Следствию по делу о трагедии на карельском Сямозере, где в минувшую субботу погибли 13 детей, еще предстоит ответить на главные вопросы. Однако кое-что очевидно уже сейчас. Первое: без активных действий местных жителей жертв могло быть гораздо больше. Второе: следствие готовится предъявить претензии главе Эссойла — сельского поселения, в состав которого входят земли лагеря «Сямозеро». При этом именно Андрей Ореханов еще год назад предупредил республику о проблемах в лагере «Сямозеро», но так и не был услышан.
«Тот самый лагерь — прямо и направо. Тот самый лагерь закрыт. Мы ничего не знаем», — чуть растягивая слова, говорит мужчина у остановки с табличками «Баня», «Мед», «Рыба», «Ягоды», «Сдам домик». Село Сяргилахта — 13 человек по последней переписи, а так трое местных и две дачные семьи из Петрозаводска и Питера — определенно не желает отвечать за авторов трагедии, разыгравшейся на берегах карельского Сямозера.
«Парк-отель Сямозеро» действительно закрыт, практически опечатан. За закрытыми воротами — машина ДПС, чуть дальше можно разглядеть пожарную, а между деревьев — люди в черных жилетах с надписью «Следственный комитет РФ». Сам Александр Бастрыкин приехал в лагерь во вторник вечером: почтил память погибших, провел совещание. И вновь — тишина.
Всех детей отсюда отправили по домам после того, как началось следствие по делу о гибели 13 подростков из Москвы (один мальчик до сих пор считается пропавшим без вести). Все они участники смены «рейнджеров», которые должны были научиться выживанию на просторах Карелии — но в минувшую субботу отправились в маршрут по озеру, невзирая на тревожный прогноз, и утонули.
Внутрь, разумеется, нельзя. Зато можно оглядеться вокруг — и, если повезет, распознать знакомые с детства пейзажи. Сяргилахта — место съемок «А зори здесь тихие». Оригинала, естественно.
«Это надо знать», — говорит Андрей Ореханов, глава совета поселка Эссойла. К сельскому поселению, которым Ореханов управляет уже семь лет, относятся около пяти тысяч человек и обширные земли — в том числе и те, где расположился «Парк-отель Сямозеро». «Да, "А зори…" понятно. Но и второй здешний фильм не хуже, извините. "Холодное лето пятьдесят третьего", последняя роль Анатолия Папанова, сыгравшего политзека. Он у села Кудама снимался, неподалеку. В селе сейчас МЧС очень много — ищут четырнадцатое тело. Мальчик, не девочка, как пишут».
Любитель синематографа Ореханов самому себе сейчас напоминает героя нового российского кино: «Слесарь-сантехник обнаружил трещину в доме на 800 человек, бегает по инстанциям, кричит, но дела никому до него нет, а потом сам же за это и огребает». «Дурак», — так называется фильм Юрия Быкова. «Не лишено», — примеряет на себя образ того самого сантехника Ореханов.
Позиционная борьба поселковой администрации с парк-отелем и его директором Еленой Решетовой всерьез разгорелась почти год назад. В июле 2015 года Андрей Ореханов получил сигнал о том, что база «Сямозеро» не вполне законно обустроила часть прибрежной территории, и направился к гостиничному руководству. «Жители наши ходят туда купаться, пришлось выяснять», — говорит он.
На территорию он, однако, не попал. «Решетова своим замам меня пускать не велела, — вспоминает поселковый глава. — Ну, она москвичка, тут почти не бывает. А я же местный, как вдоль берега пройти — в курсе».
Попав на территорию, Ореханов понял, почему его не хотели пускать. Увиденное он изложил репортерам главного официального издания Карелии — газеты «Республика»: «Помимо цивилизованных корпусов (здание бывшего пионерского лагеря), там стояли сиротливые рваные палатки… Внутри постельное белье сырое, а в некоторых палатках постельные принадлежности вообще отсутствовали. Также там стоят палатки больших размеров, где по семь двухъярусных кроватей. На многих спальных местах не было ни матрасов, ни подушек, и дети, возможно, спали буквально на голых металлических решетках. Узнав, кто я, дети рассказали, что творится в лагере, некоторые начали плакать и просили забрать их оттуда, отправить домой. Говорили, что они голодные, промокшие и замерзшие. Многие, проведя несколько ночей в полусырых холодных палатках, сильно простудились. Показали мне и видеосъемки с телефона, на которых видно, как вожатые обращаются с детьми — нецензурно выражаются, угрожают, ругаются».
Одни — в корпусах, другие — в палатках, третьи — на водном сплаве. Так Андрей Ореханов увидел, собственно, ту самую «карусель», благодаря которой руководству «Сямозера» удавалось продавать несколько пакетов путевок на одни и те же даты. В том числе — мэрии Москвы, которая традиционно посылает в Карелию сирот и детей из многодетных и неблагополучных семей на летний отдых. В минувшем году по контрактам парк-отель получил немногим меньше 45 миллионов рублей. В нынешнем — чуть больше.
На сайте госзакупок можно найти искомый контракт. Обращает внимание отсутствие тщательно прописанных условий, необходимых для работы с детскими лагерями — из серии «организовать питание столько-то раз в день, круглосуточно обеспечить питьевой водой, проживание в помещении с такими-то характеристиками, столько-то человек, медицинское обслуживание такое-то». Вместо этого — пометка, что прочие участники аукциона не оформили документы должным образом.
Зато весьма детализирован объект закупки — «путевки на оздоровление детей, нуждающихся в социальном обслуживании, в оздоровительное учреждение, реализующее эко-этно-приключенческие туристические программы отдыха, расположенное в Республике Карелия». Такой набор можно найти только в одном месте: «Эксклюзивный туроператор Карелии, предлагающий уникальный продукт — эко-этно-приключенческий туризм в Карелии», — представляет себя владелец «Сямозера», ООО «Карелия Опен».
Почему фирма в очередной раз получила щедрый столичный контракт? Из-за устройства электронных аукционов? Или из-за условий конкретных закупок, откалиброванных под единственного поставщика? Ответ, надо полагать, даст Следственный комитет, изъявший документацию в московском департаменте социальной защиты. А для Андрея Ореханова все было ясно еще в прошлом году: «С детьми работают практиканты, а медик приезжает на осмотр детей раз в неделю. Такой "отдых" легко может закончиться трагедией».
Межведомственная комиссия тогда собралась почти сразу. Ее решения, казалось, ставили крест на дальнейшей деятельности «Сямозера». Однако в этом году парк-отель вновь распахнул ворота. «Там, извините, какая-то мохнатая лапа имеется, — предполагает Ореханов. — Не может быть, чтобы такое и без лапы». Косвенным образом слова Андрея Ивановича подтвердило следствие: наряду с Еленой Решетовой, которая проведет ближайшие два месяца в СИЗО, по делу о трагедии задержан глава республиканского отделения Роспотребнадзора Анатолий Коваленко. Именно ему в прошлом году было предписано устранить нарушения, выявленные комиссией.
Однако теперь Ореханову немного не до того. Пока он летал в Москву на запись телепередачи о трагедии, в его офис пришли следователи. Изъята вся документация по прошлогодним разбирательствам с хозяйством Елены Решетовой. «Я сигнализировал, и я же могу оказаться виновным?» — недоумевает он. «Дурак, как и было сказано».
Колонна грузовиков МЧС въезжает в Кудаму — регион восемнадцатый МЧС РФ. Усиление местных спасательных сил — серьезное и, судя по всему, надолго. Подробности трагедии здесь знают назубок: один рафт, два каноэ. «Рейнджеры» лагеря «Сямозеро» ушли в маршрут по расписанию, никто не смотрел на штормовое предупреждение, инструкторы — студенты петрозаводского педучилища. Два каноэ зацепились друг за друга и перевернулись. Двадцать пять человек, тринадцать из них — погибли.
Но разве нельзя было заметить хоть что-нибудь с берега? «Сад камней японских представляешь? — спрашивает один из спасателей. — Там всегда какого-то одного камня не видно. А тут заплывешь за один островок — и большинство остальных не увидишь. А если в шторм, то и ни одного».
«То, что собачки спасали детей, помогали вытаскивать их, — это, к сожалению, неправду написали. Хоть и красивую очень», — говорит Наталья Столярова. Вместе с мужем Николаем она владеет целым хозяйством в селе Кудама. В том числе одним из крупнейших в стране питомников ездовых собак: десятки аляскинских и сибирских хаски, а также годовалый маламут Потап.
Вольеры действительно расположены далеко от воды. А вот база отдыха «Кудама», тоже принадлежащая Столяровым, — как раз около Сямозера. Именно сюда в воскресенье ближе к 11 часам утра вышла одна из участниц сплава, 12-летняя Юля К. Проплыв, как подсчитали позже, не менее четырех километров в холодной воде, девочка сообщила о беде. Но сначала, по словам Натальи Столяровой, было вот что:
«Примерно в восемь утра в воскресенье, на Троицу, мне позвонила Решетова, начальница лагеря. И говорит: "Наташа, у меня там что-то группа на связь не выходит. Не могли бы вы посмотреть, оценить ситуацию?"». Елена Решетова звонила, как и в большинстве случаев, из Москвы. К тому времени с момента трагедии на воде прошло более 12 часов.
«Я говорю ей: "Вообще-то волна очень сильная. Но сейчас посмотрим", — вспоминает Наталья. — Почему позвонила мне? Может, не только мне. Может, всем. Нас несколько тут, с турбазами. Человек пять. У нас есть телефоны друг друга. Стараемся присматривать, что у кого творится. МЧС сюда доберется минимум за два часа, вы же видели, какие тут дороги. Разве что на вертолете».
Чистая правда. Дорога до Кудамы — три десятка километров грунта в одну колею. Да и асфальт здесь под стать региону с последних ступеней рейтинга ФоРГО (Фонда развития гражданского общества, самого известного рейтинга губернаторов и регионов) — а Карелия постоянно находится именно там.
«Соседский присмотр и взаимопомощь. Мы же не можем ждать МЧС, когда кто-то горит. Каждая минута дорога. Вот и с этими детьми. Если одна из них только к 11 утра до нас добралась, то что бы стало, если бы пришлось ждать еще два часа?» — спрашивает Наталья Столярова.
После появления Юли в Кудаме тут же вызвали МЧС. Спасатели зафиксировали время звонка: 11:15. «Но уже в полдень все выжившие детки у меня в бане грелись», — рассказывает Столярова. «К приезду МЧС мы вывезли на лодке всех — наш егерь Андрей все сделал, — отогрели, а потом кормить повели. Там некоторых, правда, нести пришлось — самую маленькую девочку инструктор тащил на себе, ослабела совсем. Ну как инструктор — лет девятнадцать, студент-педагог».
«Одиннадцать детей вывезли, — егерь Андрей Севериков показывает на полоску воды между островом и побережьем. — Там километра четыре или чуть больше, называется Пятиостровье. В поисках еще Володя Дорофеев много помогал — сотрудник Столяровых». Севериков немногословен не только по характеру, но и по обстоятельствам: следственная группа доехала до Кудамы, скоро придет очередь Андрея давать показания.
«Некоторых нашли уже засыпающими — сбились в кучки, мокрые, замерзшие. Совсем уже уходили, — продолжает Наталья. — В холодной воде как на настоящем морозе, те же процессы в организме. Растолкали, привезли, в баню сразу. Две девчонки выйти оттуда толком не могли — что-то все же с ногами от переохлаждения случилось».
Как и Андрей Ореханов, Наталья любит отечественное кино. В воскресенье она поняла, что фильм «Географ глобус пропил» ей не нравится. «Там Хабенский, вроде хороший, но от этого еще хуже. Герой сильно пьет, пришел в школу с улицы, повел детей в опасный поход, не имея опыта вообще, — и при этом он положительный, вроде примера! Не, так неправильно совсем».
Десятерых погибших детей до полудня тоже разыскали сотрудники Столяровых — и тоже до прибытия спасателей. «Тут почему мы их быстро нашли? Потому что все были в спасательных жилетках, — говорит Наталья. — Они не утонули, они почти рядом плавали, куда прибило». Неофициальная версия — переохлаждение, сердечная недостаточность. Тупые травмы, о которых сообщалось, — скорее всего, о камни и уже после смерти. Еще троих позже нашли спасатели. Итого тринадцать.
Поиски четырнадцатого по-настоящему развернули во вторник. Известно, что это мальчик. «Два вертолета. Нет, три — поправляется Алексей Ткачев из управления МЧС по Карелии. — Водолазов было четверо, сейчас будет десять. К утру вторника прочесали шесть тысяч квадратных метров дна. И еще по суше патрулирование, в том числе собаки с кинологами». Как раз в этот момент мимо проходит дружелюбный черный лабрадор, его специалист — чуть позади. Успехи такие же, как и у остальных. Сдаваться, однако, не хочет никто. «В шторм, конечно, водолазы работать не будут, — поясняет Ткачев. — Усилим береговые патрули. Шторм может вынести мальчика».
Приезжает спасательное начальство из Петрозаводска, привозит в Кудаму свежий хит интернета: будто бы маленький мальчик, погибая, успел позвонить в МЧС, но там посоветовали не баловаться и помощь не оказали. Но, во-первых, весь «поток 112» — то есть звонки в чрезвычайные службы — дублируется централизованно: если что, копия выдаст местных с головой. Во-вторых, все записи за субботу и воскресенье изъяты следствием, и там ничего подобного не зафиксировали.
Наталья прощается — ей нужно найти триммер для травы, чтобы помочь спасателям из Удмуртии разбить лагерь. Еще нужны полевые кухни: в поисках участвуют около двух сотен спасателей, расположившиеся несколькими лагерями вокруг Сямозера — имеющиеся кухни работают на пределе. Желателен также небольшой экскаватор для устройства быта на природе. «Поиски продолжатся до конца», — говорит Алексей Ткачев. «Пока не найдем. Или не найдется».