Правозащитная организация «Правовая инициатива» представила доклад о женском обрезании в Дагестане. В документе рассказывается о проведении калечащих операций в горных районах республики. Девочкам повреждают наружные половые органы или полностью их удаляют, а сама процедура проводится в горных аулах подручными средствами и без анестезии. Нанесение увечий мотивируют тем, что девушка становится менее темпераментной, а значит, сохранит невинность до брака и верность мужу. Религиозные деятели подобную практику не порицают, а скорее поддерживают. По словам муфтия Карачаево-Черкесии Исмаила Бердиева, женское обрезание необходимо для того, чтобы «успокоить женскую прыть». «Лента.ру» побеседовала с автором доклада, кандидатом политических наук, президентом центра «Кавказ. Мир. Развитие» Саидой Сиражудиновой о том, как и для чего проводится женское обрезание в Дагестане и почему этот дикий обычай не удается искоренить.
«Лента.ру»: Известно, что женское обрезание широко распространено в Африке. Но существование подобного в России для многих стало откровением. Где вы с этим столкнулись?
Саида Сиражудинова: В основном мы ездили на запад Дагестана, в высокогорные районы — Кизилюртовский, Кизлярский, Тарумовский и Хасавюртовский. Там живут андо-цезские и аварские народы, и эта традиция у них распространена. Врачи-гинекологи, с которыми мы беседовали, рассказывали, что женское обрезание практикуют также на юге республики, но там я не была.
Это чисто дагестанский обычай, как говорил муфтий Карачаево-Черкесии Бердиев? Или встречается и в других республиках Северного Кавказа?
В других республиках это не так распространено. Единичные случаи скорее. В Чечне есть небольшие закрытые группы. Но и там нет массовости. В Дагестане же это целые районы.
Должно быть женщинам непросто было говорить на эту тему?
Когда они узнавали, что я провожу исследование, — сразу наотрез отказывались говорить. Поэтому моя работа проходила в рамках изучения более широкой темы — статуса женщин в Дагестане. Напрямую столь деликатные вопросы задавать бессмысленно — не отвечают. Эту традицию стараются сохранить, уберечь, не допустить вторжения чужих. Мне немного проще из-за того, что у меня есть родственники в том районе. Чтобы организовать беседы, требовались контакты. Это как снежный ком: друзья, друзья друзей и так далее. С посторонними такие темы не обсуждают, скажут, что ничего об этом не знают.
Мы живем в XXI веке — и не в Африке, а в стране, первой запустившей человека в космос. Почему это сохранилось?
Эта традиция очень сильна. Во-первых, она как бы обозначает принадлежность к общине. Все-таки это высокогорные анклавы, замкнутые, для их жителей важно сохранить национальную идентичность. Выделиться. Обрезание проводится для того, чтобы подчеркнуть приверженность традициям. Идентифицировать себя как представителя определенной народности. Во-вторых, из-за религии. Вы наверняка наслышаны о выступлении муфтия Бердиева, который сказал, что это полезно и «успокаивает женщину».
То есть традиционный ислам все это поддерживает?
Ни в коем случае. Это вообще не имеет отношения к традиционному исламу. Это скорее доисламские пережитки. Те районы приняли ислам достаточно поздно. Это неисламская традиция. Скажу больше: подобную практику поддерживают как раз представители нетрадиционного ислама. Раскол есть и внутри салафитов: некоторые рьяно отстаивают обрезание. Но в Коране об этом не сказано ни слова — это авраамическая традиция. Авраам делал — мы следуем его примеру. Даже о мужском обрезании в Коране нет упоминаний. В Торе есть про то, что должны быть обрезаны все потомки рода Израилева по мужской линии, это принадлежность и символ избранности народа. А салафиты утверждают, что женское обрезание не наносит вреда здоровью.
Как-то с трудом в это верится.
Сложно сказать, какой именно вред для здоровья будет в каждом конкретном случае. Вторжение в организм ребенка дома, в условиях отсутствия стерильности... Инфекции еще никто не отменял. Чем там бабушка может обеззаразить? Иногда еще и по несколько человек сразу приводят.
Существует несколько видов операции по обрезанию: от надреза клитора до полного иссечения и сшивания половых губ. В Дагестане как делают?
Зашивание встречается очень редко, это больше распространено в Африке. Чаще делают надрезы, непонятно каким способом, но бывает и полностью все вырезают — клитор и малые губы. Никто не знает, как именно резать, и делают, как придется. Сами женщины отвечали, что каждый раз происходит по-разному. Операция проводится в атмосфере строжайшей секретности без обезболивания и медицинских инструментов. Человек, который ее проводит, решает все по своему усмотрению. Но в любом случае это не сулит ничего хорошего. В первую очередь из-за травмы, нанесенной в детском возрасте. Девочкам от 5 до 12 лет. Страх, непонимание, память о пережитой боли остаются на всю жизнь. Матери сами ведут девочек под нож в угоду мужчинам. Хотя мужчины к этому относятся безразлично.
Даже мужья? Им все равно, что жены ничего с ними не испытывают в постели?
Сложно ответить за всех. Дагестанские имамы за пределами республики говорили, что многие мужчины жалуются. Но те жители горных районов, с которыми я лично беседовала, отвечали, что им все равно: «Какая нам разница? Это ее проблемы! Какая есть — такая есть». Взрослые женщины полностью поддерживают обрезание. Несогласие с этим — единичные случаи. Большинство считают, что это нужно, и готовы делать обрезание своим дочерям. Объясняют, что иначе они не станут мусульманками. Говорю: «Как же тогда чеченки или татарки? Они же не делают обрезание». Но это никого не заботит. Чаще всего женщины отвечают просто: «Так надо».
Откуда такая солидарность?
Местность закрытая, влияние общины, желание сохранить свою идентичность. Религиозные деятели, в свою очередь, не высказывают однозначного порицания. Либо говорят, что это обязательно, либо — что не нужно. Но открытой борьбы, работы по просвещению населения, безусловно, нет.
Можно подсчитать, сколько женщин подверглись обрезанию?
Если взять число всех живущих в этих районах женщин с погрешностью процента в два — то это и будет результат. Опять же без учета переселенцев. Высокогорцев, переехавших на равнину. Впрочем, и на равнине, где обрезание не практикуется, они не забывают этой традиции. Девочек возят на обрезание в горы. Если ничего не изменится, так будет еще долго.
А что же власть? Хоть как-то обозначает свое отношение к этому варварству?
Местные власти никак не реагируют. Они же тоже часть общин, практикующих обрезание. Власти республики не высказываются на эту тему. Местный уполномоченный по правам ребенка активизировалась буквально на днях — после того как в СМИ рассказали про наше исследование. А вчера ее сменили.
А как же общество? Есть же те, кто не собирается калечить своих дочерей. Что они говорят?
Я проводила исследование об отношении дагестанского общества к обрезанию. Половина дагестанцев вообще не слышала никогда об этой проблеме. Я здесь не исключение. Узнала об этом случайно, когда писала докторскую о постсоветском пространстве. Мой научный консультант посоветовал почитать одну статью Хиллари Клинтон. Пока искала, наткнулась на другую, в которой Клинтон критически отзывается о практике женского обрезания и говорит, что это нельзя оправдывать традициями. В тот момент я была в гостях у подруги и рассказала ей. Как выяснилось чуть позже, она сама через это прошла и всецело одобряет. Оказалось, что такая дикость существует, причем рядом. Я прожил 30 лет на Северном Кавказе, и мне никогда не приходилось об этом слышать. Как и большей части нашего общества.