В пятницу, 16 сентября, существенная часть преподавательского состава Института психологии им. Л.С. Выготского Российского государственного гуманитарного университета заявила об увольнении по собственному желанию из-за несогласия с политикой руководства, возглавившего учебное заведение в марте. Новый ректор Евгений Ивахненко установил новые нормативы нагрузки на преподавателей и, чтобы оптимизировать расходы, попытался уволить ведущих профессоров РГГУ. «Лента.ру» попросила объяснить сложившуюся ситуацию Марину Новикову-Грунд, теперь уже бывшего декана факультета медицинской психологии Института психологии им. Л.С. Выготского РГГУ.
Марина Новикова-Грунд: Наш предыдущий ректор (доктор исторических наук Ефим Пивовар — прим. «Ленты.ру») полностью несет ответственность за то, что РГГУ пришел к финансовой катастрофе. Это случилось по непонятным мне причинам — у нас огромный конкурс, множество платных студентов, минимальные зарплаты преподавательского состава, абсолютно трущобное существование.
Потом скандальным образом был выбран новый ректор (доктор философских наук Евгений Ивахненко — прим. «Ленты.ру»). Он, безусловно, не является представителем сил зла, он — интеллигентный, вменяемый и не из породы ворующих людей. К финансовой катастрофе он никак не причастен, хотя бы по времени, не говоря уже о более содержательных вещах. Почему он дал себя соблазнить должностью ректора — уму непостижимо.
Видимо, в отчаянии от финансового разгрома он потребовал сокращения преподавательского состава и увеличения нагрузок. По его мнению, из 30 преподавателей можно оставить 10, и эти 10 будут вести то, что раньше вели 30. Но помимо возрастающего количества часов (мы и так давно превратились в машинки для преподавания — но мы же еще и ученые), надо учитывать, что преподаватель одного предмета не может преподавать другие. Преподаватель нейропсихологии не способен вести психолингвистику и наоборот. Это как физика и вышивание.
«Лента.ру»: Вам предлагали совмещать специальности?
О специальностях речи не шло — это же все одна специальность, психология. Предлагали совмещать курсы. Предполагалось убрать около трети преподавателей, а имеющиеся курсы распределить между оставшимися, что нереально.
У нас есть продуманная, выстроенная программа, основанная на культурно-историческом подходе Выготского, она пользуется международной известностью — это отдельная довольно серьезная история. Оказалось, что при предложенном варианте просто некому будет читать некоторые курсы, пропадает смысл что-либо делать вообще. Наш директор (доктор психологических наук Елена Кравцова, внучка Льва Выготского — прим. «Ленты.ру») отказалась от этого предложения. Были и другие сопротивленцы — мы не уникальны. От других факультетов в университете мы отличаемся только одним: все сделали шумно и публично.
Пытались ли вы, когда все это началось, объяснить новому руководству, что так работать невозможно?
Пытались. Мы с Ивахненко всегда симпатизировали друг другу, я читала свой курс его магистрам по его просьбе. Он человек из нашей среды.
Я ходила к нему, объясняла все на пальцах, он соглашался, мы с ним договаривались. Потом на следующий день все эти договоренности рушились, потому что к нему приходил кто-нибудь еще и склонял к противоположному решению.
Мне кажется, что Ивахненко очень ведомый и послушный человек. Он сначала соглашался со мной, а потом, видимо, так же соглашался и с теми, из-за кого эта финансовая яма образовалась. Это, конечно, мои домыслы, но вот такое впечатление у меня создалось.
Собираются ли другие факультеты поступить подобным образом?
Я не знаю, готовит ли кто-нибудь еще столь массовый уход. Да и у нас была не демонстрация. У нас научная школа, и директор нашего института — глава этой школы, она не заменяемая в принципе. В одном из разговоров Ивахненко начал винить нас: как же так, если директор уволится, то ее некем заменить. Проблема в том, что она еще и создатель целого направления в психологии. Это как уволить Эйнштейна и предложить заменить его каким-нибудь Джонсоном.
Мы ушли целой командой, потому что нам не хочется терять школу. Каждый из нас вполне востребован, не пропадет и не останется безработным.
Что ушедший преподавательский коллектив предполагает делать дальше?
Мы не собираемся распасться как рабочая команда единомышленников. Если нам не удастся нечто более продуктивное, то будем устраивать семинары друг для друга. Нельзя распадаться — каждый из нас порознь слабее, чем в команде. Мы дополняем друг друга. Хотелось бы, конечно, восстановиться, пусть и меньшим числом, на какой-нибудь другой площадке.
Беда еще в том, что у нас есть студенты, аспиранты (аспирантов теперь не будет, потому что разрушился диссертационный совет), магистранты… Я и многие другие пообещали дипломникам довести работу до конца, договорившись, что кто-то из оставшихся прикроет их как формальный руководитель.
Что собирается делать руководство университета в сложившейся ситуации?
Ума не приложу. Когда наш директор пыталась достучаться до Ивахненко, объяснить, что дело не в ней, что просто все возьмут и уйдут, он спокойно пообещал заменить нас другими.
Откуда он собирается взять других?
К счастью, это не моя проблема. Мне страшно себя представить на его месте. Он разумный и достаточно тонкий человек, мне его безумно жалко.
Что ждет российскую психологию после развала института им. Л.С. Выготского?
Есть культурно-исторический подход Выготского, продуктивный, востребованный, известный. Поскольку я, безусловно, оптимист, то не думаю, что одним таким потрясением можно уничтожить все направление. Но очень усложнить жизнь — вполне. Одно дело работать, преподавать, писать книги, статьи — вести нормальную научно-преподавательскую деятельность вместе. Другое дело, выкраивая время в выходные, где-то пытаться встретиться и поговорить о научных вопросах за чашкой чая. Если нам не удастся собраться на другой площадке, значит, нам будет трудно и плохо, но направление не пропадет.
Планируете ли вы публичные лекции, семинары?
Да, конечно. Мы хотим предложить брошенным нами студентам приезжать в определенные дни и слушать наши лекции и семинары, делать то, что нам никогда не удавалось в РГГУ. Например, поставить зеркало Гезелла («шпионское» зеркало, пропускающее свет только с одной стороны, — прим. «Ленты.ру»), чтобы наблюдать, как происходит психотерапевтическая сессия. В институте обрушились клиническая практика в больницах, практика в детских домах, часы были сильно урезаны. А обучение психологии без практики — примерно то же самое, что без практики учиться плавать.