Драматичная битва за Алеппо между войсками Асада и исламистской оппозицией заставила вспомнить яркий эпизод из истории этого древнего города — жестокое убийство присланного из Стамбула судьи. Эта расправа дала ученым ключ к пониманию важнейшего вопроса имперской политики: как договариваться с местными элитами. Насколько сильно могут чиновники позволить себе угнетать подданных? Почему так важны народные представления о справедливости? О причинах и смыслах убийства алеппского судьи рассказывает последний номер Journal of Islamic Studies.
24 апреля 1528 года крупный чиновник Османской империи пришел на молитву в Великую мечеть Алеппо — города, мирным путем вошедшего в состав турецкой державы 12 годами ранее. Алааддин Али ибн Ахмад аль-Руми был больше известен как Черный Судья (Кара Кади), но в Алеппо он не вершил правосудие, а проводил кадастровое описание земель и собирал налоги.
Пятничная молитва обернулась кровопролитием. Толпа верующих набросилась на аль-Руми, сорвала с него одежду и забила до смерти сандалиями и камнями — чтобы потом нельзя было вычислить виновных. Его тело протащили по улицам и хотели сжечь, но нескольким осторожным горожанам удалось вырвать его и предать погребению. Жестоко умертвили и ближайших сподвижников Кара Кади. Видного имперского судью не просто растерзала толпа — в черном деле были замешаны городские элиты. Расследующий убийство губернатор Алеппо арестовал десятки ученых (улемов), торговцев, квартальных старейшин, и в итоге казнил и сослал на Родос непосредственных виновных.
Убийство чиновника такого ранга (причем не в прифронтовой зоне, а в богатом городе, спокойно подчинившемся империи) — безусловно, экстраординарное событие. Учет и контроль над собственностью (чем и занимался аль-Руми) — наиболее больной вопрос в отношениях между центром и местными элитами — в любые времена и в любом государстве. Что же заставило горожан пойти на крайние меры? Почему система сдержек и противовесов между Стамбулом и Алеппо не сработала?
Чтобы ответить на эти вопросы, начнем с того, какое место занимал Алеппо в Османской империи. Вместе с другими землями Сирии, Палестины и Египта он перешел к Османам в начале XVI века после ряда искрометных кампаний против Мамлюкского султаната. Богатейший Алеппо (скоро он стал вторым по численности населения городом империи), как и другие арабские территории, принес империи земли, налоговые поступления, базу для дальнейшей экспансии в Средиземноморье и войн против персидской державы.
За захватом следовала административно-правовая интеграция покоренных земель. Ее главные «двигатели» — правосудие и налогообложение — объединялись понятием канун: установлениями, регулирующими отношения между слугами султана, оплачиваемыми из его казны, и его подданными, эту казну пополняющими. Введение кануна требовало полного учета земельных участков, из которых затем выделялись содержания воинам (тимары), — чем и занимался Кара Кади и ему подобные. Кадастровое описание собственности (тахрир) оказалось фундаментом политической экономии империи. Убийство аль-Руми, таким образом, было не только отчаянным жестом протеста против налогового гнета и злоупотреблений, но и ударом в сердце легитимности османского режима — поэтому наказание за него не заставило себя ждать.
Аль-Руми занимался не только кадастром. Он отвечал за сбор налогов, учет верблюдов Алеппского санджака (округа), инспекцию вакфа (неотчуждаемого имущества, переданного на благотворительные цели) и частной собственности. Он же присматривал за султанским имуществом в Алеппо, и все обязанности осуществлял с большим усердием, изыскивая все новые способы увеличить поступления в султанскую казну.
Неудивительно, что скоро аль-Руми перешел дорожку многим влиятельным семьям Алеппо. Так, именно Черный Судья настаивал, что десятину (ушр) следует взимать и с вакуфной собственности. Затем аль-Руми не просто реализовал султанский указ о конфискации в пользу государства имущества, унаследованного по женской линии, но и ограничил действие указа лицами, принадлежавшими к популярному в Сирии шафиитскому мазхабу. Так он фактически подыгрывал более популярным в Турции ханафитам.
Но эти ухищрения затрагивали интересы лишь высших слоев общества. Массы горожан ополчились на Кара Кади по другим причинам — чиновник занимался классическими манипуляциями древних лихоимцев: придерживал запасы зерна и спекулировал солью, причем в год засухи. Обладатели обложенного новым налогом имущества, обездоленные наследники и простые горожане, испугавшиеся голода, — вот критическая масса социума, которая в итоге решила положить конец доблестной службе аль-Руми на благо государства.
Однако пока был показан лишь самый верхний и очевидный уровень разыгравшейся в Алеппо драмы. Убийство «неправедного» судьи в попытке горожан восстановить справедливость ставит вопрос о том, как в Османской империи граждане и государство находили общий язык и что они считали законным.
Проблема справедливости и законности (адала) всегда занимала исламские общества. Всеми признавалось, что право и государственное устройство имеют ценность не сами по себе, а как орудие божественной воли. Однако после краха Аббасидского халифата в XIII веке «справедливое правление» все чаще понималось не как руководство со стороны благочестивого государя, а как поддержание равновесия внутри общества, бережный учет интересов различных групп.
В новых условиях (отсутствия истинно исламского халифата) мусульманским ученым приходилось постоянно думать и судить о том, как государственная политика (сияса) должна соотноситься с законами общества правоверных (шариатом). Новая империя Османов предложила своим подданным своего рода договор: в обмен на покорность и налоги султан обеспечивает не только безопасность, но и справедливость. Власти не просто выполняют полицейские функции (шурта) — они выслушивают жалобы на злоупотребления (мазалим) и предотвращают угнетение (зульм).
Османские властители создавали себе имидж доступных для народа, всегда готовых исправить злоупотребления чиновников. Например, в 1525 году великий визирь Паргалы Ибрагим-паша, проезжая через Алеппо, явил государственную политику, выслушав жалобы и казнив наиба (заместителя судьи), которого горожане обвинили в неоправданной жестокости и пьянстве. В конечном счете имперская законность (канун), как уже было сказано, опиралась на два столпа: правосудие и налогообложение. Чрезмерное усердие во втором со стороны конкретного лица (а правосудие и политика в исламском обществе могли быть только личными) рисковало обрушить первое, что и показала расправа над Кара Кади.
Османы были не первыми правителями, которые пытались установить новый порядок в Алеппо. За столетия под властью египетских султанов горожане привыкли к поборам со стороны иноземных чиновников, но и научились искать покровителей и посредников, способных «решить вопрос» и предотвратить открытый конфликт, чреватый уроном для всех сторон. И в эту систему с ее множеством центров силы и авторитета — судьями, муфтиями четырех мазхабов, выносящими правовые суждения, инспекторами, следящими за торговцами, нотариусами, составляющими договоры, — вторгаются османы, пытаясь внедрить приоритет государственного интереса.
Действия Кара Кади, его указы и взыскание налогов шли в русле именно этой политики, но Черный Судья перегнул палку, и сопротивление горожан оказалось слишком сильным. Однако пока Османская империя не теряла сил, присланные из столицы преемники аль-Руми успешно продолжали интегрировать Алеппо в имперское пространство. Стамбул не испытывал нужды в полезных идеях, но их реализация шла методом проб и ошибок: чиновникам приходилось учитывать и местные интересы, и важные для подданных представления о справедливом правлении.