9 мая, в день празднования Великой Победы, в России вновь прошла акция «Бессмертный полк». Общее количество участников еще не подсчитано, но известно, что только в столице на марш вышли 700 тысяч человек. Среди них был и корреспондент «Ленты.ру».
В одном вагоне — четыре портрета, в другом шесть. Кто на них — видно не всегда. Те, кто едут на шествие в метро, чаще всего поворачивают изображения к себе. То ли не желая открываться до времени, то ли по привычке охраняя личное пространство. Некоторые для надежности накрывают свои портреты непрозрачным пакетом из супермаркета.
«У меня некрасиво вышло, не смотрите», — волнуется дама, переходящая на зеленую ветку. Фото темное, снизу от руки — «Шишиморов» и «подполковник». Середина наглухо закрыта георгиевской ленточкой — что, впрочем, ничему не мешает. База «Память народа» хоть и едва справляется с нагрузкой в эти дни, но вполне способна отработать и по представленным сведениям.
Григорий Петрович Шишиморов, подполковник, командир стрелковой бригады. Северо-Западный фронт, 1942 год. Получил бригаду 12 марта в разгар первой Демянской наступательной операции. Убит через две недели — к тому времени операция превратилась в оборонительную. Орден Красного Знамени — видимо, посмертно.
«А где дед-то?» — недоумевает компания мужчин средних лет у метро «Динамо». До старта «Бессмертного полка» еще два часа, но те, кто не хочет встрять в очередь у металлоискателей в самом начале шествия, собираются загодя.
«Дома забыл», — иронизирует вновь прибывший. Портрет с ним, но закрыт глухим чехлом с подобающими лозунгами и символикой: сверху — орден Славы, снизу — «Спасибо деду за победу». Чехол эффектно снимается, открывая молодое лицо и погоны летчика-капитана. Те же усы, что на совсем взрослом внуке, два ордена Красного Знамени. Портрет покрыт плотным листом, похожим на стекло, — только изрядно порыжевшим.
«С войны плексиглас?» — спрашивают его уважительно. Летчик на портрете и материал времен Великой Отечественной, из которого делали остекление кабин самолетов — прекрасная пара.
«Не, с завода, — отвечает внук. — В восемьдесят седьмом вынес (на самом деле словцо было покрепче — прим. «Ленты.ру»), сейчас во как пригодился».
«Срок давности прошел, польза обществу несомненна, — резюмирует кто-то из компании. — Невиновен!»
Фотомастерская между «Маяковской» и «Белорусской» закрыта. Накануне здесь работали формально до одиннадцати, а по факту — «до после полуночи, то есть до утра», сообщает Игорь, один из клиентов. Эта мастерская — одна из полутора десятков в центре Москвы, где изготавливали транспаранты для «Бессмертного полка».
Анонсированный срок исполнения заказа — три часа — выдерживали далеко не все мастера: наплыв клиентов — как никогда, даже с учетом прошлогоднего полумиллионного шествия. Заказав портрет в полдень 8 мая, получить можно было только в девять вечера. Заказав в девять, как Игорь, — уже в десять утра, перед парадом.
На стандартном магазинном транспаранте — их еще называют штендерами, — Дмитрий приладил двойной портрет предков-офицеров: слева Засядько, справа Юрьев. Покупные штендеры, как выяснилось позже, подводили участников шествия очень часто. Дмитрию еще повезло: его конструкция приказала долго жить еще перед выходом — дав достаточно времени для того, чтобы привязать портреты монтажным скотчем. «А если и это не поможет, то понесу на руках», — обещает он.
Технологической смекалки, впрочем, хватило и Дмитрию, и его «однополчанам». Швабры, ракетки от бадминтона, планшеты с фото на экране — каждый участник «Бессмертного полка» из тех, кто решил не доверяться массовому продукту, с успехом изобретал что-то свое.
«Это не раньше лета сорок второго», — показывает Татьяна портрет своего отца. Портрет в буквальном смысле: Василий Яковлевич Пушкин нарисован на листе бумаги. «Его однополчанин рисовал, папа нам прислал».
Майор Пушкин — из замполитов, но боевых. Сначала финская война, потом — Ленинградский фронт, далее везде. Умер в 1961 году, сорока семи лет: раны. Четыре ордена: два Отечественной войны, два Красной Звезды. На рисунке — один Отечественной, что позволяет уточнить датировку: орден ввели только весной 1942 года.
За что награды? «Да он даже маме ничего не рассказывал, — вздыхает Татьяна. — Они все про войну молчали больше — папа, друзья его оттуда. Сейчас из интернета можно больше узнать, чем за все годы от отца».
Пока что из описаний четырех орденов Василия Пушкина Татьяна отыскала только первое: «Папа и его однополчане вытаскивали тело погибшего комсорга к нашим. Под огнем. Вытащили. Хорошо, сам жив остался».
«Ура — это русский победный клич», — учит мама сына лет четырех.
«А что такое клич?» — спрашивает тот. Очередное «ура!» несется со стороны Ленинградского проспекта к Кремлю.
Среди портретов все чаще попадаются групповые — как в деревенских домах, несколько фото в одной раме. Старые карточки: военный в форме, две женщины его возраста. Двое мужчин, три женщины. Две женщины — впрочем, они как раз медсестры, из одного санбата. У Лидии имеется только эта карточка Марии Перфильевой, двоюродной бабки. «Вроде слева, — сомневается Лидия. — Мама не в Москве, надо будет спросить про ее тетушку. Стыдно, знаю».
«А мне, например, кто воевал, кто в тылу работал — без разницы», — объясняет Сергей, обладатель одного из «иконостасов» на четверых предков. «Ветеран здесь один, дед. Две бабки померли, одна жива — дед два раза женился, мне повезло. Все мне свои, всех людям показать не стыдно».
«О, а вы какие Нефедовы?» — слышится справа. У двух семей совпали фамилии на плакатах. Одни оказались из Чеховского района, а вторые из Донецка, но дальше Нефедовы все равно идут вместе.
«Двадцать тысяч в Якутске», — сообщает в соцсети друг из Республики Саха. «Двадцать тысяч в центре, шестьдесят по всей области», — чуть позже докладывают из Тамбова. «Тридцать тысяч в Оренбурге, многие несут портреты Александра Прохоренко», — дают статистику «Бессмертного полка» на родине героя Пальмиры. Здесь в Москве на третьем часу шествия людьми заполнена вся Тверская и Ленинградский проспект на сколько видно взгляду — километры назад и вперед.
«Смотри, Путин на шествии был», — указывает подруге на свой смартфон девушка слева. В другой руке у нее бутылка воды: волонтеры раздают их бесплатно. Хочется пить. Жарко. Яркое майское солнце и голубое, безоблачное небо.