О ненецком художнике и исследователе арктических островов Тыко Вылке (Илья Константинович Вылка) много написано и снят фильм «Великий самоед». В начале XX века он стал открытием для российской живописи, его произведения в примитивистком стиле произвели фурор среди ценителей искусства того времени. «Лента.ру» рассказывает, как обычный охотник с Дальнего Севера превратился в знаменитого живописца.
Его отец был одним из немногих грамотных жителей Новой Земли и известным на острове охотником. Он передал сыну все необходимые для выживания в суровом климате знания: как охотиться и рыбачить, ориентироваться на суше и море.
В 1900 году 14-летний Тыко Вылка один прошел на лодке по проливу Маточкин Шар. Северная природа, тундра поразили его своей величественностью и навсегда вошли в душу.
Тыко Вылка видел суровую красоту своей земли глазами художника: «Айсберги в море плывут, как гуси. Цветики у нас особо яркие, а воздух прозрачный, и при солнце снег и льды на горах искрятся и румянеют. Птицы на скалах о чем-то разговаривают, радуются, спорят. Ушкуй — зверь большой. Мясо и шкура у белого медведя тяжелые, а шаг у него легкий, мягко ступает, я у него шагу учился... Песец — зверь красивый, ловкий, а злее его нет».
Год спустя он познакомился с полярным художником Александром Борисовым. Помогая ему в путешествии по тундре, ненец наблюдал, как рождаются борисовские зарисовки, и сам пытался рисовать палочкой на песке или углем на камне. Борисов разглядел в юноше талант и преподал ему первые уроки живописи.
От покинувшего остров художника молодому самоеду достались не столько наука, сколько страсть, ограненная пониманием формы, цвета и колорита, а также подаренные бумага и карандаши. Новое увлечение Тыко смущало родственников, живопись казалась им непонятным делом, а излишняя задумчивость молодого человека и вовсе воспринималась как признак того, что он может стать шаманом.
Но Тыко все глубже погружался в творчество. Из-под его руки выходили все более детальные, реалистичные пейзажи, он вырисовывал каждое углубление в снегу, каждую трещину на камне, каждую деталь одежды человека. С карандашных этюдов и набросков и начался его путь к известности.
Приехавший в 1903 году на остров писатель и художник Степан Писахов так писал о его творчестве: «Работы Вылки поразили меня своей "неровностью", в них удивительно сочетается детская неумелость и сила, полнозвучие и утонченность европейских мастеров. Откуда у него это! (…) Картины Вылки меня поразили глубоким пониманием полярного пейзажа. Картины были исполнены карандашом и акварелью. Исполнение было неровное. Рядом с утонченнейшими акварелями, напоминающими работы лучших мастеров, были резко набросанные черные горы, скалы. В них надо было вглядеться, смотреть надо было иначе, чем на обычные, привычные глазу пейзажи».
Особенно Писахову нравилась его «Жонка ловит рыбу» за непосредственную передачу увиденного: мягкие линии невысоких гор обступили залив, лодка, ряд поплавков, рыбачка наклонилась над сетью. И «Ночь летом» — с маленьким островком, тихой водой, легкими розовыми облаками.
На первых порах молодому художнику не хватало уверенности. В своих «Записках о Новой Земле» он писал: «В августе 1904 года я сидел у берега Карского моря. Было тихо. По небу тучи, облака ходят. Был закат солнца. Горы на воде отражаются. Куски льда плывут по течению. Я подумал: если бы я умел рисовать, срисовал бы эти горы! Думаю: я их попробую нарисовать. Пошел в чум, взял бумагу, карандаш. И начал рисовать. Ничего не вышло. Три дня работал. Кое-что написал. Все лето помаленьку рисую. Картины собираю».
Из множества советов своего первого учителя, Борисова, Вылка вынес для себя главный — не морозить руки. Большинство своих картин он писал по памяти, в тепле и не торопясь, а в пожилом возрасте — по фотографии. У него была своя техника, своя манера работы и технология живописи, своя палитра — светлая и яркая в молодые годы и потемневшая к более зрелому возрасту.
Писахов подарил Тыко набор красок, которые тот берег и использовал чрезвычайно редко. От английских путешественников он получил компас с термометром и оттачивал навык картографии, позднее очень пригодившийся ему в путешествиях с полярником Владимиром Русановым. В этих экспедициях от фотографа Захара Виноградова Вылка узнал, что такое перспектива, сюжет, колорит.
Русанов взял молодого художника в Москву, где он учился и знакомил местную публику со своим творчеством. Художник Василий Переплетчиков объяснял ему, как работать карандашом, акварелью и красками. Вылка рисовал с неподвижной натуры, подбирал тона, искал оттенки и нюансы, стремясь к точности и убедительности рисунка. Художник Абрам Архипов показал самоеду, как рисовать углем и масляными красками. Он говорил: «Главным в живописи остается мысль художника. У нее в повиновении и цвет и композиция!»
Не все советы мастеров по классической тональной живописи удавалось усвоить самоеду. Он видел мир иначе, его снег вполне мог быть золотым, а вода — серой. Пытаясь следовать канонам, он чувствовал, как его картины теряют свою индивидуальность, становятся любительскими. Вписаться в рамки живописной школы того времени у него не получалось.
Но это не помешало ему выставить свои произведения сначала в Архангельске в 1910 году, а годом позже — в Московском музее кустарных ремесел. В Москве мнения относительно его творчества разделились. Одни не понимали и не принимали его стилистики, другие были в полном восторге. Критики отмечали, что самобытные картины ненецкого художника — это «струя новизны и свежая манера выражения среди декаданса, рефлексирующего в сытой скуке».
Триумф Вылки был не случаен: в это время вся Европа переосмысливала живопись, искала новые подходы через национальную эстетику. Художники обращались к народному опыту, и классике пришлось потесниться, открыв дорогу примитивистам. Альбомом с рисунками Вылки даже обзавелся император Николай II, наградивший живописца несколькими винтовками с тысячью патронами, шестьюдесятью рублями и медалью «За усердие».
Но успех не вскружил голову художнику, он по-прежнему был прост, непосредственен и не понимал, чего от него хочет зритель. Русский мир Тыко Вылка воспринимал по-ненецки, у него был свой взгляд на миропорядок — и все это было слишком непонятно для столичной публики.
Уже в 1912 году Вылка прервал обучение, вернулся из Москвы на родину, женился. Надо было кормить большую семью. Почти все время он тратил на звериный промысел, борясь за выживание. Подаренные царем винчестеры очень пригодились, а свою золотую медаль он отдал норвежскому шкиперу за несколько килограммов сливочного масла.
Но и про творчество не забывал, отправил несколько своих работ в Москву. Кроме того, увлекся таксидермией, гербариями, пытался делиться полученными в столице знаниями по географии, математике, русскому языку с местными жителями.
После революции художник долгое время был председателем поселкового и Новоземельского островного советов депутатов трудящихся. Продолжал охотиться, возглавил промысловую артель. В 1950-х годах Вылка с семьей переехал в Архангельск, поскольку на Новой Земле строили ядерный полигон. До конца своей жизни он мечтал вернуться в родные места, но этого так и не случилось.