Десять лет назад валютные ипотечные кредиты банки давали едва ли не охотнее, чем рублевые. В 2014-м для многих таких заемщиков наступил личный финансовый крах — размеры платежей буквально в один момент стали непосильными. Что делают эти люди, как пытаются не потерять квартиру, за которую уже выплачены сотни и сотни тысяч? «Дом» дает слово одному из таких заемщиков, журналисту Алексею Ходорычу.
«Меня зовут Алексей, и я по-прежнему валютный ипотечник. У меня есть жена — тоже валютная ипотечница. И у нас есть 10-летний сын. Сейчас речь уже идет о выселении. Другого жилья у нас нет, а за эту квартиру мы честно платили более семи лет, пока не случился всем известный коллапс на валютном рынке. Я знаю, что такие, как мы, уже всех утомили — и журналистов, и читателей. Но другого выхода нет. Мы, конечно же, продолжаем сражаться в судах. Но перспектива выселения реальна. Так, может, я сам виноват? В какой все стадии? В чем проблема? И чего же я хочу?
Всего у нас было три судебных разбирательства: 1) о признании договора незаключенным; 2) о выведении квартиры из-под залога; третье (иск банка к нам) — о взыскании квартиры в счет задолженности. При этом задолженности нет! Как мы считаем, имеет место просрочка кредитора. Но это стало бы ясно, если бы суды рассматривали дело справедливо и вдумчиво. Цель наших исков — не уйти от платежей, а добиться диалога с банком и посильного пересмотра платежей. Но обо всем по порядку.
Почему в 2007-м я взял валютную ипотеку, при том что тогда я работал редактором журнала «Коммерсантъ-Деньги» и был лауреатом конкурса «Россия финансовая» — то есть, должен был представлять себе, чем это чревато? Да и о правиле «бери кредит в той валюте, которой зарабатываешь» в 2007-м уже слышали даже старушки на лавочках у подъездов.
Не взял ипотеку в рублях я вовсе не из-за более низкого процента (10.25 в валюте против 13 в рублях); под 13 процентов я был готов взять рублевый кредит — но не дали. Мне нужно было порядка 160 тысяч долларов на «двушку» площадью 46 метров, и для рублевого кредита был необходим первоначальный взнос, каким я не располагал. Мои опасения насчет того, что платеж может внезапно стать непосильным, сотрудники банка развеивали, ссылаясь на валютный коридор, возможность изменить валюту договора в любой момент и т.д.
Я, кстати, пытался перейти на рубли в 2012 году. Банк всеми способами усложнил процедуру — речь шла о новом кредите со всем набором документов, плюс нужно было доплатить около 500 тысяч рублей, в счет залога, который обесценился. У меня этих денег не было.
А теперь я уже выплатил банку 130 тысяч долларов, плюс 130 тысяч долларов остался должен, плюс на меня еще навесили пеню за просрочку (хотя действие нотариуса, о чем далее, в суде оспорено не было!) — более 13 тысяч долларов. Плюс судебные издержки (в районе 60 тысяч рублей). И квартиру я в первой инстанции уже проиграл.
Мы с женой на данном этапе проиграли все иски — даже иск банка о взыскании квартиры (дело слушалось в Хорошевском суде 7 июня 2016 года). Как мне и «обещал» заранее банковский сотрудник по телефону, мы проиграли в одно слушание (хотя для такого сложного дела это редкость). И с многочисленными нарушениями. Их настолько много, что мы вынуждены даже подать на судью жалобу в Квалификационную коллегию судей и Совет судей. Ранее мы проиграли два наших иска к банку (мы требовали признать договор незаключенным — из-за несогласованности ряда существенных условий). Вообще, договор нашего банка, как и договоры многих других банков, как мы теперь знаем, изобилует несоответствиями законодательству РФ.
Нам уже отклонили кассацию по нашему первому иску к банку, но мы готовим кассацию по второму делу, где апелляция была проиграна 28 июня 2016 года (суть иска — выведение квартиры из-под залога). По иску банка мы подали апелляционную жалобу, дело будет слушаться в Мосгорсуде 14 сентября. В общем, шансы еще остаются, но пока все против нас, и судебное решение в первой инстанции по квартире уже есть.
Если посмотреть на ситуацию в целом, суды сейчас активно идут не только у меня, явление имеет массовый характер. И если бы суды рассматривали все эти дела справедливо, то катастрофическая ситуация с валютной ипотекой, которая сложилась сейчас, решалась бы «сама собой», в судебном порядке.
Главным образом, дело, конечно, в том, что ипотечные платежи стали для нас непосильными (сейчас требуемая банком сумма составляет порядка 100 000 рублей в месяц). Но основная причина невыносимой ситуации, в которой мы оказались, — в том, что наш банк, как и большая часть других, не предлагает реального решения ситуации. Все предложения оставляют сумму платежей неподъемной.
И это при том, что договор, подписанный нами, как оказалось, изобилует нарушениями. Например, в нашем договоре вообще нет рублевой оговорки (а это прямое нарушения 317 ГК «Валюта денежных обязательств»), не определен порядок оплаты в рублях (написано — «по курсу банка», что не является определенным условием), и не согласован срок кредита, поскольку в договоре банка есть пункт, дающий право банку расторгнуть договор «в случае угрозы наступления страхового случая». Когда мы обнаружили огрехи в договоре, мы обратились в банк с просьбой внести изменения в договор. Банк нарушений не признал, ответил отпиской.
В октябре 2015-го мы внесли на депозит нотариуса рублевый эквивалент нашего долларового платежа по курсу на дату заключения сделки — порядка 40 000 рублей. Такой вид исполнения обязательств предусмотрен ГК в случае уклонения кредитора от принятия платежа. А заплатить именно в рублях (исполнение договора в рублях — конституционное право гражданина) по договору мы не могли, и банк не шел на переговоры.
Ошибки в своем договоре банк «прикрывает» статьей 807 ГК, которая определяет займы, а не кредиты. Привязка к займу для банка — это чуть ли не единственный способ спасти свою позицию. Во-первых, займы могут быть в чем угодно, и никакие рублевые оговорки тут не нужны. Во-вторых, займ, в отличие от кредита, является реальной сделкой, там все обязательства начинаются с момента передачи предмета займа. Но кредитные отношения определяются 819 ГК и являются консенсуальными — т.е. начинаются в момент согласования всех существенных условий.
По мнению моего адвоката Саркиса Дарбиняна, который сопровождает меня на всем протяжении непростых судебных тяжб с банком, закон обязывает и торговца пирожками, и любого юриста указывать в договорах с потребителями-гражданами цену в рублях, не делая при этом никаких исключений для банков и кредитных договоров.
Наша правовая позиция была обоснованной, изобиловала ссылками на статьи ГК и ГПК. С нашей точки зрения, на момент подачи банком иска имела место просрочка кредитора. Даже если банк был не согласен с исполнением через нотариуса, он должен было это оспорить в суде, в двухнедельный срок.
Судьи вообще не обращают внимания на наши аргументы, на то, что сделка не может быть одновременно реальной и консенсуальной (как следует из аргументации банка). Они как будто не слышали ни про подмену 807 и 819 статей, ни про нарушение 317 ГК, ни про платеж, осуществленный через нотариуса. А в ключевом для нашей судьбы деле — иску банка к нам о взыскании квартиры в счет задолженности — из дела вообще пропали ключевые аргументы в пользу нашей позиции: наша оферта с предложением уладить несогласованность пунктов договора и справки от нотариуса.
Подобные случаи носят массовый характер.
Прежде всего, хотелось бы справедливого суда. Хотя, судя по всему, на это вряд ли стоит рассчитывать. Нам постоянно приходится разъяснять недопустимость использования 807 статьи вместо 819-й, доказывать правомерность исполнения нами обязательств через нотариуса. Справедливость суда нужна и другим валютным заемщикам, которые сейчас находятся в крайне сложной ситуации. Дела ведь идут не только по незаключенности, но и по 451 ГК, которая говорит о силе непредвиденных обстоятельств, в связи с чем договор может быть изменен даже без согласия кредитора. Всем известные факты изменения валютной политики ЦБ РФ, санкции и резкие валютные колебания нерыночного характера почему-то полностью игнорируются судами, а все сопутствующие риски полностью возлагается на заемщика. Десятки таких дел уже проиграны заемщиками, несмотря на логичность и правомерность их аргументов.
Необходимы разъяснения ВС (и даже КС) о недопустимости подмены — использования 807 статьи вместо 819. А также разъяснение по исполнению обязательств через нотариуса. Оно полностью соответствует закону, но суды все равно считают это нарушением и просрочкой платежей по кредитному договору
Как и львиная часть заемщиков, мы вовсе не отказываемся платить и не утаиваем от банков свои доходы. Мы лишь просим сделать условия посильными, разделить с нами ответственность за возникшую ситуацию.
В 2006-2008 годы валютные кредиты раздавали направо и налево, отказывая в рублевых, и всячески подчеркивая безопасность такого кредита. Но банкир, в отличие от простых заемщиков, — профессиональный участник фондового рынка, сильная сторона по договору. Как мы могли ожидать такого количества нарушений в договоре?
Вся надежда на внимание общественности и справедливую апелляцию.
Да, и, конечно же, куда только я не обращался. К генеральному прокурору РФ Чайке, председателю Следственного комитета РФ, генерал-полковнику юстиции Бастрыкину, руководителю Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека Поповой, председателю Банка России Набиуллиной, руководителю Администрации Президента Иванову. Ответ всегда один: раз вопрос решается в суде, мы не будем вмешиваться.
А суды, увы, идут. И люди остаются один на один со своей личной имущественной и финансовой катастрофой. Все вокруг вроде бы знают об этих «лузерах» — валютных заемщиках. Но мало кто знает, насколько ситуация действительно серьезна. Тебя словно бы бросают на съедение волкам. Нас таких очень много. Сами виноваты? Дураки? Но законы должны соблюдаться. И очень странно, что суды защищают не жертву, а насильника.
Я, мой адвокат и все мы, десятки тысяч семей валютных заемщиков, возлагаем последние надежды на суды высших инстанций, которые смогут разобраться в законности положений кредитных договоров в иностранной валюте и дать обязательное для нижестоящих судов толкование закона по спорам, связанным с валютной ипотекой».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции