Один из самых ожидаемых фильмов лета «Отряд самоубийц» обещал изменить жанр супергеройского кино — но оказался пшиком. Возможно, большего внимания в эти выходные заслуживают картины, менее раскрученные: новая мелодрама Педро Альмодовара «Джульетта» и пришествие Кейт Уинслет с иглой и огнем на австралийскую глубинку. Самое главное — в обзоре «Ленты.ру».
Супермен мертв, но память о нем свежа. «Что мы будем делать, если следующий Супермен решит атаковать Белый дом?» — задается отнюдь не риторическим вопросом железная леди из АНБ (передающая манерой вести себя на экране пламенный привет Кондолизе Райс Виола Дэвис). Ответ у нее уже заготовлен — на случай защиты от ошалевшего супергероя нужно собрать подконтрольную спецслужбам сборную суперзлодеев, этакую асоциальную нацгвардию. Идея подозрительно быстро получает отмашку сверху и путевку в жизнь — и вот печальный от любви десантник Рик Флаг (Юэль Киннаман) выдергивает из тюрем самого строгого режима своих будущих подчиненных: суперкиллера-наемника Дедшота (Уилл Смит), чокнутую секс-рабыню Джокера Харли Куинн (Марго Робби), огнедышащего мексиканского гопника Эль Дьябло (Джей Эрнандес) и еще пятюню фриков-социопатов. Работенка для них найдется немедленно — а чтобы не рыпались, каждому вживляют заряд тротила в яремную артерию.
Жанр супергеройского кино стремительно превращается в тыкву — особенно это касается вселенной DC Comics. «Бэтмен против Супермена» был так тяжеловесно скучен, что «Отряд самоубийц» продвигали, обещая анархическую легкость и попрание стандартов: шутки порискованнее, стиль посмелее, чем обычно; антигерои, опять же, вместо классических протагонистов. На деле, а не в формате полутораминутных роликов, никакого риска в фильме Дэвида Эйра не обнаруживается. И даже злодейство героев сильно преувеличено: Джокер и Харли Куинн могут выглядеть неоновыми демонами, но большую часть времени фильм толкает и их, и всех остальных к мелодраме о союзе не подлецов, но невезучих клоунов, бродячем цирке, с большинством из обитателей которого «Отряд самоубийц» не очень-то знает, что и делать. Фильм, который задействует человека-крокодила, не может найти ему функцию интереснее массовки.
«Отряд самоубийц» идет два часа. Не так уж мало; но все здесь создает впечатление скомканности, от отдающей плохими видеоиграми нарезки-представления героев до торопливой финальной битвы против машины апокалипсиса и ее творцов. Эйр и его кино имитирует дерзость — но не рискует ни потрепать шаблон, ни впустить в кадр хоть сколько-то правдоподобный нигилизм. То и дело отвлекаясь на неловкое братание героев («Я не потеряю еще одну семью», — вдруг как ошпаренный заявляет пироман-латинос, предыдущие 90 минут молча куксившийся на втором плане) и неуклюжие реверансы франшизе DC в целом, Эйр ухитряется снимать экшен торопливо и небрежно, и даже сюжетную интригу проводит лишь пунктиром. Фильм, среди прочего, не удосуживается подобрать этим суицидникам и их яростной начальнице нормального противника — заставляя их смехотворно создавать неприятности самим себе и потом муторно их расхлебывать, продираясь сквозь армию безликих пузырчатых зомби. Именно безликим, лишенным и логики, и стиля в итоге получается и само кино, единственная последовательная линия в котором — разыгранный Виолой Дэвис почти в формате моноспектакля памфлет на головотяпство некоторых спецслужб. Впрочем, кажется, Эйр и его продюсеры, прежде всего Зак Снайдер, не очень-то шутят (действительно смешные моменты их фильма смешны, похоже, вне намерения авторов) — они слишком увлечены позерством, небанальным гримом и передачей эстафетной палочки следующей старой песне о главном (то есть кассовых сборах).
Редкий австралийский фильм может похвастать заезжей звездой вроде британки Кейт Уинслет в главной роли — и Джослин Мурхаус будто бы выстраивает по такому поводу большую, полную одновременно национального колорита и универсальных страстей, костюмную мелодраму. В «Мести от-кутюр» Уинслет играет роскошную во всех смыслах портниху трудной судьбы, впервые за 25 лет приезжающую в родное провинциальное захолустье. Здесь ее, шившую для модных домов Парижа и Милана, ждет немедленный профессиональный успех, интересная личная жизнь (в лице фермера Лиама Хемсворта) — а также кровавая трагедия из прошлого, память о которой никак не дает никому из персонажей покоя.
«Месть от-кутюр» довольно долго укутывает зрителя уютом почти театральной по декоративности мелодрамы — входит в доверие так вкрадчиво, будто имеет дело с перегруженной делами домохозяйкой. Но эта мыльная сентиментальность мнима — фильм пользуется ей, чтобы затем разверзнуть в кадре настоящий местечковый ад: скелеты из шкафа не оставят живым шанса на нормальный хэппи-энд, в лучшем случае — на вендетту. Так что крошечный Дангатар, где происходит действие, чем дальше, тем больше напоминает Догвилль — вплоть до прямых цитат. Причем китчевость, мещанство «Мести» в сравнении с фон Триером не значат, что ее конкретный адский огонь будет охватывать обывателей Дангатара менее злорадно.
Опрятная женщина средних лет с, кажется, слишком романтичным для утомленного экстерьера именем Джульетта (Эмма Суарес) выходит в последний раз перед переездом в Лиссабон посидеть на любимой лавочке — и вдруг случайной встречей будто бы открывает портал в лабиринт страстей. Все они бушевали в ее прошлом — причем, похоже, угасли не до конца. По крайней мере, Джульетта отменяет переезд, бросает лысеющего кавалера-иллюстратора и баррикадируется дома, чтобы записать воспоминания. Вот 30 лет назад, она, взбалмошная и ударная блондинка (уже Адриана Угарте), ехала на поезде и отказалась разговаривать с попутчиком. Тот бросился под поезд, а Джульетта так оторопела, что тут же влюбилась в симпатичного бородача из вагона-ресторана. А вскоре от него и родила.
Педро Альмодовар в последние 10-15 лет, за редкими исключениями, снимает эмоциональные детективы — материалом для интриги в которых служат не преступления закона, а проступки в частной, семейной или любовной жизни. Вот и «Джульетта» подолгу расплетает клубок пылких увлечений и фатальных недомолвок, прямых обманов и застарелых комплексов. Кажется, все тот же, вечный Альмодовар? Не совсем.
Быстро обнаруживается, что «Джульетта» куда аскетичнее предшественников — начисто выхолощена, например, ирония, нет и таких частых у испанского мастера милых любовных перверсий или игриво высмеянных табу. Кажется, Альмодовар здесь пытается понять, к какому минимуму может быть сведен его обычно такой густой, такой полнокровный экранный мир — чтобы в нем продолжало, сбиваясь, биться сердце. Что ж, учитывая, что беглянка-дочь до последнего остается фигурой умолчания, то получается, что, кроме в основном и транслирующих здесь эмоциональный смысл вспышек цвета (вроде ярко-красных свитеров и еще более алой помады или, напротив, скупой серости пустой квартиры), этот необходимый минимум — женщина, ее сложная (будто бывают простые) судьба. Что и требовалось доказать.