Почему Европа утратила мировое лидерство? В результате чего нынешние глобальные элиты оказались неспособны ответить на вызовы времени? Чем опасно противостояние Китая и США? Какую роль в мире должна играть Россия? Об этом «Ленте.ру» рассказал доктор исторических наук, дипломат, главный научный сотрудник Института Европы РАН Юрий Рубинский.
«Лента.ру»: Как вы относитесь к утверждениям о том, что в последние десятилетия Европа «ушла на пенсию» и перестала быть местом, где творится мировая история?
Рубинский: Процесс потери Европой роли мирового авангарда, где рождались принципиально новые экономические и общественно-политические структуры, начался после 1945 года. Две мировые войны, после которых Европа лежала в руинах, нанесли сокрушительный удар по ее былым претензиям на глобальное лидерство. Но европейская цивилизация на этом не закончилась — возникла идея европейского единства, подразумевающая создание общего рынка со свободным движением товаров, услуг, капиталов и людей, согласованную экономическую и социальную политику, отчасти даже внутреннюю и внешнюю.
Это позволило европейским странам не только преодолеть катастрофические последствия Второй мировой войны, но и относительно безболезненно пережить распад своих колониальных империй. Однако сегодня эта конструкция вступила в полосу системного кризиса и поэтому ищет новые формы.
Но Европа теперь не авангард человечества?
В геополитическом плане Европа, безусловно, утратила мировое лидерство, а в военно-политическом смысле вообще уже не играет самостоятельную роль. И это, видимо, всерьез и надолго.
Но все это не значит, что Европу пора хоронить — несмотря на все потрясения последнего времени, она никуда не исчезнет как важнейший очаг мировой цивилизации. В экономическом плане даже без Великобритании Европейский союз сравним только с США или Китаем. Культурно-ценностное наследие Европы было, есть и будет неотъемлемой составной частью мирового духовного достояния.
Как, на ваш взгляд, на Европу повлияет нынешний кризис идеи европейского единства?
Думаю, никакой катастрофы не будет, хотя проблемы действительно есть. И они выражаются не только в выходе Великобритании из Евросоюза, но и в многогранном характере кризиса. Европейские экономические структуры оказались неспособными адекватно ответить на вызовы Великой рецессии 2008-2009 годов, в результате чего Европа разделилась на кредиторов и должников: бедный юг (Греция, Испания, Италия, Португалия) и богатый север (Германия).
Размыванию внутреннего единства и устойчивости Евросоюза также способствовало его постоянное расширение на север, юг и особенно на восток. Очевидная неравномерность в уровне экономического и социально-политического развития привели к возникновению идей «Европы переменной геометрии» и «Европы нескольких скоростей».
Еще есть кризис с мигрантами.
Это едва ли не самая важная проблема нынешней Европы. Для коренного населения европейских стран колоссальный наплыв мигрантов из регионов с иными этнокультурными и религиозными параметрами (Северная Африка и Ближний Восток) — вызов духовной и культурной идентичности. То, что Евросоюз в его нынешнем виде неспособен должным образом решить этот вопрос, наглядно показал Brexit.
Как вы считаете, какие последствия будет иметь Brexit?
Не думаю, что он приведет к полному распаду Евросоюза, но и не склонен уподобляться некоторым евроэнтузиастам, полагающим, что выход Великобритании только укрепит его внутреннее единство. Я считаю, что после длительного торга Лондон с Брюсселем найдут какую-нибудь приемлемую формулу равновесия и цепной реакции по всей Европе Brexit, скорее всего, не вызовет.
Сейчас у нас некоторые комментаторы со злорадством пророчат, что следующие — Нидерланды.
Нет, я скептически отношусь к подобной перспективе, хотя уже сейчас вполне очевидно, что Евросоюз теперь надолго будет занят своими внутренними проблемами. Полагаю, о его дальнейшем расширении на сколь-нибудь обозримую перспективу можно забыть.
В своей недавней лекции вы говорили, что нынешний успех внесистемных евроскептиков, правых и левых радикалов в некоторых европейских странах связан не только с миграционным кризисом, но и с недоверием населения к нынешним элитам.
Износ социально-политической системы, сложившейся после Второй мировой войны, характерен не только для Европы, но и для многих других регионов современного мира. Нынешние мировые политические и экономические элиты показали свою неспособность отвечать на вызовы времени.
Какие именно?
Прежде всего — вопиющее социальное неравенство. Пока в течение первых трех послевоенных десятилетий мировая экономика демонстрировала стабильный рост, доходы всех слоев населения неуклонно росли. Богатеющий средний класс был надежной опорой существующих режимов. Но сейчас во многих странах мы наблюдаем колоссальный разрыв в доходах между ним и элитой, продолжающей концентрировать в своих руках все богатства.
Конечно, на Западе средний класс от этого не скатывается в нищету, но испытывает явный дискомфорт и неуверенность в будущем. У людей возникло ощущение закостенелости и несправедливости сложившегося устройства общества, но ничего нового взамен него никто предложить не может.
Иными словами, кризис элит создал в современном мире экономический, социальный, политический и даже моральный вакуум. Именно на этом основаны успехи в нынешней президентской кампании Дональда Трампа, которого поддержали работники уходящих в прошлое отраслей промышленности, страдающих от конкуренции развивающихся стран и притока оттуда мигрантов.
Это касается не только западных стран?
Конечно. Например, в Китае модель экономического развития на основе дешевой рабочей силы, стабильной политической системы, импорта технологий и экспорта товаров сегодня фактически исчерпала себя. Китай сейчас попал в типичную ситуацию «ловушки среднего дохода», из которой пытается найти приемлемый для себя выход. Из страны уходят капиталы, а в политической жизни наблюдается заметное ужесточение. Одна из форм этого закручивания гаек во внутренней политике — крупномасштабная кампания по борьбе с коррупцией, принявшей в современном Китае беспрецедентный размах.
Но разве эта кампания не является формой борьбы за власть между группировкой «принцев» во главе с нынешним руководителем страны Си Цзиньпином и противостоящим ей шанхайским кланом во главе с Цзян Цзэмином?
Мне трудно судить — я не китаевед. Вероятно, она прежде всего направлена на укрепление власти нынешнего руководства страны и представляет собой ответ на очевидный кризис элит в Китае. Но, помимо этого, борьбой с коррупцией китайские власти пытаются найти оптимальный выход из ситуации, когда прежняя модель развития страны начинает буксовать. КНР сейчас повторяет путь Японии, чья экономика когда-то тоже была второй в мире, а последние четверть века топчется на месте. Речь идет, видимо, о новом этапе глобализации, распадающейся на соперничающие региональные центры.
Какие еще вы видите вызовы в современном мире?
Что сейчас характерно для всех стран — в поисках альтернативы нынешнего несправедливого мироустройства и в отсутствие ясного образа будущего люди повсюду обращаются к своему прошлому. В США кандидат в президенты Дональд Трамп обещает «вернуть Америке былое величие», в мусульманских странах исламисты-джихадисты взывают к временам Халифата VIII-IX веков, евроскептики в Британии или Германии тоже апеллируют к ценностям прошедших эпох, противопоставляя их вседозволенности постмодерна. Устремленность в прошлое — явление в мировой истории не новое, и, как показывает ее опыт, постепенно это проходит.
Почему?
Когда вы едете в машине, нужно смотреть не только вперед, но иногда и в зеркало заднего вида, чтобы контролировать ситуацию на дороге. Однако если смотреть только назад, то непременно попадете в аварию. Поэтому любые попытки подменить будущее прошлым и стремление воссоздать какие-либо архаичные формы нигде ни к чему хорошему не приведут.
Насколько все вышеперечисленное — социальное неравенство, неспособность элиты двигать общество к будущему, отсутствие идей и обращение к прошлому — относится к современной России?
Самым прямым образом. У нас в стране не удалось заполнить вакуум, образовавшийся после крушения СССР, механически пересаженными на нашу почву западными либерально-демократическими институтами. Почему так случилось — это отдельный разговор. Во-первых, к тому времени в России не сложилось для этого объективных условий. Во-вторых, сила инерции советского опыта и советских традиций оказалась слишком большой.
Сейчас Россия, как уже не раз бывало в ее истории, застряла на полпути между прошлым и будущим. Все наше благополучие последних лет держалось на высоких ценах на нефть, которые давали возможность заглушать негативные явления нынешней российской действительности. Когда денежный поток от нефтяной ренты стал иссякать, все прежние болезни нашего общества вновь обострились. Выяснилось, что мы за эти годы так и не смогли создать эффективную, динамичную и привлекательную для своих соседей модель социально-экономического устройства общества.
Отказ от модернизации мы сейчас пытаемся компенсировать обращением к своему прошлому и его апологетизацией, что само по себе опасно. Когда говорят, что нашим идеалом должна стать Россия времен Николая II, то хочется спросить: помним ли мы, чем эта эпоха закончилась? Мы до сих пор расхлебываем результаты правления последнего русского императора и его советских наследников. При всем этом я не верю в какое-то «проклятие России» — просто сейчас наша страна переживает издержки своего исторического развития со всеми свойственными ей особенностями.
У нынешней России есть свой образ будущего и понимание своего места в будущем мире?
Сейчас это пока не просматривается. Есть какие-то невнятные неоимперские мечтания, но это, опять же, взгляд в зеркало заднего вида. В современном мире претензии на статус великой державы нельзя обосновывать только огромными размерами территории, природными ресурсами и наличием ядерного оружия. Я помню, лет десять назад на какой-то международной конференции Кондолиза Райс язвительно спросила меня: «Можете ли вы назвать хотя бы один магазин в любой стране за пределами бывшего СССР, где продавались бы высокотехнологичные товары с маркой Made in Russia»?
Это она к чему?
Райс, как известно, не очень любящая Россию, давала понять, что наши амбиции, по ее мнению, не соответствуют амуниции. Конечно, слушать это было неприятно, но важно понимать, что разрыв между декларируемыми целями и имеющимися в распоряжении средствами действительно существует и его преодоление должно стать нашей национальной идеей.
Почему это так важно?
Потому что это требует искать решения, ориентированные не в прошлое, а в будущее.
Как вы считаете, надолго ли сохранится нынешний сверхдержавный статус США?
Американоцентричный мир уже ушел в прошлое. Зенит мирового могущества США пришелся на девяностые годы, на период после распада Советского Союза. Но американцы крайне неразумно этим распорядились, ввязавшись в начале нулевых годов в бессмысленные авантюры на Ближнем Востоке. Именно они во многом несут ответственность за формирование и расползание по региону чудовищного террористического монстра под названием «Исламское государство» (запрещено в РФ —прим. «Ленты.ру»).
Но сейчас все изменилось. В глобальное соперничество с США постепенно втягивается Китай, отчего обе страны рискуют оказаться в так называемой «ловушке Фукидида».
Имеется в виду столкновение слабеющей державы с усиливающейся?
Да. Древнегреческий историк Фукидид в середине первого тысячелетия до нашей эры описал длительный военный конфликт Спарты с Афинами (Пелопонесскую войну) за гегемонию в эллинском мире. Это затянувшееся на многие десятилетия противостояние в результате настолько ослабило обе стороны, что они стали легкой добычей сначала Македонии, а потом и Рима.
Во времена холодной войны в мире было два центра и две сверхдержавы, которые не допускали перерастания локальных конфликтов в глобальный ядерный конфликт, чреватый коллективным самоубийством. Но сейчас прежняя система безопасности и контроля над вооружениями, созданная в те годы, уже не работает, а ничего нового взамен нее никто даже не пытается предложить.
Нынешний глобальный баланс сил крайне неустойчив и нестабилен, и любое вооруженное столкновение в какой-либо точке земного шара может привести к непредсказуемым последствиям. Сможет ли в этих условиях человечество удержаться от сползания в кошмар новой мировой войны — вот в чем главный вопрос нашего будущего.
Какое место, на ваш взгляд, должна занять Россия в мире будущего?
В современном многополярном мире нет места противостоянию Запада с условным «Незападом». Было бы ошибкой считать весь Запад некоей большой американской империей. Готовность нынешних союзников США целиком и полностью быть их инструментом в геополитических конфликтах теперь гораздо ниже, чем в годы холодной войны. Незападный мир тоже крайне неоднороден — например, кому в голову придет назвать ведущие страны БРИКС Индию и Китай союзниками?
Главная задача России на ближайшее будущее — создать эффективную, конкурентоспособную и справедливую социально-экономическую и политическую модель развития, включающую в себя лучшие достижения мирового опыта с учетом своего исторического наследия. Если это получится, то наша страна станет по-настоящему уважаемым и авторитетным участником международного сообщества, избежав при этом втягивания в геополитические конфликты между все более многочисленными центрами силы современного мира.