В последний день своей работы — в пятницу, 24 июня, — Госдума приняла сразу во втором и третьем чтениях немного смягченный пакет поправок в антитеррористическое законодательство. Инициатива председателя думского комитета по безопасности Ирины Яровой с самого начала подвергалась критике со стороны политической оппозиции и представителей гражданского и экспертного сообщества. По словам автора поправок, эти нормы позволяют «сформировать бронежилет защиты для российского общества». А вот ее оппоненты считают эти новеллы в лучшем случае избыточно жесткими, а то и «антиконституционными». «Лента.ру» постаралась выяснить, в чем суть изменений, появившихся в российском законодательстве, и каковы могут быть их последствия.
Скандальный законопроект внесен в Госдуму 7 апреля. Документ не проходил нулевых чтений в Общественной палате, обсуждения в экспертной среде, общественных слушаний. Не при делах оказались даже профильные комитеты — например, комитет по уголовному законодательству. Поговаривают, что антиэкстремистский пакет вышел из Совета безопасности России, чем и объясняется избыточная секретность подготовительного этапа.
Второе и третье чтение документа прошли в спешке, в последний день работы Госдумы. Проект в его отредактированном виде раздали депутатам буквально за несколько минут до обсуждения.
Из законопроекта были исключены нормы о лишении гражданства и ограничения на выезд за совершение ряда правонарушений и сокращены сроки хранения метаданных операторами сотовой связи и интернет-ресурсов.
За «пакет Яровой» проголосовали депутаты двух из четырех думских партий: «Единой России» и «Справедливой России» — 287 человек. 147 парламентариев выступили против. Если не будет возражений у Совета Федерации и президента, большая часть поправок из пакета Яровой вступит в силу уже 20 июля этого года.
В Уголовный кодекс России вносится статья 361: «Акт международного терроризма». Под ее действие будут подпадать теракты, совершенные в отношении россиян за пределами страны. Наказание — от 15 лет до пожизненного заключения.
При этом мало кто обратил внимание на изменение одного из основополагающих принципов уголовного процесса. Действие Уголовно-процессуального кодекса прежде распространялось только на территорию России (статья 2 УПК), с принятием «пакета Яровой» отдельные процессуальные действия можно будет проводить на иностранной территории. Правда, перечня этих действий в законопроекте нет, а к таковым относится, например, задержание.
Другими словами, российские спецы вероятно получат право задерживать иностранцев, подозреваемых в преступлениях против интересов Российской Федерации, либо ее гражданина (как поступили американцы с Виктором Бутом), либо россиян, проживающих за рубежом и совершивших там преступление против интересов, охраняемых нашим УК.
Сборник уголовного законодательства пополнит статья 205.6: «Несообщение о преступлении». С помощью этой нормы будут наказываться лица, достигшие 14-летнего возраста, не сообщившие властям о достоверно известных (готовящихся или совершенных) преступлениях, предусмотренных 17-ю статьями УК, касающихся терроризма, вооруженного мятежа и завладения ядерным оружием.
Отметим, однако, что в перечне этих преступлений нет массовых беспорядков (несогласованного митинга) и классического экстремизма (статья 282 УК), также законодатель разрешает не доносить на близких родственников.
Вероятно, статья о «несообщении» — это уцелевший элемент новой концепции гражданства, косвенно сформулированной в «пакете Яровой», наряду с выброшенными к третьему чтению положениями о лишении гражданства за определенные преступления и запрете на выезд из страны с непогашенной судимостью по ряду статей. Согласно такому представлению, подданство Российской Федерации — это некая должность в общей государственной структуре.
Следует подчеркнуть, что несообщение о преступлении — это претензия не к пособникам злоумышленников (для них есть отдельная статья), а к сторонним людям, которые, к примеру, услышали о преступлении в общественном транспорте или увидели нечто похожее на бомбу в сумке у соседа. Здесь каждый россиянин представляется служащим, обязанным следить за порядком и безопасностью. По логике нового закона, каждый человек будет постфактум отвечать за злодеяние, если окажется, что он мог о нем знать, но не сообщил куда следует.
Еще несколько лет назад основной удар в борьбе с экстремизмом наносился по неким организованным группам и их идейным вдохновителям. Как правило, людям уже не юным.
Радикальные выступления подростков в худшем случае трактовались с позиции административного законодательства. Четкой границей, определявшей переход проступков в сферу уголовного права, служили признаки опасного для жизни и здоровья насилия в их действиях.
«Есть Шанхайская декларация (ШОС, куда входит и Россия) о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом. И там есть определение, где написано, что экстремизм — это деятельность, которая связана с насилием», — рассказал в эфире «Эха Москвы» директор Информационно-аналитического центра «Сова» Александр Верховский.
Со временем, под действием принятого более 10 лет назад в России закона об экстремизме, признак насилия (и, следовательно, общественной опасности) стал «вымываться» из следственно-судебной практики.
Еще в деле русских националистов из группировки БОРН такая связь прослеживалась. Но затем было весьма символичное расследование (первого в своем роде) дела об оправдании фашизма. Астраханского юношу судили за его посты в интернете. Раскрытием этого преступления занимались в областном управлении ФСБ, а дальнейшим расследованием — отдел по делам особой важности астраханского управления СК России.
В настоящее время обвинения за посты и комментарии, по словам адвокатов, стоят на потоке.
Но законодатели в «борьбе с подростками» решили пойти еще дальше. «Пакет Яровой» увеличивает список преступлений, ответственность за совершение которых наступает с 14 лет (с 22 до 32 составов — прим. «Ленты.ру»). По смыслу прежнего закона юные преступники несли ответственность только за деяния, носящие явный характер: когда есть труп, ножевое ранение, украденное имущество.
Поправки Яровой требуют от молодых людей куда более высокого уровня самосознания и политкорректности и как бы вводят запрет на классический «подростковый бунт», в период которого молодые люди склонны к максимализму и радикальным суждениям.
Не получило широкого обсуждения и еще одно изменение. В настоящее время совершившие даже тяжкие преступления подростки помещаются после суда не в колонию, а в специальные учебно-воспитательные учреждения закрытого типа. В «пакете Яровой» увеличивается перечень статей, за которые малолетние преступники попадут прямиком на зону.
«14-18 лет — это возраст протеста, отрицания тех или иных правил, — объясняет «Ленте.ру» адвокат, правозащитник, президент Российской секции Международного общества прав человека Владимир Новицкий. — Возможно, насмотревшись на события в каких-то других странах (цветные революции — прим. «Ленты.ру»), депутаты решили понизить возраст уголовной ответственности по ряду статей. Безусловно, депутаты понимают, что делают, их действия не носят абсурдного характера. Все это вполне сознательно и спланировано».
Диспозиция новой статьи «несообщение о преступлении» схожа по конструкции и смыслу с существовавшей более полувека назад статьей о «недонесении о достоверно известном, готовящемся или совершенном контрреволюционном преступлении» (подвид легендарной «политической» 58-й статьи). К слову, понятие контрреволюционной деятельности в общем-то включало в себя экстремизм и терроризм, о которых говорится в «пакете Яровой».
Разница лишь в санкциях. За «недонесение» в 1937-м люди получали от 6 месяцев и более; за «несообщение» 2016-м ввели верхнюю границу — до трех лет лишения свободы.
«Когда законодательство принимает с учетом поправок карательный характер, фактически любая общественная и политическая деятельность может быть истолкована как нарушение закона», — поясняет правозащитник Владимир Новицкий. — И либо эти нормы будут действовать избирательно, либо в зону их действия начнут попадать все, включая инициаторов поправок. Тем путем, которым идут сегодня депутаты, мы уже проходили в Советском Союзе. После убийства Кирова принимались нормы, позволяющие произвольно толковать ту или иную деятельность».
Юристов и правозащитников пугают не сами по себе нормы, а возможность и уже сложившаяся сегодня практика их избирательного применения. Ведь именно нормы о терроризме и экстремизме активно применялись во время массовых репрессий 1930-х годов. И статья 58 была политической только в кавычках.
«Отсутствие четкой формулировки — что понимать под экстремизмом — привело к тому, что к ответственности привлекаются простые граждане, которые, по сути, высказывают собственные убеждения, собственные мнения о тех событиях, которые происходят в стране, в мире, — рассказала в эфире «Эха Москвы» адвокат Международной группы «Агора» Светлана Сидоркина. — Выражение мнения, отличного от официальной позиции по отношению к Украине и присоединению Крыма, может явиться основанием для привлечения к уголовной ответственности, как было с Бубеевым». (Андрей Бубеев обвинен в перепостах двух публикаций «Выдави из себя Россию» и «Крым это Украина» в соцсети «ВКонтакте» — прим. «Ленты.ру»).
Кстати, понятие «терроризм» в нашем праве тоже не определено. Об этом, по словам Александра Верховского, заявил недавно в парламенте сам генеральный прокурор России Юрий Чайка.
Глава надзорного ведомства рассказал в том числе и о том, что количество выявленных преступлений экстремистской направленности выросло в течение года на треть. (Выявленных, то есть обнаруженных и квалифицированных силовиками с привлечением неких экспертов.) Мало кто сомневается, что число таких дел будет расти и впредь. Учитывая появление на свет специального органа — национальной гвардии, призванной бороться с экстремистами и террористами.
На днях Совбез, который считают лоббистом «пакета Яровой», разместил у себя на сайте для общественного обсуждения проект Доктрины информационной безопасности России.
«Наращивается информационное воздействие на население России, в первую очередь на молодежь, с целью размывания культурных и духовных ценностей, подрыва нравственных устоев, исторических основ и патриотических традиций ее многонационального народа», — констатируют авторы документа.
Информационная безопасность страны, по версии Совбеза, требует противодействия «использованию информационных технологий для распространения идей экстремизма (...) в целях подрыва общественно-политической стабильности».
Туманные формулировки вместо прямого запрета на критику того или иного явления, события либо личности — характерная черта нынешней борьбы с экстремизмом. В такой ситуации трудно вывести единую формулу легитимности убеждений, которая позволила бы избегать обвинений в преступном радикализме, если только речь не идет о банальном оправдании фашизма и кровавых методов исламского фундаментализма.
Логично, что «духовные ценности» как у представителей разных религий, так и у атеистов — разные. Не существует даже такого единого, принятого обществом понятия. Кардинально отличаются взгляды на «исторические основы и патриотические традиции» у монархистов, коммунистов и представителей современных либеральных прозападных течений.
Четкого определения того, что, собственно, человек сделал дурного, не дают порой (с целью поучения) даже сухие криминальные хроники. К примеру, в день принятия «пакета Яровой» органы Следственного комитета России (СКР) города Екатеринбурга завершили расследование в отношении 18-летнего горожанина, обвиненного по части 1 статьи 282 Уголовного кодекса («Возбуждение ненависти либо вражды…»).
Следователи установили, что прошлой зимой молодой человек сделал в лифте «надпись и рисунок экстремистского содержания». Что именно он нарисовал — не уточняется. А если свастику, то почему об этом нельзя написать в официальном сообщении по итогам расследования?
Остается только один универсальный совет для тех, кто сомневается в законности своих взглядов на жизнь, — избегать их проявления в общественной среде. В «пакете Яровой», кстати, усиливается та позиция, что соцсети и мессенджеры являются одним из видов СМИ — площадкой для пропаганды.
Уральца же подвела общедоступность разрисованного им лифта. Именно эта возможность ознакомления с его «творчеством» большим числом граждан легла в основу обвинения. Другими словами, единственным безопасным местом для открытого разговора о политике и истории вновь становится кухня вашего дома. Как в советские времена.
«Нанося на стену лифта надпись и рисунок, молодой человек самонадеянно рассчитывал на то, что авторство его далеко не художественного произведения вряд ли будет когда-либо установлено», — с гордостью заявляют в региональном управлении СКР.
Раскрытием преступления занимались сотрудники регионального ФСБ и Центра противодействия экстремизму областного главка МВД.
«Подобное сообщение в 90-х годах, скорее всего, рассматривалось бы в качестве шутейной истории, — рассказывает «Ленте.ру» бывший следователь МВД России Олег Тютенков. — Согласитесь, сотрудники серьезных подразделений, оперативники при наличии нераскрытых убийств и прочих действительно тяжких преступлений, совершенных организованными группами, занимаются розыском юноши, сделавшего какую-то надпись в лифте, — тем, чем раньше участковый занимался».
Возможно, молодой человек отделается штрафом или исправительными работами — его ведь будут судить еще по прежнему закону. Согласно же принятому «пакету Яровой», избежать лишения свободы даже по 1-й части статьи 282 (самой легкой) уже никому не удастся. Минимальное наказание будет предусматривать два, максимально — пять лет заключения. И сроки будут увеличены по всем статьям экстремистского блока.