Телеканал Showtime запустил в эфир четвертый сезон «Рэя Донована» — старомодной, но эффектной драмы о сложной профессиональной и личной жизни выходца из Бостона, который решает разнообразные проблемы лос-анджелесских богатых и знаменитых. Главная звезда сериала Лив Шрайбер рассказал «Ленте.ру» об эволюции персонажа.
«Лента.ру»: Не надоел вам Рэй Донован за четыре сезона?
Лив Шрайбер: Представьте себе, нет! Это, конечно, заслуга Дэвида Холландера и других наших сценаристов, которые держат планку качества вот уже четыре года. Они не дают мне заскучать, играя Рэя. Когда имеешь дело с такими чрезмерными напряжением и насилием, которые сопровождают персонаж вроде нашего, легко увлечься и забыть о ключевых для героя темах. Но Холландер и компания, с одной стороны, смогли позаботиться об увлекательности и интригах, а с другой — продолжили развивать те глубокие темы, которые мне в «Рэе Доноване» нравятся больше всего.
Например какие?
Думаю, самая важная — тема веры, ее места в нашей жизни и нашей культуре, то, как мы ее понимаем и как себя с ней соотносим. Это важнейшие вопросы! Потом «Рэй Донован» продолжает размышлять, каково быть мужчиной в XXI веке, какая роль отведена нам в современном обществе, которое со все большей тревогой реагирует на традиционную маскулинность, каково быть отцом, мужем, сыном. В новом сезоне мы, как мне кажется, эти темы раскрываем достаточно хорошо.
А как сам Рэй изменился в сравнении с первым сезоном?
Думаю, он наконец признал и принял тот факт, что внутри него назрел очень мощный конфликт, что он больше не может придерживаться прежнего образа жизни и взаимодействия не только с окружающим миром, но и с собственными сомнениями и страхами. Мне кажется, он ищет для себя новую систему принципов, потому что старая привела его к душевному краху. В четвертом сезоне мы даем ответ на некоторые из тех духовных вопросов, которые его мучают. Кроме того, Рэй попробует заново наладить отношения с отцом (Микки Донована играет Джон Войт — прим. «Ленты.ру») и научиться по-настоящему открываться людям, а не только манипулировать ими.
Вообще, Рэй Донован сейчас, возможно, один из самых мрачных и угнетенных персонажей в долгоиграющих сериалах.
Да? Ну, наверное — по крайней мере, таким он был до финала третьего сезона, в котором Рэй пережил определенный катарсис, душевный надлом. Дальше играть его на одной депрессивной ноте было бы уже неинтересно, он и так слишком долго держал все в себе. В новых сериях он попытается немного проще ко всему относиться. Не обещаю, правда, что у него получится.
«Рэй Донован» во многом строится на линии отношений Рэя с отцом. С Джоном Войтом вы в новом сезоне больше времени проводите вместе?
Я обожаю работать с Джоном. Мы за четыре года научились органично сосуществовать и в кадре, и на съемках. Наши персонажи — противоположности по манере держаться, мы с Войтом их в разных техниках играем, получается интересный контраст. В новом сезоне Рэй пытается найти другой способ справляться с болью, с травмой, пережитой в детстве, — и неизбежно должен переосмыслить свои отношения с отцом. Так что герои действительно больше времени проводят вместе и даже попадают на пару в переплет. Примирение с грехами отцов необходимо обоим — и отцу, и сыну.
Рэй Донован не кажется вам шекспировским персонажем?
Абсолютно. Я много об этом думал. Рэя с героями Шекспира роднит прежде всего двойственность. Вообще, антигерои играют центральную роль в шекспировских конструкциях: Макбет, которого преследует призрак Банко, Гамлет, одержимый призраком отца, Яго и Отелло, по-разному охваченные безумной ревностью. Но в каждом из них есть и невероятная нежность, глубина чувства, которая прорывается, например, в речи Гамлета о Йорике, в фатализме Макбета, ощущается в экзистенциализме Яго и истории Отелло. Так что в определенном смысле я получил возможность привнести что-то от всех этих очень артикулированных, через речь заявляющих о себе персонажей в героя немногословного и неартикулированного — в Рэя Донована.
Профессия у вашего героя не самая подходящая для человека с такими проблемами.
Да, не правда ли? Переживший насилие в детстве, причем в церкви — то есть в пристанище веры, человек находит себя во взрослом возрасте уже проводником насилия. К тому же он по работе все время сталкивается с худшими проявлениями людей — и чаще всего именно ему за ними заметать следы. От чего он только сильнее закрывается. Он чем-то похож на водителей скорой помощи, которые ежедневно видят столько ужасов, что инстинктивно себя от них эмоционально закрывают. Конечно, то, что Рэй — фиксер, только усугубляет его и кризис.
Есть ли другие антигерои на телевидении, похожие на Рэя?
Вот я, кстати, хотел бы увидеть его вместе с Тони Сопрано. Они вполне могли бы сойтись характерами. С другой стороны, могла бы случиться и кровавая бойня.
Можно сказать, что роль Рэя помогла вам оказаться во «В центре внимания», который получил «Оскар» как лучший фильм года?
Мы с Томом Маккарти, который снял «В центре внимания», вместе учились, так что знаем друг друга всю жизнь. Он написал очень хороший сценарий. Так что «оказаться» — нет, но благодаря Рэю Доновану я лучше знал, как играть персонажа «В центре внимания» — при том что они абсолютно не похожи. Но я просто очень многому как киноактер научился на этом сериале.
Расскажите, чему именно.
Научился выносливости. Научился распределять силы. Ценить силу молчания и терпения. Абсолютно точно лучше научился работать в команде. Вообще, я понял, что до «Рэя Донована» я не так уж много знал об актерской игре в кино — меня воспитал театр. Раньше я не осознавал всей сложности игры именно для кино, драматургии, связности отношений между игрой актера и камерой, а затем монтажом. На «Рэе Доноване» работает шикарная команда, и я многое узнал, наблюдая за ними. А еще мне впервые понадобилось провести водораздел между собой и персонажем. Я никогда не был актером школы Станиславского — у меня не было проблем с тем, чтобы выходить из персонажа. Всегда между мной и героями была определенная стена. Но когда играешь кого-то настолько запутавшегося, как Рэй, и делаешь это так долго... Что-то от персонажа прилипает к тебе, и нужно отдавать себе в этом отчет. Иногда на несколько дней отвлекаться полностью от него, отдаляться. Если слишком много времени проводить с персонажем, он находит способ просочиться в твою жизнь.
Вы чувствуете в своей жизни какие-то параллели с жизнью Рэя?
В широком смысле — конечно. Отношения отцов и детей — причем мне знакомы обе стороны конфликта. Отношения с женой — в новом сезоне Рэй должен отдать должное ее власти и ее желаниям — это знакомо каждому женатому мужчине, включая меня (Шрайбер женат на актрисе Наоми Уоттс — прим. «Ленты.ру»). Вообще, персонажам вроде Рэя много-много лет, и мы как зрители продолжаем быть ими одержимы. Возможно, дело в том, что мы узнаем в них собственную борьбу — наши собственные попытки найти моральный компас, основу для своих жизней. На каком-то уровне мы все хотим быть принципиальными, но не можем устоять перед темными сторонами самих себя. Зло соблазнительно, потому что оно сидит в нас так же крепко, как и его противоположность. Идея персонажа, который постоянно переключается между двумя этими мирами — между моралью и насилием, благими намерениями и страхами, — всегда будет притягательна.
В России четвертый сезон «Рэя Донована» показывает сервис «Амедиатека».