Федор Чистяков, в прошлом лидер группы «Ноль», выпустил новый альбом под названием «Без дураков» и сыграет по этому случаю в четверг, 16 июня, в московском клубе YotaSpace. Накануне выступления «Лента.ру» поговорила с Чистяковым о новой музыке, песнях «Ноля», Принсе, Свидетелях Иеговы и многом другом.
«Лента.ру»: Ваш новый альбом называется «Без дураков», но песни с таким названием на нем нет. Как тогда объяснить такое заглавие?
Чистяков: Процесс его записи был максимально натуралистичным. Мы старались избегать всяких спецэффектов, он звучит на мастерстве музыкантов. Там все абсолютно натурально, честно, поэтому — без дураков.
Одно время вы вообще принципиально не играли песни «Ноля», теперь играете. Как изменилось ваше отношение к ним?
Долгое время для меня все это было очень близко, очень важно, и мне не хотелось опять попадать в эти рамки. А потом просто перестал к этому относиться как к чему-то личному. Мы даже смеялись, что у нас хорошая кавер-группа: можем Pink Floyd сыграть, а можем и Федора Чистякова. Легко!
В середине 2000-х вы на несколько лет вообще ушли из музыки. Чем это было вызвано?
Я сейчас готовлю документальный фильм «Выше ноля», в котором как раз пытаюсь объяснить этот вопрос, в том числе и самому себе. Там был ряд причин. В целом меня не устраивал тот шоу-бизнес, который у меня получался на тот момент. Это как-то не согласовывалось у меня внутри. И кроме того, у меня всегда было чувство, что я какой-то заложник музыки и что я занимаюсь ею не потому, что я хочу это делать, а потому, что мне просто некуда деться. И с 2005 года я начал освоение всяких мультимедийных технологий, научился делать видео, аудио, сайты и много других интересных вещей. Прошло примерно пять лет, и я стал чувствовать себя немного другим человеком. Я много работал в это время с другими музыкантами, но уже скорее как обслуживающий персонал — как саундпродюсер или специалист по видео. И я в это время многое понял. Я посмотрел на процесс со стороны. Все-таки художник или артист смотрит на все через призму самого себя, собственных взглядов, и это не объективно. А когда я посмотрел на все это с другой стороны, помню, меня очень долго это даже веселило. Я понимал, что я начинал давать людям те советы, которые мне давали раньше, но я не хотел их слушать. Я сам дошел до того, что надо делать именно так.
И вы вернулись в музыку как свободный человек?
Возвращение в 2009 году было моим решением. И по сей день я остаюсь в этом, потому что чувствую, что это то, чем мне нужно заниматься.
Пришли к гармонии?
Переосмыслить нужно было очень многое. Здесь был не один какой-то фактор, а множество. Например, как я недавно понял, одним из сильнейших факторов было то, что моя карьера в группе «Ноль» закончилась, когда в 1991 году моя мать перестала ходить и я осознал, что мне просто придется за ней ухаживать. Тут у меня и полетело все. Все заграницы, все возможности новые — все похоронилось. И вся жизнь вообще. Потом я очень долго пребывал в этом состоянии. Можно сказать, что наверное ты должен выбрать, кем ты хочешь быть: либо ты хочешь жить жизнью рок-звезды, либо — сиделки в госпитале. Мне было очень трудно совмещать эти вещи, у меня было очень подавленное состояние, депрессивное, которое не способствовало самоотдаче на сцене. Поэтому мне всегда не хотелось играть, я чувствовал себя плохо. Это тоже один из факторов, который на меня влиял, как я сейчас понимаю. Потому что сейчас я себя чувствую совершенно по-другому. Несмотря на то, что и возраст уже такой не очень молодой. Но, тем не менее, мне сейчас лучше, чем раньше. Мои открытия в области религии — это то, что помогло мне вообще не исчезнуть. Потому что было на самом деле очень тяжело.
Вы до сих пор в церкви Свидетелей Иеговы?
Да, по-прежнему.
Сталкивались ли вы с таким отношением к себе: вот, мол, попал чуть ли не в секту, квартиры отнимают, все отнимают?
Конечно, приходилось. У нас очень сильно развивают различные фобии к различным группам людей, и религиозная нетерпимость тоже цветет хорошо, красиво. Один из ярких моментов был со стороны НТВ. До 2009 года я иногда давал интервью в различных программах, где я рассказывал о своих убеждениях. Нельзя сказать, чтобы хорошо относились, но нормально, а иногда даже доброжелательно. Была такая программа «Главный герой», так мне даже разрешили сходить в «Кресты» поговорить с заключенными о Библии. А потом на НТВ мне предложили сняться в одной передаче. До этого у меня был негативный опыт с ними, я сказал, что больше не буду с ними работать, но журналист объяснил, что у них поменялась редакция, те люди ушли, а у новых исключительно благие намерения сделать фильм о религиозной жизни в стране, о многообразии взглядов. А вышла передача под названием «ЧП-расследование. Осторожно: Свидетели Иеговы». В ней из моего интервью не было взято вообще почти ничего. Продемонстрировали клип «Ноля» на «Песню настоящего индейца», где у меня разукрашено лицо, и звучал примерно такой текст: «человек, сидевший в тюрьме, убийца и наркоман теперь проповедует о Библии. Что он хочет сказать нам?» и так далее. И этим занимаются федеральные каналы. Что тут говорить о простых людях. Недавно умерший Принс был свидетелем Иеговы. Это к вопросу, что я такой не один.
На меня неоднократно оказывалось давление в плане того, почему я не православный. Сейчас активно ведется борьба с сектантами, экстремистами и прочими уродами (смеется). И укрепляется духовность страны, а какого она качества и свойства, это уже у каждого свое мнение.
Не боитесь, что давление усилится?
Есть очень сильная вероятность, и она абсолютно реальная. Я не уполномочен освещать такие вопросы, но сейчас много интересного происходит в этой сфере. Одним из выдающихся дел за последнее время было задержание партии «Перевода нового мира» (перевод Библии Свидетелей Иеговы — прим. «Ленты.ру»). Он отправлен на проверку на экстремизм и находится под судом.
Обсуждали ли духовные вопросы с другими музыкантами? Многие из рокеров тоже пришли к вере — Кинчев, Бутусов.
Разумеется, в том или ином виде мы когда-то о чем-то разговариваем, хотя в принципе мы все уже давно знакомы, и можно сказать, что мы уже когда-то все о чем-то поговорили. И все прекрасно понимают, кто про что и кто о чем. Сейчас мы про это уже не разговариваем.
А что будет представлять собой документальный фильм «Выше ноля»?
Это архивы и воспоминания. В связи с выходом нового альбома и началом новой музыкальной жизни надо закрыть какой-то пройденный период.
Один человек рассказал мне о впечатлении, которое вы произвели на него, приехав на гастроли в какой-то город. До концерта вы выглядели совершенно обессиленным, усталым, тихим, а выйдя на сцену, дали такое мощное шоу, заполнив собой все пространство, что подобной трансформации тот человек ни до ни после не видел.
Музыка — это, конечно, очень сильная вещь, и я очень люблю выступать и чувствую большую отдачу от этого процесса. Что касается усталости и прочего, такие вещи присутствуют, потому что мы все устаем и подвергаемся большим нагрузкам. Специфика моей работы такова, что мне нужно аккумулировать энергию, а потом ее выбрасывать. И у меня нет какого-то интереса или желания разбрасываться ею по мелочам. Поэтому в обычном состоянии я хожу «никакой», сижу в углу. Ну а когда выхожу на сцену — начинаю действовать.
Можете ли назвать артиста или просто человека, который оказал на вас сильное влияние?
Наверное, таких много, но мне особенно хочется вспомнить Тони Шеридана. Это человек, у которого The Beatles играли в Гамбурге в качестве аккомпанирующего состава. Он несколько раз приезжал в Россию. Волею определенных обстоятельств мне посчастливилось поснимать и его, и его концерт. Благодаря ему я познакомился с группой «Кафе» — музыкантами, с которыми я сотрудничаю сейчас. Они тогда выступали как его аккомпанирующий коллектив. И с ним удалось пообщаться. Этот человек произвел очень сильное впечатление. Он, что называется, звезд с неба не хватал: The Beatles — это The Beatles, а он где? Уже в возрасте, со своими болезнями, но человек такой совершенно жесткой внутренней организации и по-своему мужественный. Когда он выходил на сцену, никто бы не сказал, что ему 70 лет. Он реально отрабатывал концерт, и глядя на него, я понял, что надо меньше ныть (смеется).
Мой приятель считает, что «Ноль» был единственной настоящей группой русского рока по своему звучанию, все остальные наши музыканты копировали и адаптировали западный рок. А как «Ноль» воспринимался на Западе? Не было ли попыток серьезно группу там раскрутить?
Мы не так чтобы очень много гастролировали на Западе. Поездки за рубеж пришлись в основном на конец 1980-х и начало 1990-х годов. Это было время повышенного интереса к России и русской культуре. В целом люди реагировали хорошо. Сейчас иногда на концерты приходят иностранцы, они хорошо воспринимают. Они слышат музыку, а не текст. Но с другой стороны, все равно все эти темы, менталитет, юмор — это понятно только нам. А кроме того, для того чтобы начать работать на зарубежную публику и выяснить, в чем люди нуждаются, что могло бы им понравиться и как сделать этот продукт, чтобы он воспринимался адекватно, нужны опыт и практика, которых пока нет.
А большого желания экспортировать свою музыку, видимо, не было?
Не могу сказать, что я принципиально против, но это не так просто организовать. Я участвовал в проекте «Аккордеон Рок», где на четырех баянах игрались каверы на западную рок-музыку. Проект получает очень хорошие отклики на YouTube, у его страницы много подписчиков, и это иностранцы. Но одно дело получать подписчиков в YouTube, а другое дело взять это и куда-нибудь вывезти — это все очень дорого и сложно, и пока с этим еще не получилось.
Зовут ли вас играть на корпоративы?
Да, конечно.
Что думаете о современной русскоязычной музыке? Следите? Слушаете ли «Наше радио»?
Только скажу про «Наше радио», что мы отправили им наш последний альбом еще до релиза, но получили ответ, что они не нашли ни одной подходящей композиции для своего эфира. Я думаю, что это диагноз.