Акцию с хэштегом #яНеБоюсьСказать 5 июля запустила в Facebook украинская журналистка Анастасия Мельниченко. Она поделилась историей о сексуальном насилии, которое ей пришлось пережить. Сообщение Мельниченко быстро переросло в сетевой флешмоб. Сотни девушек и женщин поведали многомиллионной аудитории о том, о чем прежде не решались рассказать даже самым близким людям. Среди этих историй есть по-настоящему шокирующие, когда жертву насилия упрекали в провоцировании, а насильника общество если и не оправдывало, то относилось к нему с пониманием. Не стала исключением и акция #ЯНеБоюсьСказать. Среди комментариев нередко попадались заявления о том, что девушкам стоит следить за своим поведением и серьезней относиться к тому, куда, с кем и в чем она идет. В противном случае — «сама дура виновата». «Лента.ру» попыталась разобраться в природе происходящего.
«В акции #яНеБоюсьСказать кроме уже понятных и очевидных смыслов есть еще один: лента честно демонстрирует, кто как размышляет, — пишет один из пользователей. — И от этого порой не менее страшно, чем от самих историй».
Наверное, споры о том, считать ли провокацией короткую юбку, декольте или случайный взгляд, брошенный на незнакомца, не утихнут никогда. Общество давно разделилось на тех, кто уверен, что никакая провокация не может служить оправданием насилию, и тех, кто считает, что жертва часто сама провоцирует насильника.
«Познакомились на дискотеке, — пишет Стас К. — Одета была не вызывающе, но и, скажем так, не для церкви. Танцевала со мной, прижималась, не отказывалась от выпивки, сама предложила пойти прогуляться в парк. А время-то уже к полуночи было! Скамейку еще выбрала в укромном уголке, не под фонарями... Ну, в общем, как только я к решительным действиям перешел, она давай орать... Не, а чо она хотела после такой прелюдии?»
Интересно, что не только мужчины, но и женщины вполне допускают, что их необдуманные поступки и не вполне адекватное поведение способно спровоцировать насильника. Евгения М. вспоминает, что дважды едва не стала жертвой сексуального насилия, которого ей удалось избежать лишь по счастливой случайности.
«А теперь внимание, — пишет она. — Оба раза я была пьяна, было три часа ночи, и я плелась домой одна, потому что проигнорировала настоятельные рекомендации друзей вызвать машину и предложения меня проводить. Так что Я не Боюсь Сказать, что в обоих случаях я была #САМАДУРАВИНОВАТА».
Мария Мохова, директор Центра помощи пережившим сексуальное насилие «Сестры»
Если в обществе живут люди, которые пострадали от насилия, то в этом же обществе есть люди, которые это насилие совершили. Их ровно столько же, сколько и пострадавших. «Самавиновата» — философия насильников. Потому что нормальному человеку понятно, что никакое поведение, никакая одежда, внешний вид не может служить оправданием. Насилие — это право сильного. То есть когда кто-то решает, что другой человек может и хочет сделать. Огромное количество авторитарных матерей воспитывает своих детей очень строго. Огромное количество людей проповедуют физические наказания детей за какие-то проступки. Но воспитание длится ровно до того момента, пока это не наносит ущерб. Как только ребенку дают подзатыльник, лишают еды или еще чего-то — это уже насилие. Многие люди у нас в этой атмосфере вырастают. То есть их так с детства учили: получил ремнем — значит, виноват. Они это приняли. Считают естественным. Не знают, как можно по-другому. Поэтому и других оправдывают.
Алена Попова, основатель движения «Стопнасилие»
Есть поговорка: бьет — значит любит. И считается, если побил, изнасиловал — это не что-то из ряда вон выходящее. Общество принимает насилие, церковь телесные наказания оправдывает. У нас очень высокая виктимность — то есть готовность оказаться в состоянии жертвы. Девочкам с детства внушается, что если что-то случилось — сама виновата. Прошлась в короткой юбке по темной улице — спровоцировала насильника. Муж тебя побил — не такая жена. Психологи утверждают, что здесь не жертва виновата, а преступник всегда выбирает в качестве объекта определенный типаж. Человека, который в прошлом уже был в роли жертвы. Например, в детстве он видел, как папа бил маму. Или мама била детей. Или дворовые мальчишки кого-то били. То есть человек привыкал быть в подавленном состоянии.
Но под этим хештегом я прочитала много историй от знакомых мне сильных женщин, которых я бы никогда не назвала потенциальными жертвами, поэтому специально консультировалась с психологами, почему такой диссонанс.
Они сказали очень правильно: бывают ситуации, когда ты не осознаешь, что жертва, но тебе уже стыдно. Многие пишут о том, что именно из-за этого они не могли кричать, например, в подъезде. Это свидетельствует о признании в нашем обществе насилия. Я читала много издевательских комментариев: «Я в детском саду снял девочке трусы, не могу с этим жить, хочу рассказать». И все вокруг: ха-ха! То есть общество, хоть и негласно, одобряет подобное поведение. Жертву загоняют в угол. Ее уверяют, что она — корень зла. Это не только в России, а даже в очень продвинутых странах — и в Европе, и в США. Но там просто раньше стали с этим работать, поэтому сейчас там ситуация поменялась. Я недавно ездила в Америку, общалась с кризисными центрами, спрашивала: женщины, которые к ним приходят, до сих пор уверены, что виноваты сами? Нет. Там уже привилось мнение, что если произошел акт насилия, то прежде всего общество надо оградить от насильника, а не от жертвы. А у нас — наоборот.
Екатерина Бойдек, психолог:
Когда сталкиваешься с какими-то страшными событиями, психика защищается. Одна из таких защит — самовнушение: «Со мной этого никогда не произойдет». Часто человек не просто убеждает себя в чем-то, но и начинает другим доказывать: если с ними это случилось — значит, были причины. Это тоже способ защиты. Отрицание. Обесценение. Когда говорится: «Да они проститутки, ходят в коротких юбках». Эмоционально более зрелые могут принять разную информацию. Те, кто не способен к сопереживанию, — не выдерживают.
Я рада, что люди говорят о том, что с ними случилось. Очень важно говорить, потому что одно из последствий насилия — стыд («это я не такая или не такой, раз со мной это произошло») и вина («я сама виновата в том, что произошло, я надела мини-юбку, пошла в гости, вошла в лифт с незнакомцем» и т.д.). И чтобы пережить это все, необходимо говорить об этом. И помнить: не так что-то не с тем, кого насилуют, а с теми, кто насилует. Это их вина, и это — преступление.