произошла десакрализация политической власти, и отечественная история пошла другим путем.