Эксперты все чаще констатируют, что запад Казахстана не просто подвержен влиянию религиозных экстремистов — по некоторым данным, в регионе уже сложился союз исламистов и криминала. Сочетание религиозной непримиримости, практики уголовного мира и подавленных амбиций местных элит создает гремучую смесь, которая может взорвать мир на южной границе России. Особую тревогу вызывает тот факт, что подобная схема финансирования сопровождала зарождение на Ближнем Востоке запрещенного в России «Исламского государства». «Лента.ру» задумалась, может ли Россия получить у себя под боком бандитско-экстремистский анклав.
В августе казахстанские СМИ опубликовали вовсе не сенсационную, на первый взгляд, новость. Трое граждан, проходящие в Актюбинске (на западе республики) по уголовному делу о пропаганде терроризма и вымогательстве, поведали суду, каким образом добывали средства на праведную, в их представлении, жизнь. История, рассказанная сухим языком протокола, была бы тривиальной, если бы не одно «но»: речь шла о «приверженцах радикального ислама». Это вероучение один из них — некий Умербеков — усвоил в местах заключения. Освободившись, он вспомнил об одном из товарищей по заключению. Выпив для храбрости, «воин на пути джихада» позвонил двум своим друзьям и отправился в гости к бывшему заключенному. Умербеков обвинил бывшего сокамерника в том, что тот наносил вред его братьям-мусульманам в колонии. В качестве продолжения межконфессионального диалога трое граждан связали своего собеседника, избили металлической трубой и потребовали денег. «Гражданин М., зная, что Н. Умербеков был ранее судим за убийство, испугавшись за свою жизнь и здоровье, согласился нотариально переоформить на них все документы на квартиру стоимостью 3 404 980 тенге (около 700 тысяч рублей — прим. «Ленты.ру»)», ― так излагаются дальнейшие события в суде. Деньги Умербекову были нужны для того, чтобы уехать на Ближний Восток и присоединиться там к «Исламскому государству» (запрещенной в России экстремистской организации).
Довольно обычная уголовная история. Примечательна она тем, что в очередной раз подтверждает факт сращивания экстремистского подполья с криминальными структурами республики. В официальных сообщениях о терактах и задержании «приверженцев радикальных учений» об экономической базе салафитов власти Казахстана говорили очень невнятно.
В июле 2011 года в той же Актюбинской области шла контртеррористическая операция: ловили неизвестных, которые в поселке Шубарши расстреляли двух патрульных. Группу нападавших попытались задержать в соседнем селе, в перестрелке погиб боец спецназа. Девять экстремистов были уничтожены сотрудниками правоохранительных органов. Полицейские тогда сообщили, что у группировки, помимо идеологической надстройки (все тех же нетрадиционных религиозных учений), был и вполне успешный материальный базис — нелегальная торговля нефтью, которую экстремисты добывали, делая врезки в трубопроводы.
И еще один крайне интересный факт: в интервью с журналистами родственники убитых членов группировки характеризовали силовиков чуть ли не как оккупантов. «Не должно быть второй Чечни. Приезжают чужие полицейские, воруют, издеваются над верующими — за год работы покупают машины», — процитировало «Радио Азаттык» (местная служба «Радио Свобода») жительницу поселка. Судя по впечатлениям заезжих репортеров, убитые сотрудники правоохранительных органов сочувствия у местных жителей почти не вызывали, чему во многом способствовали их жесткие действия.
К слову, через два года руководство силовых органов констатировало, что экстремисты получают прибыль от нелегальной торговли нефтью. Годовой оборот салафитского бизнеса в финансовой полиции Казахстана оценили в 300 тысяч тонн нефти в год (это примерно один океанский супертанкер).
В том же году в соседней Атырауской области (тоже на западе страны) власти провели задержание десятков экстремистов. Как установило следствие, члены одной из группировок совершили акт амалията — то есть отняли имущество у «неверных» для благих целей. Был совершен вооруженный налет на магазин, где торговали спиртным, поэтому салафиты изъяли у продавщицы выручку, карточки оплаты сотовой связи и пачки жвачки. Также у «Робин Гудов»-исламистов был план нападения на воинскую часть.
Через пять лет, в 2016 году, этот сценарий — атаку на воинскую часть — реализовали боевики в Актюбинске, предварительно ограбившие оружейный магазин. Одной из целей организаторов теракта была местная колония. «В актюбинской тюрьме сидит много салафитов, арестованных за религиозный экстремизм. (...) Возможно, у них был план освободить своих сторонников», — сказал по итогам тех событий в интервью порталу «Радиоточка» востоковед, вице-президент Центрально-азиатского корпуса развития Нурлан Альниязов. Эксперт также подчеркнул, что «самая большая плотность представителей салафитских течений — в Актюбинской области»: «Это видно даже невооруженным глазом, если пройдетесь по центральным улицам».
То, что колонии превратились в университеты начинающих экстремистов, признало даже государство. В 2010 и 2011 годах заключенные «нетрадиционных течений» устроили массовые побеги из-за колючей проволоки — на востоке и на западе страны. В одном случае экстремисты при прорыве из колонии использовали оружие и взрывчатку.
Участие экстремистских групп в нелегальной экономике на западе республики констатируют и казахстанские эксперты. Директор Казахстанского института стратегических исследований Ерлан Карин назвал актюбинских террористов «типичным примером смеси криминальной банды и религиозного джамаата». Вскоре после июльских терактов в Актюбинске местный политолог Данияр Ашимбаев отметил, что в регионах республики большое влияние набрали неформальные структуры, в том числе религиозные, теневой бизнес и криминал. Вызвано это, по его мнению, тем, что в областях были подавлены политические и деловые элиты.
К слову, «приверженцы нетрадиционных псевдорелигиозных учений» не только успешно ведут теневой бизнес и используют практики уголовного мира, но и, по информации СМИ, имеют покровителей в элите страны. Журналисты неоднократно высказывали подозрения, что депутат нижней палаты парламента Бекболат Тлеухан симпатизирует ваххабитам. Сам парламентарий эти обвинения отрицал, даже показательно прошел проверку на детекторе лжи по этому поводу. А главой казахстанских коранитов (течение ислама, противопоставляющее себя традиционному для Казахстана суннизму) является Аслбек Мусин, сын известного в республике политика Аслана Мусина, бывшего главы двух западных областей — Актюбинской и Атырауской, экс-руководителя администрации президента.
Как отметил один из обозревателей, задачей Аслана Мусина была борьба с региональным сепаратизмом — и, очевидно, амбициями местных элит. Однако после проведения этой линии в жизнь именно в этих районах расцвел религиозный экстремизм, резюмирует издание Central Asian Monitor.
Экстремисты на западе Казахстана постепенно становятся реальной политической силой, обладающей собственной экономической базой и практикой «решения вопросов». И это проблема не только внутренней политики Астаны. Пример Ближнего Востока показывает, что в определенных условиях региональные противоречия могут обернуться затяжным кровопролитным конфликтом. В интересах собственной безопасности России следует иметь в виду, что на ее рубежах может появиться очаг напряженности — криминальный анклав, полностью подконтрольный экстремистам.