В воскресенье, 15 мая, исполнилось четыре года со дня инаугурации Франсуа Олланда. И судя по всему, еще раз принимать президентскую присягу ему не придется: рейтинг Олланда настолько низок, что к политику накрепко приклеился ярлык «самый непопулярный лидер Пятой республики». Хуже того, Олланд умудрился настроить против себя не только политических оппонентов, но и собственный электорат и даже однопартийцев. «Лента.ру» изучила, как Олланд пришел к столь плачевному результату.
В мае 2012-го в российском интернете сравнивали два события, состоявшиеся почти одновременно: инаугурацию президентов России Владимира Путина и Франции Франсуа Олланда. Пользователи соцсетей отмечали, что в то время, как центр Москвы был перекрыт по распоряжению властей, на улицах Парижа царил праздник, люди приветствовали кортеж главы государства и обнимали друг друга. Это различие, по мнению многих комментаторов, задавало тон будущему правлению политиков.
Однако радовались Олланд и его сторонники недолго. За считаные месяцы его рейтинг обвалился; сегодня он составляет 16 процентов (были моменты, когда он опускался еще ниже) — худший результат за всю историю Пятой республики. 60 процентов предвыборных обещаний Олланда не выполнены, а возглавляемая им на протяжении 11 лет Соцпартия рискует потерять статус второй политической силы в стране. И в довершение всех злоключений именно при Олланде Францию потрясла серия терактов.
Как же получилось, что политик, подававший столько надежд, пришел к столь печальному результату?
На видеороликах, снятых во время инаугурации Олланда, видно, что его избранию радовались люди из самых разных слоев общества. Объединяло их лишь одно — желание положить конец эпохе Николя Саркози, успевшего нажить слишком многих врагов. Олланд выглядел антиподом своего предшественника. Вкупе с громкими предвыборными обещаниями этого оказалось достаточно для того, чтобы политик, не имевший почти никакого опыта работы в исполнительной власти, смог занять президентское кресло.
При этом сторонники Олланда старались не замечать, что в разных аудиториях он обещал вещи, явно друг другу противоречившие. Так, в ходе выступления в Ле Бурже в январе 2012-го он назвал своими противниками банкиров. В том же месяце кандидат-социалист определил себя как наследника тех левых, которые «провели приватизацию, сделали экономику свободной и открыли рынки для финансового капитала». Противники Олланда уже тогда говорили, что он просто пытается угодить всем и каждому, а это обычно заканчивается всеобщим разочарованием. Но масштаб проблемы стал очевиден лишь тогда, когда Олланд въехал в Елисейский дворец.
Во Франции часто цитируют Жака Ширака, однажды сказавшего, что предвыборные обещания обязывают не тех, кто их давал, а тех, кто им поверил. Но в вину Олланду ставят не цинизм и обман избирателей, а отсутствие продуманной экономической программы.
Французам запомнилась первая встреча новоизбранного президента с канцлером Германии Ангелой Меркель. Это было столкновение двух разных подходов к экономической политике. В ходе предвыборной кампании Олланд обещал внести изменения в Европейский бюджетный пакт и должен был урегулировать этот вопрос с Меркель. По сути речь шла о том, что Франция не хотела следовать предписаниям Берлина, настаивавшего на необходимости затянуть пояса. Однако по завершении переговоров выяснилось, что канцлер переубедила Олланда, а не наоборот. Французы ждали, что президент проявит таланты переговорщика, но оказалось, что он ими не обладает. «Рост экономики в кредит вернет нас ко времени начала кризиса. Мы не хотим этого и не допустим этого», — отрезала Меркель. Олланд стоял рядом потупившись и молчал.
Впрочем, некоторые из своих предвыборных обещаний, касавшихся экономики, Олланд все же выполнил, но вреда от этого получилось больше, чем пользы. Например, президент-социалист повысил существующий только во Франции налог на сверхбогатых (ISF) до сенсационной отметки в 75 процентов. Вскоре выяснилось, что фискальная реформа совершенно не оправдала себя — капитал начал утекать из страны. Вдобавок несколько видных фигур, включая мультимиллиардера Бернара Арно и актера Жерара Депардье, решили, что им проще отказаться от французского гражданства, чем отдавать государству львиную долю доходов.
Олланд рассчитывал, что сможет обойтись без знаменитых богачей, сплотив и задобрив сограждан с помощью таких мер, как снижение пенсионного возраста и увеличение ассигнований на образование и культуру. Но оказалось, что малоимущие, то есть те, на кого и ориентировался президент-социалист, все равно недовольны его политикой. Главная причина — рост безработицы. Незанятость особенно прогрессировала в бедных предместьях, тех самых, где в 2012-м больше всего радовались поражению Саркози. Жители этих пригородов, в основном мусульмане, начали сомневаться, что правильно сделали, отдав голоса Олланду.
Помимо безработицы был еще один вопрос, оттолкнувший от Олланда значительную часть сторонников. Во время борьбы за президентское кресло он обязался легализовать однополые браки, полностью уравняв такие союзы с традиционными. Это в том числе подразумевало право гомосексуальных и лесбийских семей усыновлять детей. Избиратели-мусульмане, считавшие Саркози исламофобом и не желавшие видеть его президентом более одного срока, не стали зацикливаться на этой части программы Олланда. Но когда в 2013-м, уже будучи президентом, он действительно разрешил гей-браки, возмущенные правоверные вышли на улицы вместе с католиками и протестантами.
Как считает французский исламовед и политолог Жилль Кепель, рост протестных настроений мусульман подогревался ростом безработицы, тяжесть которой особенно ощущалась в предместьях больших городов. Так, в Сен-Дени, неофициальной исламской столице Франции, число незанятых при Олланде возросло до 30 процентов. Легализация гей-браков дала этим людям лишний повод заявить о своем возмущении правительством.
Отношения между главой государства и мусульманами еще сильнее испортились после прошлогодних терактов. Хотя Олланд и заявлял публично, что большинство последователей пророка не являются экстремистами, давление на мусульманскую общину со стороны силовиков возросло. После введения чрезвычайного положения в ноябре 2015-го мусульмане массово стали жаловаться на произвольные задержания. Хотя при любом другом президенте приверженцы ислама, скорее всего, столкнулись бы точно с такими же проблемами, можно утверждать, что мусульманский ресурс уплывает у Олланда из рук. Кандидатом от правоверных в наши дни становится защитник хиджабов умеренный республиканец Ален Жюппе.
Проблемы, с которыми столкнулся Олланд в первые годы своего правления, справедливо было бы назвать проверкой на прочность. От него требовалось выказать качества лидера, способного сплотить вокруг себя политический класс, благо возможности для этого имелись. Во время борьбы за Елисейский дворец Олланд обещал несколько реформ, пользующихся значительной общественной поддержкой. Однако чтобы реализовать их, президенту требовалось убедить правую оппозицию в Сенате или хотя бы расколоть ее, а сделать этого терявший рейтинг и авторитет Олланд не сумел.
Среди реформ, провести которые Олланд обещал во время предвыборной кампании, была и та, что должна придать официальный статус французским региональным языкам. С 1999-го Париж обещает утвердить Европейскую конвенцию о языках меньшинств, ратифицированную Россией, Украиной и подавляющим большинством государств ЕС. Олланд несколько раз вносил проект в Сенат, но безрезультатно. Хотя отказ от ратификации хартии носит по европейским мерам беспрецедентный характер, Олланд столь неумело вел переговоры с оппозицией, что каждый раз они заканчивались ничем.
Вторая конституционная реформа, о которую споткнулся Олланд, также относилась к области очевидных. Глава государства предпринял попытку расширить полномочия Высшего совета магистратов — инстанции, назначающей на высшие посты в судебной системе. Олланд собирался передать в ее ведение и назначение прокуроров, уменьшив таким образом полномочия собственного правительства, но не смог сделать даже этого. Правая оппозиция водила за нос президента-социалиста и, не оспаривая значение реформы самой по себе, потопила ее в поправках, с которыми исполнительная власть не смогла совладать.
После прошлогодних терактов Олланд задумал провести еще одну конституционную реформу, пользовавшуюся поддержкой населения. Президент предложил лишать гражданства преступников, причастных к терактам и имеющих при этом двойное гражданство — Франции и какой-либо другой страны. Поскольку двойными паспортами в Пятой республике обладают главным образом мусульмане родом из Магриба, президента обвинили в исламофобии. Чтобы провести реформу через нижнюю палату парламента, Олланд значительно смягчил ее формулировку. Но в верхней палате правая оппозиция, напротив, настаивала на ее ужесточении. Чтобы довести процесс до конца, требовалось, чтобы обе палаты проголосовали за одну и ту же юридическую формулу, но именно этого неудачливый — в который уже раз — переговорщик Олланд добиться не смог.
Как уже было сказано, безработица является одним из главных вызовов, стоящих перед Олландом. Разочаровавшись в рецептах, предлагаемых левыми, президент отправил в отставку министра экономики Арно Монтебура и назначил на его место эксперта-неолиберала Эмманюэля Макрона. Новый глава ведомства убедил Олланда, что способ снизить безработицу существует лишь один: либерализовать существующий трудовой кодекс, облегчить процесс увольнения. Эта мера даст работодателям возможность нанимать новых сотрудников без страха, что потом с ними невозможно будет расстаться.
Многое указывает на то, что неолиберальный поворот дался Олланду тяжело, тем не менее он на это решился. В 2015-2016 годах по его распоряжению правительство подготовило законопроекты, существенно ослабляющие регламентацию рынка труда. Олланд заимствовал идеи, давно выдвигавшиеся правыми, в надежде вынудить их оказывать ему поддержку. Президент не учел одного: в ответ возмутились левые. Уже против первого неолиберального «закона Макрона» во Франции прошли массовые манифестации. А после того как Олланд решил реформировать Трудовой кодекс, левые и крайне левые вывели на улицы сотни тысяч протестующих, уверенных, что президент-социалист делает то, на что его предшественники-консерваторы не осмеливались — покушается на главное достижение французского евросоциализма — 35-часовую рабочую неделю.
Переговоры с левой оппозицией (во Франции на исторический манер ее называют Фрондой), завершились для Олланда неудачно. При том что Соцпартия располагает большинством в нижней палате парламента, президенту не удалось убедить своих собственных однопартийцев, имеющих мандаты народных избранников, проголосовать за реформу. Преобразования провели через парламент силой, использовав статью конституции, позволяющую игнорировать мнение депутатов.
Умение настоять на своем в ходе переговоров нигде не ценится так, как в сфере дипломатии. Неудачи Олланда в этом отношении носят почти патологический характер, и в случае с внешней политикой затрагивали два главных вопроса. Первый хорошо известен россиянам: попытки Парижа убедить Вашингтон в том, что поставка вертолетоносцев «Мистраль» России не нарушает групповые интересы Североатлантического альянса. Президент Франции столкнулся с давлением серьезного внутреннего лобби, настаивавшего на выполнении контракта, однако результата в переговорах с США добиться не смог и в конце концов счел за лучшее расторгнуть оружейную сделку.
Другая переговорная задача, стоявшая перед Олландом, заключалась в том, чтобы заставить Вашингтон следовать обозначенной им же самим внешнеполитической линии в Сирии. В 2013-м Париж давал понять, что готов поучаствовать в свержении Башара Асада. Формальным поводом для удара по Дамаску должно было стать применение в Сирии химического оружия. Противники Асада утверждали, что сделано это было правительственными войсками. Однако президент США Барак Обама, ранее прямо заявлявший, что использование ОМУ — это «красная черта», предпочел принять российское предложение о совместной операции по уничтожению сирийского химического оружия. Французы почувствовали себя обманутыми: Вашингтон и Москва решили вопрос без их участия.
Этот конфуз не стал для Олланда знаком того, что пришло время поменять стратегию. Французская дипломатия продолжила следовать тенью за американской, регулярно оказываясь в положении «святее папы римского». Если Вашингтон постепенно отходит от безусловной поддержки противников Асада, то курс Парижа остается неизменным. Сегодня Франсуа Олланд, пожалуй, самый враждебный Башару Асаду политик в западном мире. Однако повлиять на США, заставить их вернуться на жесткие позиции Париж не может, и Франции лишь остается наблюдать, как ее внешнеполитическая линия на Ближнем Востоке все больше заходит в тупик из-за неудачно выбранных приоритетов.
8 мая, поздравляя соотечественников с общенациональным праздником победы во Второй мировой войне, Олланд пообещал, что в следующем году снова примет участие в торжествах. Однако остается неясным, в каком качестве он это сделает, поскольку 7 мая 2017 года во Франции состоится второй тур президентских выборов. Для участия (а тем более победы в них) у Олланда ничего не готово. Его рейтинг низок, крайне левые отказываются поддерживать кандидатуру Олланда, протесты против трудовой реформы не прекращаются, мусульмане винят президента в росте исламофобии (количество нападений на них выросло за последний год втрое), в то время как христианские консерваторы обвиняют главу государства в ускоренном замещении коренного населения мигрантами.
У леволиберальной (и просто левой) политики во Франции, безусловно, есть будущее, однако не похоже, что в нем найдется место для Олланда. Как показывают соцопросы, 53 процента граждан одобряют сохранение 35-часовой рабочей недели, а 65 процентов выступают против повышения пенсионного возраста, то есть отвергают главные экономические предложения всех кандидатов от правых — Алена Жюппе, Николя Саркози, Франсуа Фийона, Брюно Лё Мэра. Вдобавок более половины французов одобряют намеченные на 17-е и 19 мая массовые акции протеста против трудовой реформы. Этого враждебного правым большинства при других обстоятельствах вполне хватило бы Олланду, чтобы остаться у власти, но после четырех лет правления социалистов оно деморализовано и рассеяно. Неудачливый переговорщик Олланд пытается совладать с этим, но, кажется, опять терпит поражение: хуже всего этому политику дается общение со своими избирателями.