Любая военная операция когда-то завершается, и желаемый исход лучше представлять с самого начала. Российская операция в Сирии продолжается уже девять месяцев, и вопрос о форматах и условиях ее завершения необходимо обсуждать в том числе для того, чтобы приложенные усилия не оказались напрасными.
Операция, по некоторым данным носящая наименование «Кавказ-3», подготовка к которой началась еще весной 2015 года, официально стартовала 30 сентября 2015-го, когда было объявлено о развертывании в Сирии российской авиационной группы и сил прикрытия.
За это время российские самолеты, развернутые на аэродроме Хмеймим в Сирии и действующие с территории России, совершили более 10 тысяч вылетов на поражение наземных целей (без учета полетов на прикрытие ударных машин, разведку, дозаправку, доставку людей и грузов и действий вертолетов армейской авиации). В боевых действиях приняли участие все типы ударных машин ВВС России, включая дальние бомбардировщики Ту-22М и ракетоносцы Ту-95МС и Ту-160, причем для двух последних типов Сирия стала боевым дебютом. Кроме того, в боевой обстановке были впервые применены российские крылатые ракеты морского базирования комплекса «Калибр». В общей сложности флот и дальняя авиация использовали 115 крылатых ракет.
На территории Сирии была развернута инфраструктура базирования, помимо Хмеймима включающая передовые базы и аэродромы подскока для вертолетов, организована система доставки грузов, охраны коммуникаций, проведены операции по разминированию. В ходе боевых действий активно используются силы специальных операций, обеспечивающие разведку и целеуказание, сформирована спутниковая группировка, в том числе с использованием новейшего спутника оптической разведки «Персона». В общей сложности число космических аппаратов, специально запущенных или скорректировавших свои орбиты для участия в сирийской операции, составляет 10 единиц, а с учетом спутников двойного назначения общая численность задействованных космических аппаратов — более 50.
Среди громких успехов, достигнутых при прямом и непосредственном участии Вооруженных сил России, можно отметить освобождение от террористов и разминирование легендарного древнего города Пальмира. В боевых действиях активно применялись беспилотные летательные аппараты и наземные роботы разных типов.
В ходе операции погибли, по разным данным, от 9 до 11 человек, потерян один бомбардировщик Су-24 (сбитый турецким истребителем 24 ноября 2015 года), один вертолет Ми-8 (потерян в тот же день во время поисково-спасательной операции), один боевой вертолет Ми-28 (потерян в аварии 12 апреля 2016 года).
Исходной целью операции называлась поддержка законного сирийского правительства в боях против террористов и уничтожение боевого потенциала террористических группировок, в первую очередь — запрещенных в России «Исламского государства», «Джебхат ан-Нусры» и их союзников. В числе прочих целей было обеспечение политического процесса переговоров и примирения между Дамаском и представителями так называемой умеренной оппозиции, а также различными местными группами в зонах боевых действий. Одна из существенных целей — уничтожение действующих в Сирии боевиков, прибывших из России и других республик бывшего СССР. Это необходимо для подрыва кадрового потенциала возможного «джихада» на территории России и соседних стран.
Наконец, немаловажной была сама по себе демонстрация возможностей России по развертыванию и эффективному управлению достаточно крупным контингентом в войне за пределами границ бывшего СССР и подтверждение роли Москвы как ключевого игрока в регионе.
Все эти цели достигнуты полностью или частично. Правительство Башара Асада, на сегодняшний день являющееся, при всех недостатках, единственной на территории Сирии организованной силой, способной обеспечить дальнейшее существование светского многонационального и многоконфессионального государства, которому еще летом 2015 года многие прочили скорое падение, сохранило и во многом расширило свое влияние.
Возможности «Исламского государства» по проведению активных операций значительно сократились, его боевой и экономический потенциал серьезно подорван как в результате сокращения цен на нефть, так и вследствие бомбардировок нефтедобывающей и перерабатывающей инфраструктуры исламистов. Приток боевиков, в том числе с территории бывшего СССР, значительно сократился, опытные полевые командиры уничтожены. Российская военная поддержка фактически исключает попытку свержения Асада силовым путем по ливийскому сценарию.
России удалось сохранить и даже повысить боевой потенциал Вооруженных сил Сирии и лояльных Дамаску отрядов ополчения. Запущенный в 2012 году «Сирийский экспресс» действует до сих пор — как в интересах российской группировки, так и в интересах сирийской арабской армии. На территории страны воссоздана система обслуживания и ремонта военной техники и обучения личного состава.
В ходе операции удалось вовлечь в политический процесс население многих районов, ранее контролировавшихся террористами, обеспечить восстановление законной власти и нормализацию жизни.
России удалось еще до начала операции достичь взаимопонимания с Израилем, что стало одной из гарантий успешного вмешательства, особенно на фоне разгоревшегося в ноябре 2015 года кризиса в отношениях с Турцией после уничтожения российского бомбардировщика.
К сожалению, за это время так и не удалось построить нормальные отношения с участниками западной коалиции во главе с США, в результате чего на территории Сирии фактически ведутся две параллельные антитеррористические операции.
Россия пока так и не сумела замкнуть на себя управление войной в целом, что периодически приводит к неудачам типа остановленного контрударом террористов наступления сирийской армии на Ракку, притом что, по мнению владеющих ситуацией специалистов, необходимыми предпосылками для успеха такого наступления является предварительная зачистка местности в районе Дэйр-эз Зор и ликвидация крупных сил боевиков на северо-западе Сирии, в том числе в районе Алеппо.
Заключенное в конце февраля 2016 года соглашение между Россией и США в теории должно было прекратить боевые действия между армией и умеренной оппозицией, обеспечив продолжение атак против террористов. В реальности ни одна из этих целей не достигнута. Напротив, перемирие позволило боевикам, действующим в северных районах Сирии, в значительной степени восстановить свой потенциал, что осложнило борьбу с ними в дальнейшем.
России не удалось достичь желательного для себя баланса во внутренней сирийской политике, в результате чего Москва оказывается в положении ответственного за результат, не имея возможности влиять на значительную часть принимаемых в Дамаске решений (включая указанное выше определение целей для наступления).
Это приводит к тому, что в текущем виде и конфигурации военное присутствие России теряет эффективность.
О «немедленном прекращении» операции никто не говорит — остающийся на территории Сирии после «частичного вывода» контингент, очевидно, проведет там еще немало времени. Вопрос заключается в том, что может сделать Россия для извлечения максимального эффекта из затраченных усилий в собственных интересах?
Очевидно, что военное участие не должно диктоваться исключительно альтруистическими побуждениями, при всей важности сохранения Дамаска, освобождения Пальмиры и других городов. Тем не менее российское руководство пока не оглашало политических и экономических результатов, которые могут быть целью кампании в целом. Если исходить из того, что в интересах России сохранение как минимум в центральной и западной части Сирии светского многонационального и многоконфессионального государства, то очевидно, что оно должно быть союзным России, а все крупные экономические проекты на его территории, включая возможную прокладку трубопровода из зоны Персидского залива к Средиземному морю, должны осуществляться с преимущественным участием России.
Очевидно также, что авиационная группировка не может самостоятельно выиграть войну, и для обеспечения устраивающего российское руководство результата военных действий, который позволил бы не обесценить уже вложенные усилия, Москва и Дамаск должны пересмотреть формат взаимодействия с обеспечением реально работающей координации. Очевидно, что это не может быть достигнуто без перемен в сирийской внутренней политике, включая определенное изменение баланса внутри сирийских элит, но в конечном счете это вопрос российского влияния и в Дамаске, и в регионе в целом.
В настоящее время в действиях российской группировки наблюдается определенное затишье — вполне возможно, связанное с пересмотром формата участия Москвы в сирийском конфликте. От того, насколько этот пересмотр будет успешен, зависит куда больше, чем просто судьба одной кампании. Удовлетворительным в конечном счете может быть только сценарий, предусматривающий в итоге вывод войск, — вечная война на Ближнем Востоке явно не входит в планы Москвы.
Вопрос заключается даже не в сроках и условиях вывода как такового. В условиях открытого противодействия со стороны Запада Москве, пусть даже и при поддержке Ирана, не удастся провести военную кампанию, которая позволила бы полностью зачистить территорию Сирии, — а если бы и удалось, это означало бы полноценное втягивание в конфликт по типу афганского. Вопрос заключается в том, сможет ли российское военное и политическое руководство найти путь, который позволит гарантировать результаты уже затраченных военных усилий, защитив их как от воздействия со стороны внешних сил, так и от возможных разногласий в самом Дамаске.