Первыми российскими спортсменами, сначала отстраненными, а затем допущенными к Олимпийским играм в Рио, стали пловцы Владимир Морозов и Никита Лобинцев. Оба ранее попали в загадочный список Ричарда Макларена, ссылаясь на который FINA и приняла странное решение, возмутившее многих.
В итоге пловцам пришлось прорываться на Игры с помощью Спортивного арбитражного суда (CAS), отменившего вердикт Международной федерации плавания (FINA), а чуть позже специальная комиссия Международного олимпийского комитета (МОК), состоящая из трех человек — члена исполкома Хуана Антонио Самаранча-младшего, руководителя медицинской комиссии Угура Эрденера и главы комиссии атлетов Клаудии Бокель, — вернула на Олимпиаду двух наших пловцов. Морозов по такому поводу созвал срочную пресс-конференцию.
Появившись с получасовым опозданием, наш спортсмен говорил устало, что, конечно, вполне ожидаемо. Он выглядел так, будто Олимпиада со всеми ее соревнованиями уже позади, хотя она еще не началась.
Владимир Морозов: Обычно я не сторонник интервью или комментариев перед стартами, но сейчас особый случай. Я очень рад находиться рядом с вами. Последние две недели были самыми тяжелыми для меня, что жутко вымотало. Благодарю Минспорт, нашу федерацию, болельщиков и всех, кто переживал и поддерживал. Мне прислали сотни сообщений. Все читал, и это очень помогло. Спасибо всем огромное, кто за меня держал скрещенными пальцы.
Только сейчас могу заявить официально, что я поплыву на Олимпиаде. Буду бороться за Россию, за всех ребят. Я знаю точно, что это будут самые сложные старты в истории, так как на нас давят со всех сторон, нервируют. Но я постараюсь за всех нас, чтобы выиграть медали для нашей страны. Хотя это будет невероятно трудно.
«Лента.ру»: Какова была ваша первая реакция после доклада Макларена, когда никто не знал, кто будет в списке?
Сложно описать те чувства. Поймите, я готовился четыре года к этой Олимпиаде. Тренировался, вкалывал. Сдавал несколько десятков допинг-контролей по ходу тренировочного процесса. Отобрался на игры. Приехал сюда, а мне за две недели до старта говорят: «Парень, ты не допущен до Олимпиады». Как это описать? У меня просто нет слов. Но я не ищу негатива, во всем нужно искать что-то хорошее.
Удавалось готовиться к стартам спокойно и без нервов?
Тренироваться не мешало, конечно, но мешал лишний выброс энергии, когда каждый день ситуация менялась: то пускали, то — нет. По тренировкам же работал как обычно. Разве что очень плохо спал.
Как встретили ребята ваше возвращение в состав национальной команды?
Конечно, хорошо. А как иначе?
Кто поддерживал больше всех?
Прежде всего моя семья. Они брали очень много негатива на себя. Также сильно помогли болельщики, которые прислали много сообщений. Вы не поверите, но мне даже американцы выражали поддержку.
Ефимова плакала, когда узнала о решении Спортивного арбитража, а как вы восприняли решение МОК?
Обрадовался, конечно, но сил много отняли прошедшие две недели. Теперь буду с удвоенной энергией бороться за медали. Другого варианта нет.
График тренировок соблюдали или из-за подвешенной ситуации все сбилось?
Нет, я продолжал тренироваться, готовиться к Играм. Как уже сказал, спал только плохо. В остальном все было по плану.