Однополая женская любовь продолжает служить материалом для роскошных во всех смыслах слова фильмов. Еще свежа память о «Кэрол», а в прокат уже выходит барочный конструктор из триллера и порно «Служанка» Пака Чан-ука. Кроме того: Джейсон Стэтхэм продолжает убивать, а в Детройте заводится мизантропский хоррор.
Оккупированная японцами Корея 1930-х. Еле-еле совершеннолетняя карманница Сук-хи, выдавая себя за деревенскую простушку, поступает в услужение к богатой молодой японке — госпоже Хидеко. Ее компаньон, аферист широкого профиля, представляющийся князем Фудзивара, надеется втереться Хидеко в доверие и женить ее на себе. Сама же Хидеко, годами обитающая затворницей в поместье своего дядюшки, мечтает о свободе, но пока строит из себя наивную, манерную дуру. Никто здесь, впрочем, не выглядит таким дураком, как ее дядя — большой поклонник культуры оккупантов (особенно порнографической) и, конечно, еще один претендент на капиталы госпожи. Никто, словом, не является тем, чем кажется, — включая сам дом, похожий одновременно на заповедник декоративной готики и на БДСМ-тюрьму. Чтобы разрешить этот узел интриг, притворств и предательств, понадобятся три главы, снятых с точек зрения разных персонажей, и несколько постельных сцен, снятых методично и откровенно (скажу всего два слова: вагинальные шарики).
Сюжет нового фильма автора «Олдбоя» Пака Чан-ука так переполнен завихрениями и хитросплетениями, подробными экскурсами в прошлое героев и разоблачительными твистами, что фильм еле влезает в два с половиной часа. Но странным образом значительное, постоянное напряжение «Служанки» исходит вовсе не от самой детективной интриги, а от того, как именно Пак ее обставляет. Режиссер движется к развязке размеренно, то и дело отвлекаясь не только на секс, но и на почти фетишистские по степенности и чрезмерности церемониалы, интерьеры, костюмы.
Напряжение же возникает от того, как посреди этого барочного и порочного великолепия героини словно отстраняются от происходящего. Они будто бы скованы бесконечной сетью собственных идеальных манипуляций, привычки к подчинению и выученных назубок притворных ролей — кажется, вот-вот и миловидные лица актрис застынут фарфоровыми масками. Спасением, выходом из удушающих перчаток гротескных, запредельных сюжета и стиля как для двух героинь, так и для зрителя как раз и становятся постельные сцены, которые уравновешивают историю и своей реальной, телесной откровенностью оправдывают ее нереальность. Время и место действия выбраны далеко не только в декоративных целях: Пак в сущности закручивает гипертрофированный триллер о чокнувшемся мире, построенном на тотальном недоверии. Только для того, чтобы показать, как легко на деле он рушится — достаточно любви.
Артур Бишоп (Джейсон Стэтхэм), человек с именем налогового инспектора, но выправкой и формой челюсти выдающий опытного наемного убийцу, лениво провожает закаты на заслуженной пенсии где-то в тропическом раю. Когда подвернется случай выручить попавшую в беду красотку (Джессика Альба), лениться Бишоп уже не будет — даже понимая, что вместе с любовью в его железобетонном быте появится уязвимость. Так и есть: вскоре девушку похитят, а Бишопа, известного в криминальном мире как Механик, поставят перед фактом: чтобы она выжила, он должен хитроумно убить троих невероятно охраняемых авторитетов. Когда последний из них окажется Томми Ли Джонсом, киллер вдруг передумает убивать одного человека, чтобы схлестнуться с еще сотней.
Конечно, весь предыдущий абзац можно было бы без потери заменить всего одним предложением. Джейсон Стэтхэм под надуманным предлогом убивает людей — много, часто, разнообразно. Фильмы со Стэтхэмом, как в определенный момент бывало с любой настоящей звездой боевика от Бронсона до Сигала, уже стали самостоятельным, отдельным жанром, чем-то средним между «12 подвигами Геракла» и хореографическим килл-шоу, в котором экшен столь методичен, что уже напоминает порно. Строго говоря, плохого кино со Стэтхэмом не бывает, бывают фильмы, которые решаются вывести его вечное маскулинное альтер-эго на вполне логичную для него территорию абсурда («Адреналин 2») или гротеска («Перевозчик 2») — или не решаются. «Механик 2» принадлежит ко второй категории и за рамки стандартной комплектации стэтхэмовского фильма не выходит — что ж, будет преступлением сказать, что это делает его хуже.
Любой молодой матери-одиночке приходится тяжело, но положение у Рокки (Джейн Леви) совсем незавидное. Дома — не только крошка дочь, но и другие родственники, свиньи и садисты. За окном — депрессивный и не то чтобы богатый на возможности для нищей молодежи без образования Детройт. Чтобы выбраться, приходится быстро учиться брать свое — даже если это свое вообще-то чужое. Но Роки — девушка бойкая, а компания — бойфренд-гопник Мани и послушный рохля Алекс — достаточно плохая, и троица успешно промышляет грабежом. Очередное дело должно быть плевым и обещает джекпот. Вот только предположительно хранящий дома полную сумму компенсации за гибель дочери ветеран Вьетнама (Стивен Лэнг) оказывается вовсе не так беззащитен, даже несмотря на слепоту.
Насколько минимален иногда бывает набор элементов, необходимых для того, чтобы кино достигало максимального эффекта! «Не дыши» обходится без развернутого сюжета и особенно оригинальной идеи, в сущности отказывается от диалогов и даже положительных персонажей — и все равно, уже в завязке ухватив зрителя за грудки, хватки уже не ослабляет, затягивает, словно слепой ветеран горе-визитеров, в свои все более жуткие кошки-мышки. Федерико Альварес пользуется тем фактом, что сопереживать хоть кому-то из его героев трудно (одни — необаятельно борзые преступники, другой — садист с комплексом праведника), и не отвлекается ни на пустые сантименты, ни на дешевый психологизм. В итоге чем дальше вглубь лабиринтообразного дома забираются, скрываясь от разошедшегося хозяина и его ротвейлера персонажи, тем сильнее фильм затягивает петлю отчаяния, безнадеги, клаустрофобии — пока из триллера не превращается в натуральный хоррор. Никаких паранормальных или патологических явлений Альваресу для такого преображения не требуется — обычные человеческие существа страшнее, и уругваец обходится почти аристотелевским триединством времени, места и людской природы. Причем все три подобраны блестяще — где же еще разворачиваться смертельной, апокалиптичной по настрою схватке человека с человеком, как не в Детройте наших дней.