Теракт, произошедший 14 июля в Ницце, придал новый импульс дискуссии о том, как противодействовать экстремистам в Европе и возможно ли это без ограничения гражданских прав населения. «Лента.ру» попросила экспертов международного дискуссионного клуба «Валдай» прокомментировать случившееся и объяснить, почему подобные трагедии регулярно происходят именно во Франции.
Анатоль Ливен, профессор Джорджтаунского университета в Катаре, приглашенный профессор Университета Кингз-колледж в Лондоне
Такой теракт мог произойти где угодно: в Англии, в Нидерландах, в Дании, с меньшей вероятностью в Германии. Любое государство, которое действует совместно с США на Ближнем Востоке и вообще в мусульманском мире, может подвергнуться атаке.
Самое страшное, что террорист в Ницце, кажется, не был членом какой-то организации, а самостоятельно впитал радикальные идеи. У него, по-видимому, не было настоящего огнестрельного оружия в машине, его единственным оружием был сам грузовик. То есть абсолютно любой человек может совершить такое преступление!
Да, террор в Европе вдохновлен ближневосточными джихадистами, но сами теракты проводятся по большей части европейскими мусульманами, которые часто оказываются гражданами стран-членов ЕС. Иногда они осуществляются и мигрантами, и здесь перед Европой возникает два важных вопроса. Первый — что все-таки делать с гражданскими свободами? Складывается мнение, что они должны быть резко ограничены, но это большая проблема для западных демократий. Второй — невероятный поток мигрантов начинает пугать коренных жителей европейских стран, тем более когда он сопровождается возросшей террористической активностью. С этим тоже надо что-то делать.
Если сократить темпы роста мусульманского населения Европы и скорость его радикализации не удастся, то, мне кажется, либеральная демократия в ЕС не продержится и одно поколение. Даже в Западной Европе в течение нескольких лет к власти могут прийти крайне правые политики — в Восточной Европе это уже происходит. Вот настоящая угроза для Европы, а не Россия, Китай или Иран!
А НАТО, например, совершенно не приспособлена к борьбе с такими явлениями. Скажем, военные корабли Альянса не подходят для перехвата лодок контрабандистов. НАТО была создана для сдерживания Москвы — без вступления в прямой конфликт — и, собственно, продолжает это делать, но к обеспечению безопасности Запада сегодня это вообще не имеет отношения.
Я думаю, что трагедия в Ницце выводит опасность террористических атак на новый, ужасающий уровень. Очень сложно противодействовать таким актам: если подобный теракт может совершить человек, не вступивший ни в какую организацию, не стоящий на учете спецслужб, не пытавшийся приобрести оружие и взрывчатку — то как вообще подобные действия можно предупредить?! 75 процентов всех заключенных Франции — мусульмане, это очень большое число людей, их всех нельзя эффективно контролировать.
Что касается усиления атак на позиции джихадистов на Ближнем Востоке — они не помогут остановить террор. Это совершенно другой вопрос — если идеи ИГ продолжат распространяться, в регионе одна за другой будут возникать гражданские войны. Это приведет к еще большему оттоку беженцев из объятых войной стран и, соответственно, еще больше радикализует европейское население в ответ. В обозримом будущем это может привести к краху европейской демократии. Я не говорю, что войну с ИГ надо прекращать, я говорю лишь о том, что проблема терроризма в Европе все больше становится внутренней.
Олег Барабанов, доктор политических наук, научный руководитель Европейского института МГИМО, профессор факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ
Во Франции и многих странах ЕС создалась питательная среда для терроризма. Вина лежит с одной стороны на ИГ и остальных радикальных группировках, а с другой — на европейском обществе, которое утратило какие бы то ни было ценностные ориентиры. Оно абсолютно непривлекательно морально и ценностно. Поэтому молодые люди из арабских или негритянских кварталов, живущие в Европе, несмотря на то что у них есть паспорт Франции, Бельгии или Германии, имеют право презирать то европейское общество, в котором находятся. Они понимают, что их этнорелигиозные ценности прочнее и сильнее, чем та бездуховность, которая воцарилась в Европейском союзе. Поэтому кто-то просто отрицает это общество, а кто-то решается противостоять ему.
То есть проблема двусторонняя: с одной стороны, это рост притягательности идей халифата как всемирной земли ислама, а с другой — бездуховность ЕС, его моральное поражение, которое становится все более очевидным. Террористы-одиночки могут и будут появляться. Глобальное решение проблемы заключается лишь в изменении общей идеологии Евросоюза, но это не произойдет мирным путем. Мы видим, что ситуация в Европе все больше напоминает готовый взорваться паровой котел.
Что касается полицейских решений, то есть идея, уже обсуждаемая во Франции: введение этнической или этнорелигиозной полиции, какие-то комитеты порядка при мечетях. Раз белые полицейские не пользуются авторитетом в пригородах Парижа, Брюсселя или Марселя, то единственная возможность навести порядок — именно такие отряды. Да, это параллельные структуры власти, но иного выхода я не вижу.
Что касается деятельности французских спецслужб, то за рубежом силовики Пятой республики ведут себя очень эффективно. И Иностранный легион, и миротворческие операции в том же Чаде или ЦАР — все организовано высокопрофессионально. Но опыт, накопленный в сфере спецопераций, им, видимо, не дают применять на территории самой Франции. Эта игра в толерантность, игра в политкорректность, игра в ограничение деятельности спецслужб привела к тому, что хорошие профессионалы ничего не могут сделать у себя дома. Я бы не винил спецслужбы Франции — они хороши, но у них связаны руки.
Необходимо сказать, почему именно Франция так часто подвергается атакам террористов. Первый момент — сложность этнического состава страны. 20 процентов и более — выходцы из арабского мира и черной Африки, Франция уже далеко не мононациональна. Второй момент — Франсуа Олланд специально использовал «цветную карту» в своей президентской кампании в отличие от своего оппонента Саркози, который выступал за ужесточение миграции. Сен-Дени, Марсель, Ле-Бурже — все цветные кварталы — электорат Олланда. Они его по большому счету избрали, и он им обязан. Жесткая политика противоречила бы его платформе.
Понятно, что Олланд храбрится и обещает усилить удары по джихадистам в Сирии и Ираке, но ситуацию это не улучшит, питательную среду для террора во Франции они не разрушат. Нужна работа по улучшению морально-ценностного, морально-этического французского истеблишмента. Здесь, сколько Ирак ни бомби, ничего не получится.
Алексей Фененко, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института проблем международной безопасности РАН, старший преподаватель кафедры международной безопасности факультета мировой политики МГУ им. М.В. Ломоносова
Угрозе террористов-одиночек противостоять очень тяжело и одновременно очень легко. Трудно — потому, что это потребует ограничения проекта глобализации: восстановления нормального пограничного контроля, нормального таможенного контроля, возвращения к системе национальных государств, которые жестко контролируют собственные границы. В принципе, к этому все и идет. Борьба с терроризмом — это ограничение глобализации. Неслучайно говорят, что с 2001-го идет разворот от глобализации к контрглобализации. Борьба с терроризмом объективно требует ограничения глобализации, включая восстановление государственного контроля над финансовыми потоками, максимально возможный контроль над транснациональными финансовыми акциями, — иначе говоря, возвращения к миру национальных государств. Другой вопрос, готовы ли европейские элиты пойти на это. Миграционный кризис показал, что пока не очень готовы. Элиты не хотят отказаться от шенгена и восстановить государственные границы
При этом надо понимать, что все теракты в принципе предотвратить невозможно. Современное общество типа французского — это очень уязвимое общество. Это давно не белое общество, это мультикультурное общество, в котором есть огромное количество неинтегрированных меньшинств, живущих в гетто. Эмигранты в первой половине ХХ века стремились поскорее интегрироваться в социум новой родины. Например, русские или греческие эмигранты хотели поскорее забыть, что они русские или греки, и стать французами, а сегодняшние приезжие стать французами не хотят. Они хотят создавать маленькие алжиры, маленькие тунисы, маленькие сирии на территории Франции. И конечно, контролировать все эти неинтегрированные анклавы очень сложно или даже невозможно. Ну и плюс не стоит забывать о том, что Франция — член ЕС, а это значит, как минимум, что она не имеет жесткого контроля — ни пограничного, ни таможенного, ни над собственной финансовой системой. Все это выступает естественным ограничителем для действий спецслужб.
Международный дискуссионный клуб «Валдай» — существующий с 2004 года экспертно-аналитический центр, цель которого — содействие диалогу российской и международной интеллектуальной элиты и объективный научный анализ событий в России и мире.