В ходе саммита НАТО в Варшаве участники Альянса приняли решение о размещении в Прибалтике и Польше четырех международных батальонов. Великобритания, Германия, Канада и США разместят свои силы близ российских границ на неопределенный срок. «Лента.ру» попыталась разобраться в последствиях этого решения.
О том, что Альянс может разместить новые силы в Восточной Европе, заговорили вскоре после начала украинского кризиса в 2014 году, однако официально соответствующее решение было анонсировано зимой 2016 года на совещании министров обороны стран-членов блока. Дополнительные подразделения численностью от 500 до 1000 человек предполагалось разместить в Эстонии, Латвии, Литве, Польше, Румынии и Болгарии. Как отмечала The Daily Telegraph, это решение было вызвано опасением, что Москва может организовать «гибридную войну» или полномасштабное вторжение в прибалтийские страны, а также в государства Восточной и Южной Европы.
В итоге речь пошла о четырех батальонах, а точнее — батальонных боевых группах с бронетехникой, артиллерией и ПВО, которые должны быть размещены в Польше и бывших советских прибалтийских республиках. Цели альянса в целом понятны: силы стран-лидеров НАТО в Прибалтике должны «гарантировать» защиту от «российского нападения» — прямая атака против американских, британских, канадских и немецких частей будет означать войну России со всем блоком НАТО.
Та же логика «предотвращения российской агрессии» прослеживается и в других шагах — в частности, недавних учениях Baltops 16.
«Baltops 16 — важное послание России, демонстрирующее решимость США и НАТО действовать в Прибалтике и их готовность к непредвиденным обстоятельствам, в которых ВМС придется обеспечивать доступ в регион для укрепления его в условиях кризиса или в ходе войны», — пишет эксперт Атлантического совета Магнус Норденман. Он также указывает на необходимость этих учений для отработки взаимодействия между вооруженными силами различных стран — членов НАТО и их «нейтральных» партнеров.
Альянс демонстрирует готовность пойти достаточно далеко в своем стремлении обеспечить свободный доступ в интересующие его регионы. Во всяком случае, именно так можно толковать сообщение о готовности «принять меры» для противодействия зонам воспрещения доступа (anti-access/area denied environment — зоны A2/AD), которые Россия, по мнению западных экспертов, фактически создала в Черноморском регионе, на Балтике, Камчатке и в Сирии.
Пакет мер по противодействию данным зонам, призванный обеспечить свободу передвижения сил НАТО, обсуждался 8 июля на саммите НАТО в Варшаве, при этом источник не стал раскрывать детали обсуждаемых мер.
Решение о размещении батальонов отражено в параграфе 40 итоговой декларации Варшавского саммита НАТО. Соответствующие части будут размещены в Восточной Европе в начале 2017 года. «Мы решили создать усиленное присутствие в передовом районе в Эстонии, Латвии, Литве и Польше, чтобы недвусмысленно продемонстрировать в рамках нашего общего позиционирования солидарность, решимость и способность стран НАТО к действию, вызывая незамедлительное реагирование стран НАТО на любую агрессию», — так в декларации описывается мотивация данного шага.
Усиление присутствия НАТО в Южной Европе также закреплено в декларации, пункт 41 которой предусматривает создание многонациональной бригады в Румынии и подготовку частей разных стран для действий в составе многонациональной дивизии «Юго-восток».
Защита от «российской агрессии» стала очень удобным аргументом для бюрократии блока, интересы которой в данном случае совпадают с интересами политических элит стран Восточной Европы. Решения, принятые в ходе саммита, «Ленте.ру» прокомментировал политолог, профессор НИУ ВШЭ Дмитрий Евстафьев.
«Безусловно, в решениях Варшавского саммита больше стремления подчеркнуть единство альянса и его готовность противостоять вновь обозначенной доминирующей угрозе. Однако нельзя говорить, что решения саммита не будут иметь серьезных практических и, если хотите, военных последствий. Решения Варшавского саммита однозначно переводят отношения с Россией в русло сдерживания. Мы можем говорить о том, что решения Варшавского саммита увеличивают риск военного столкновения. В том числе и, прежде всего, в результате военно-силовых провокаций и ошибочных решений в стрессовой обстановке. Нагнетание военной истерии, во что внес свой вклад Варшавский саммит, является одним из значимых факторов, повышающих риски, — уверен эксперт. — Для руководителей ряда стран Восточной Европы нагнетание военной истерии — средство даже не легитимизации себя в "тусовке высшего уровня", а повышения статуса. Теперь они позиционируются как главные союзники США и, думаю, будут стремиться монетизировать этот статус. Но проблема в том, что все сегодняшние элиты Европы — и старой, и новой — живут сегодняшним днем. Они не думают не только о послезавтра, но и о завтра».
Таким образом, угроза со стороны России, вымышленная или реальная, обретает самостоятельную жизнь в качестве признанной основы новой стратегии Альянса, и надо отдавать себе отчет в том, что никакие технически возможные решения российского руководства в ближайшие годы эту ситуацию не изменят.
Солидным подспорьем в борьбе за новые объемы финансирования и дополнительные пакеты военной помощи будут и меры, предпринятые в последние годы Россией для восстановления собственной обороноспособности на западном направлении. Формирование оборонительных районов, воссоздание дивизий и перевооружение могут угрожающе выглядеть сами по себе, если не учитывать соотношения сил в обычных вооружениях, которое ко второй половине 2000-х годов было категорически не в пользу России.
Первым звонком, предупреждающим о том, что Москва не намерена мириться с таким положением, стало предупреждение о недовольстве России реализацией договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ), сделанное еще в 2007 году. «Судя не по словам, а по делам, члены НАТО, очевидно, не заинтересованы в том, чтобы ДОВСЕ был обновлен и эффективно работал, чтобы в военной сфере существовали четкие, отвечающие нынешним реалиям правила игры», — заявил Анатолий Антонов, в то время директор департамента МИД по вопросам безопасности и разоружения.
Претензии в адрес НАТО заключались в превышении фланговых ограничений в связи со вступлением в состав Альянса новых членов, а также в отсутствии прогресса в процессе ратификации договора. В мае 2007-го Россия предложила созвать чрезвычайную конференцию по обсуждению проблем с выполнением договора странами НАТО, однако понимания не встретила. Россия настаивала на присоединении к договору стран Прибалтики, а также сокращении общего уровня численности вооружений и техники стран НАТО для компенсации потенциала, приобретенного в результате расширения блока.
Летом 2007 года Россия объявила мораторий на выполнение ДОВСЕ, а весной 2015 года, спустя восемь лет, объявила о выходе из договора, приостановив свое участие в заседаниях Совместной консультативной группы (СКГ). В течение всего этого времени превосходство НАТО в силах на Европейском континенте не подвергалось сомнению: вооруженные силы альянса в Европе превосходят российские по различным показателям в среднем в 2,5-3 раза, и этот разрыв, учитывая разницу в экономическом потенциале, вряд ли может быть ликвидирован в обозримом будущем.
В то же время выход из ДОВСЕ позволил Москве решить наиболее острые проблемы — в частности, усилить группировку в Калининградской области, где в период выполнения Россией договора разрешалось иметь не более двух мотострелковых бригад с небольшим усилением. В настоящее время эти силы растут, и для управления ими в Калининграде создано управление армейского корпуса, но ни о каком превосходстве над вооруженными силами той же Польши, не говоря о НАТО в целом, нет и речи.
В 2015 году российское военное ведомство начало формирование на западе страны новых дивизий, а также воссоздало управление 1-й гвардейской танковой армии, что в перспективе позволит несколько сократить «табличный» разрыв, однако картина в целом меняется не сильно, и предполагать, что Россия рискнет войной с самым мощным в мире военным блоком ради захвата Прибалтики, было бы довольно странно.
По большому счету соотношение сил остается прежним, просто на западных границах России теперь появляются подразделения стран, составляющих основу военной мощи НАТО. С одной стороны, ни руководство этих стран, ни Москва не заинтересованы в обострении обстановки, с другой — дальнейшее развитие событий определяется не только в Москве и столицах лидеров Альянса.
Сценарии возможного обострения могут быть разными, и в случае с прибалтийским регионом они в целом сводятся к ситуации, когда из-за очередного конфликта в ходе того или иного кризиса военное руководство Польши и стран Прибалтики принимает решение о блокаде российского транзита в Калининградскую область. Незаинтересованность элит НАТО в горячем конфликте должна послужить страховкой от подобного развития событий, однако в последние десять лет Альянс демонстрировал полную недоговороспособность по ключевым вопросам европейской безопасности, от ДОВСЕ до ЕвроПРО. Это может сыграть злую шутку, загнав стороны в воронку ухудшающихся решений, выход из которой будет казаться политическим самоубийством, в то время как продолжение движения в глубь этой воронки, вполне возможно, станет самоубийством реальным.