10 мая в Госдуме в первом же чтении отклонили законопроект, запрещающий депутатам занимать высокие должности в парламенте, если их родственники ведут бизнес. Это уже не первая попытка ограничить коммерческие аппетиты близкой родни российских парламентариев и сенаторов. Идею отвергли большинством голосов. «Лента.ру» разбиралась, почему на волне борьбы с коррупцией народным избранникам все же разрешили иметь в семье коммерсантов.
Зампред комитета по конституционному законодательству и госстроительству от КПРФ Вадим Соловьев еще зимой предложил поправки в закон о статусе члена Совфеда и депутата Госдумы, ограничивающие бизнес-возможности их близких родственников. Документ касался высокопоставленных должностей в парламенте — председателей палат, вице-спикеров, а также глав комитетов и комиссий. Все они могли лишиться полномочий из-за членов семьи, ведущих коммерческую деятельность. Соловьев отмечал в пояснительной записке, что близкое родство депутата Госдумы или сенатора с топ-менеджером коммерческой структуры или предпринимателем мешает «объективно и беспристрастно исполнять свои должностные обязанности».
Сами депутаты и сенаторы — во избежании конфликта интересов — не имеют права заниматься бизнесом. Комиссия по контролю за достоверностью сведений о депутатских доходах в 2012 году уличила в коммерческой деятельности депутата от «Справедливой России» Геннадия Гудкова, и его лишили мандата. Кроме того, для парламентариев, как и для госслужащих, действует запрет на счета в иностранных банках за границей или активы в других странах.
Коммунист-инициатор новых ограничений уверен, что этого недостаточно. «Все эти так называемые законы о борьбе с коррупцией кончились тем, что уже 102 депутата развелись со своими супругами, чтобы декларации не подавать. И последней, насколько знаю, развелась госпожа [главы комитета по безопасности и противодействию коррупции Ирина] Яровая, в апреле месяце. Вот она, борьба с коррупцией, — заявил Соловьев в беседе с «Лентой.ру». — А здесь, как говорится, не открутишься. Тут четкий и понятный закон: если ты претендуешь на какую-то должность, максимально высокую — руководители Думы, замы, председатели комитетов, министры, заместители министров, — то должен выбирать или госслужбу, или бизнес, которым родственники занимаются. У подавляющего большинства чиновников и руководителей депутатского корпуса есть родственники, занимающиеся бизнесом, вот этот закон и не пропустили».
Слова коммуниста косвенно подтверждаются документами. У многих парламентариев после введения ограничений на бизнес и зарубежные активы вдруг не заладилась личная жизнь. В декларации Яровой за 2015 действительно неожиданно исчезает супруг, заработавший в 2014 году 7 миллионов рублей. Похожий семейный казус имел место в жизни председателя комитета Думы по бюджету Андрея Макарова. Его супруга Юлия Макарова в 2013 году фигурировала в списке самых богатых жен парламентариев с доходом в 99 миллионов рублей. А в декларации представителя фракции «Единой России» за 2014 год ее уже не было. Оппоненты разведенных депутатов не исключают, что речь идет о фиктивном разводе.
Еще один представитель «Единой России», первый зампред комитета по финансовому рынку Владислав Резник, недавно объявленный в розыск испанскими властями по подозрению в связях с «русской мафией», в 2014 году задекларировал 375 миллионов дохода. Его жена Диана Гендин, возглавляющая российский офис инвестбанка Credit Suisse, — 75 миллионов. Из декларации Резника за 2015 год супруга также испарилась.
Галина Лебедева, спутница жизни лидера ЛДПР Владимира Жириновского, в последний раз отметилась в его декларации в 2011 году — с доходом 71 миллион рублей. А когда пришло время подавать сведения о доходах за 2012 год, Жириновский неожиданно заявил, что его брак — церковный. Непонятно, правда, что ранее заставляло вождя желто-синих декларировать венчанную супругу.
Но в большинстве своем парламентарии, однако, по-прежнему семейные люди. Супруги многих из них демонстрируют впечатляющую деловую хватку, зарабатывая не меньше, а то и гораздо больше самих законодателей. Как писали СМИ, Нина Муравленко, жена самого богатого коммуниста Сергея Муравленко, управляет целой бизнес-империей, в которую входят компании «Корпорация М» (сдача в аренду недвижимости в центре Москвы), «Международный инвестиционный дом» (проект коттеджного поселка на месте базы отдыха «Лениздата» под Санкт-Петербургом), охотничье хозяйство «Белогорье» в Белгородской области, компания «МИД-консалтинг», выполняющая многочисленные подряды Минприроды РФ, а также доля в «Русском торговом банке». Помимо этого, у Муравленко имеются собственные проекты: сеть бизнес-центров и торгово-развлекательных комплексов «Интерсити» в Череповце и Туле. Доход самого Муравленко в 2015 году составил 402 миллиона рублей, его жены — 163 миллиона.
Психолог по образованию, Марина Гартунг, супруга первого зампреда комитета ГД по промышленности, эсера Валерия Гартунга, после избрания мужа депутатом стала владелицей контрольного пакета акций Челябинского кузнечно-прессового завода, одного из крупнейших производителей штампованных дисков для автомобилей. Ее доход в 2015 году составил 244 миллиона рублей, увеличившись за год в пять раз: до этого было «только» 50 миллионов. Также на Марину записана квартира Гартунгов в Швейцарии.
Соловьев обещает повторно внести свой законопроект после выборов, уточнив «некоторые моменты». По словам депутата, он рассчитывал, что принятию документа поспособствует избирательный период. «Сейчас предвыборная кампания, многие идут по одномандатным округам. Это был бы для них плюс в агитационной работе, что поддержали такой закон. Но даже это не сработало. Поэтому проголосовали наши в полном составе и большая часть ЛДПР. Эсеры были категорически против, обвинили меня во всем: что я нарушаю Конституцию и призываю к борьбе с врагами народа, к репрессиям и расстрелам», — рассказал коммунист «Ленте.ру».
Среди главных скептиков оказался зампред комитета нижней палаты по делам общественных объединений и религиозных организаций Михаил Сердюк («Справедливая Россия»). «Соловьев, наверное, очень хороший человек. Но в погоне за народной любовью он сам себе противоречит. Если они (парламентарии) сейчас разводятся, то после принятия закона просто еще больше разводиться будут. И он не будет работать, — замечает эсер — Мы и так запрещаем очень много всего. Чем больше запрещаем — тем больше коррупция».