8 июля Сенат Польши принял постановление, признающее геноцидом так называемую Волынскую резню — массовые убийства поляков, совершавшиеся в 1943-1947 годах украинскими националистами из формирований ОУН-УПА (запрещена на территории России). Несколько дней спустя министр обороны Польши Антони Мачеревич неожиданно заявил, что ответственность за этот геноцид несет Кремль, а убивавшие поляков украинские националисты — это якобы «российский инструмент». Чем же в действительности была Волынская резня и что означает постановление Сената?
Весной 1943 года на Волыни, оккупированной немецкими войсками, начались масштабные этнические чистки. Эту преступную акцию проводили не нацисты, а боевики Организации украинских националистов (ОУН), стремившиеся «очистить» территорию Волыни от польского населения. Украинские националисты окружали польские села и колонии, а затем приступали к убийствам. Убивали всех — женщин, стариков, детей, грудных младенцев. Жертв расстреливали, избивали дубинами, рубили топорами. Потом трупы хоронили где-нибудь в поле, разворовывали имущество, поджигали напоследок дома. На месте польских сел оставались лишь обгоревшие развалины. Так было убито от 60 до 100 тысяч человек.
Опубликованные к настоящему времени внутренние документы ОУН свидетельствуют, что массовые убийства поляков были спланированы руководством организации еще до начала Второй мировой войны. Первый разработанный план этнических чисток поляков на Западной Украине обнаруживается в датированной весной 1938-го «Военной доктрине украинских националистов».
«Наше восстание имеет своей задачей не только смену политического строя. Оно должно вычистить с Украины чужой, враждебный элемент и плохой собственный, родной. Только во время восстания будет возможно вымести буквально до последнего польский элемент с З.У.З. [Западноукраинских земель] и таким способом положить конец польским претензиям на польский характер этих земель. Польский элемент, который будет оказывать сопротивление, должен полечь в борьбе, а остальных надо затерроризировать и принудить к бегству за Вислу. Потому нельзя допустить, чтобы после получения З.У.З. польский элемент мог жить здесь рядом с украинцами. З.У.З. будущей Украинской державы должны быть чистыми с национальной точки зрения, потому что эти земли имеют особое значение для будущего украинского государства… Надо помнить, что чем больше пропадет во время восстания враждебного элемента, тем легче будет происходить построение Украинской державы и тем сильнее она будет», — это выдержка из той самой доктрины.
Полтора года спустя эти планы, казалось, начали воплощаться. В разгар германской агрессии против Польши нацистское руководство санкционировало использование подконтрольных германской военной разведке оуновских формирований для организации массовых убийств поляков. Соответствующее указание было дано начальнику абвера адмиралу Канарису министром иностранных дел Третьего рейха Иоахимом фон Риббентропом. Об этом на заседании Международного военного трибунала в Нюрнберге впоследствии рассказал начальник 2-го (диверсионного) отдела абвера Эрвин фон Лахузен: «Смысл приказа или указания был таков: связаться с украинскими националистами, с которыми разведка имела уже соответствующий контакт в военном отношении, для того, чтобы вызвать повстанческое движение в Польше, которое имело бы своим следствием истребление поляков и евреев в Польше. Об этом говорилось Риббентропом лично Канарису. Когда говорили "поляки", то подразумевали интеллигенцию и те круги, которые выступали в качестве носителей идеи национального сопротивления…»
Из этого следует, что задание, которое нацистское руководство ставило перед сформированным из оуновцев подразделением, совпадало с планами, сформулированными в «Военной доктрине». Однако вступление 17 сентября 1939 года на территорию Западной Украины частей Красной армии не позволило реализовать данный сценарий. Спустя еще полтора года, накануне нападения Германии на Советский Союз, руководство ОУН сформулировало еще более детальные планы решения «польского вопроса» на западноукраинских землях.
В изданной в мае 1941-го инструкции «Борьба и деятельность ОУН во время войны» на десятках страниц подробно описывались мероприятия, которые следовало проводить новым органам государственной власти, военным структурам и организациям «Украинской державы». Согласно пункту 16 раздела «Указания на первые дни организации государственной жизни» поляки наравне с евреями и «москалями» определялись как «враждебное национальное меньшинство», которое должно «уничтожаться в борьбе», подвергаться изгнанию и насильственной ассимиляции. Как и в сентябре 1939 года, предполагалось «уничтожать прежде всего интеллигенцию»; следующий, 17-й пункт раздела пояснял: «Наша власть должна быть страшна для ее противников. Террор для чужинцев-врагов и своих предателей».
Как только германские войска вступили на территорию Советского Союза, украинские националисты попытались реализовать эту программу. Однако поскольку Берлин к тому времени уже отказался от идеи создания марионеточной «Украинской державы», поставить на широкую ногу убийства, изгнание и насильственную ассимиляцию поляков руководителям ОУН не удалось. Немцы, как правило, останавливали убийства поляков, осуществлявшиеся летом 1941-го украинскими националистами. Характерно донесение начальника полиции безопасности и СД от 18 августа 1941 года: «Украинская милиция не прекращает разорять, издеваться, убивать. Поляки приравнены к евреям, и от них требуют носить повязки на руках». Как видим, антипольские действия оуновцев вызывали негативную реакцию у немцев — как, впрочем, и многое другое. В конечном итоге нацисты разорвали отношения с бандеровской фракцией ОУН — ОУН(Б) — и буквально вытолкали ее в подполье.
К осени 1942 года людоедская сущность нацистского оккупационного режима стала очевидна для всех жителей Украины. В то время как руководство ОУН(Б) призывало не вступать в столкновение с немцами, представители низовых структур этой организации добивались разрешения с оружием в руках сопротивляться грабившим и истреблявшим украинское население оккупантам. Осознав, что если этот процесс не возглавить, то контроль над низовыми структурами организации будет утрачен, руководство ОУН приступило к разработке планов вооруженного восстания. Разработанная в конце 1942-го военная программа ОУН(Б), помимо прочего, предполагала радикальное разрешение «польского вопроса»: «Поляков всех выселить, дав им возможность взять с собой, что они хотят, так как их также будут защищать Англия и Америка. Тех же, которые не захотят уезжать, — уничтожать. Активнейших врагов и среди них всех членов противоукраинских организаций уничтожить в день перед объявлением мобилизации».
В конце марта 1943 года украинцы, служившие в сформированной немцами «вспомогательной полиции», массово ушли в лес. В результате формирования ОУН-УПА получили несколько тысяч боевиков, имевших опыт массового уничтожения мирного населения (ранее украинская «вспомогательная полиция» использовалась нацистами для убийств евреев). Отряды ОУН(Б) на Волыни превратились в серьезную силу, что наверняка рассматривалось националистами как начало вооруженной борьбы за независимость. А начало вооруженной борьбы за независимость, согласно военной программе, должно было сопровождаться решением проблемы «национальных меньшинств». И действительно, конец марта — апрель 1943 года ознаменовались первыми массовыми антипольскими акциями. Планы украинских националистов наконец воплотились в жизнь. Началась Волынская резня, унесшая жизни десятков тысяч поляков.
Для современного польского руководства Волынская резня — крайне болезненный вопрос. С одной стороны, официальная Варшава не может без негативных внутриполитических последствий забыть о массовых убийствах соотечественников. С другой стороны — по идеологическим соображениям не может отказаться от поддержки националистических (и, следовательно, антироссийских) сил на Украине.
Именно поэтому в 2008 году польский Сейм отклонил проект постановления, подготовленного к 65-летию годовщины Волынской резни Польской крестьянской партией, в котором ОУН и УПА обвинялись в геноциде и массовых убийствах поляков и украинцев. На тот момент президент Польши Лех Качиньский не стал принимать участия в мероприятиях, посвященных этой дате, ограничившись дежурным письмом к его участникам. Более того, глава польского государства вообще отказался от патроната над «волынскими мероприятиями».
Вопрос о Волынской резне неоднократно обсуждался в польском парламенте, однако ранее правительству неизменно удавалось не допустить появления в постановлениях Сената и Сейма формулировки «геноцид». И лишь в нынешнем году ситуация радикально изменилась.
Следует отметить, что постановление о Волынской резне было принято Сенатом как раз в тот момент, когда в Варшаве проходил саммит НАТО, основной темой которого было «сдерживание» фантомной российской угрозы. В рамках этого «сдерживания» было, в частности, подписано соглашение между министерствами обороны Польши и Украины, предусматривающее поставку оружия и военной техники. Таким образом украинские власти получали новые ресурсы для продолжения гражданской войны в Донбассе. Поскольку ни для кого не секрет, что лидеры ОУН-УПА последовательно героизируются действующими украинскими властями, ситуация сложилась несколько шизофреническая. Верхняя палата польского парламента признает массовые убийства поляков на Волыни геноцидом, в то время как польское правительство оказывает военно-техническую поддержку тем, кто объявляет «героями» организаторов того самого геноцида.
В эту логическую ловушку правящая партия «Право и справедливость» (ПиС) попала абсолютно закономерно. Дело в том, что существенная часть электората консервативной ПиС, обеспечившая победу на парламентских выборах 2015-го, — представители так называемых «кресовяков», потомков выходцев из «Восточных кресов» (то есть Западной Украины и Западной Белоруссии, до сентября 1939 года входивших в состав Польши). В среде «кресовяков» память о совершавшихся украинскими националистами массовых убийствах поляков носит принципиальный характер — ведь речь идет об убитых родственниках. Именно «кресовяки» последовательно добиваются признания Волынской резни геноцидом, пренебрегая соображениями внешнеполитической конъюнктуры.
И вот наконец их усилия увенчались успехом, предвыборные обещания были выполнены. Традиционный для «кресовяков» день памяти Волынской резни — 11 июля (в этот день в 1943 году формирования ОУН-УПА одновременно атаковали сразу 150 польских поселений, убив тысячи поляков). Понятно, что постановление Сената планировали приурочить к этой важной для «кресовяков» дате. 8 июля было последним рабочим днем, когда постановление могло быть принято. Таким образом, совпадение принятия постановления Сенатом с началом Варшавского саммита НАТО было не более чем случайностью.
Впрочем, руководство ПиС, с подачи «кресовяков» инициировавшее постановление Сената о Волынской резне, одновременно пытается выхолостить его содержание. В постановлении Сената содержится рекомендация Сейму (нижней палате парламента) установить 11 июля Национальный день памяти жертв геноцида, совершенного украинскими националистами в 1943-1947 годах. Однако лидер ПиС Ярослав Качиньский уже предложил перенести день памяти Волынской резни на другую дату — 17 сентября, день вступления Красной армии на территорию «Восточных кресов» в 1939 году.
Идеологию этой инициативы впоследствии разъяснил министр обороны Польши Антони Мацеревич: если бы Красная армия не появилась на польской территории, Волынской резни могло бы не быть. «Действия Кремля дали толчок событиям, которые привели к геноциду на Волыни», — заявил министр, добавив, что украинские националисты были, дескать, лишь «российским инструментом». С исторической точки зрения высказывание господина Мацеревича, разумеется, несусветная глупость, однако историческая правда — последнее, что волнует сейчас польское правительство.
Прагматичная задача польского руководства заключается в том, чтобы, выполнив предвыборные обещания «кресовякам», уменьшить негативные внутри- и внешнеполитические последствия признания Волынской резни геноцидом. Сделать это планируется путем переваливания основной вины за массовые убийства поляков с украинских националистов (и, соответственно, героизирующего их Киева) на Советский Союз и его правопреемника — современную Россию. Удастся ли реализовать этот сценарий или перенос дня памяти Волынской резни с 11 июля на 17 сентября окажется неприемлемым для «кресовяков», станет понятно в скором времени.