В прокате в эти выходные чудовища на любой вкус: Тим Бертон спускает на детей Сэмюэла Л. Джексона и Пустоту, хипстеры с GoPro попадают в печально известный лес, а Константин Хабенский выбивает долги в «Коллекторе». Кроме того, Пирс Броснан продает самую адскую дурь на планете.
Треск, рык, чавкающий хищный рев, одинокий голос человека в темноте. Пауза. Всего лишь видео на каком-то интернет-сайте — но, как знает любой поклонник фильмов ужасов, далеко не все видео безопасны. Конкретно этот ролик с мутной беготней по какой-то развалюхе и неразличимым женским лицом подталкивает своего зрителя, студента по имени Джеймс (Джеймс Аллен Маккьюн), взять с собой друзей, арсенал видеокамер и отправиться в лес Блэк Хиллз. На поиски пропавшей там 15 лет назад сестры. Плохая идея.
Идея сделать сиквел «Ведьмы из Блэр», в принципе, тоже не казалась лучшей — как мастерски ни выстраивай шоковую терапию смертей в темном зловещем лесу, той аудитории, невинной по части снятых ручной камерой, имитирующих домашнее видео хорроров, как в 1999 году, уже не видать никому. Режиссер новой «Ведьмы» Вингард, впрочем, зрительский скепсис преодолевает старательно и довольно долго, почти две трети фильма успешно. Увы, побороть тот факт, что неизвестность, ожидание встречи со злом всегда страшнее самого этого зла, у него не получается. Зато фильму удается обойти традиционный для подобного кино проклятый вопрос: как персонажи ухитряются до последнего держать включенными свои камеры? Он просто показывает, что куда важнее, кто эти квазилюбительские записи потом обрабатывает. И надо отдать Вингарду должное, его монтажные склейки пострашнее любых ведьм. Даже жаль, что иллюстрируют они такой очевидный сюжет.
«Дедушка, ты что, забыл принять таблетки?» — ход приключениям 16-летнего Джейка (Эйса Баттерфилд) Тим Бертон дает с не самой очевидной фразы. Вопрос, к слову, останется без ответа: будет просто не до того. Дед (Теренс Стэмп) обнаружится умирающим, без глаз, в бреду: «Найди открытку... 4 сентября 1943-го... Остров... Уэльс». Похоронив предка и походив к психотерапевту, Джейк уболтает родителей и поедет по указаниям с открытки, на остров рядом с Уэльсом, в 4 сентября 1943 года. Там его ждут живущие в петле времени и потому не стареющие давние дедовы друзья в диапазоне от невидимого пацаненка до невесомой блондинки-сверстницы, и их эффектная, причем не только внешне, воспитательница (Ева Грин). Но не заставят себя ждать и монстры — как в переносном (фашистские бомбардировщики в небе), так и в прямом (Сэмюэл Л. Джексон и CGI-компания) смысле слова.
Чудовищ здесь зовут Пустотами — символизм Тима Бертона с каждым новым его фильмом становится все более лобовым, все более доступным даже самому несмышленому зрителю: лучше быть странным и ярким, чем нормальным и оглушительно пустым. Да, создатель Эдварда Руки-ножницы и других прекрасных неудачников снова о своем, и снова не обойдется без неловкой истории первой подростковой любви, а также афоризмов об инаковости. Логично, что за «Дом странных детей» и его автора поначалу тревожно, особенно когда он вдруг начинает вписывать в сюжет метафору холокоста; кажется, глубокомысленность вот-вот обернется пошлостью. Но стоит фильму примерно в середине вырулить на рельсы нормального детского кино, с погонями, веселыми скелетами, отчаянно играющим лицом Джексоном и крайне вольным подходом к пространственно-временному континууму, как к нему отпадают все вопросы. Чего, к слову, нельзя было сказать о нескольких предыдущих фильмах Бертона, который здесь, по крайней мере, задается вопросом о природе своего стиля. И находит ответ, проговариваемый напрямую в сверхспособности главного героя, умеющего видеть то, чего не замечает никто. Вот уж кто-кто, а Бертон, похоже, таблетки принимать перестал.
Существо сомнительной природы фигурирует и в «Коллекторе» Алексея Красовского. На уровне идеи Красовский демонстрирует завидную для многих российских режиссеров готовность идти на ограничения — фильм ограничивается классицистским единством времени и места (одна ночь, один московский офис с хорошим видом) и всего одним человеком в кадре. Этот человек — Константин Хабенский в роли выдающегося представителя низменной профессии, коллектора экстра-класса, способного уловками, обманом и провокацией заставить даже самых злостных неплательщиков отдавать миллионные долги. Но вот видеокомпромат, выложенный одной мстительницей в интернет, стремительно рушит мирок самодовольного циника, заставляя его забаррикадироваться в офисе в поисках ответов.
«Коллектор» начинается как бодрый триллер о человеке сложного и спорного труда — в сущности, как русский ответ «Локу» с Томом Харди. Тем обиднее, что фильм так и не выходит не только за пределы офисной высотки, но и за рамки собственного концепта, не самой живой драматической конструкции. Задав интригу, Красовский предпочитает не выстроить на ее основе нечто неожиданное и рискованное или хоть как-то всерьез рефлексирующее о коллекторской профессии, но пуститься в предсказуемое и довольно банальное сочувствие герою. Хабенский убедительно держит внимание все полтора часа экранного времени, но это не мешает заметить, что никакой действительной глубины в его персонаже нет. Коллектор Артур благодаря аккуратно прописанным телефонным звонкам все больше предстает меньшим злом, человеком, способным спасти бездомную собаку или пустить слезу, вспомнив о давнем грехе. Триллер же все сильнее выталкивается из фильма не совсем уместной в этих обстоятельствах мелодрамой. Дело, конечно, не в том, что коллектор не заслуживает сочувствия и преображения. Куда проблематичнее тот факт, что история его исправления оказывается самым предсказуемым, скучным из возможных сценарных решений.
«Этот уик-энд вы запомните на всю жизнь», — обещает друзьям довольно отталкивающий младокапиталист, сажая их в заказанный по случаю вертолет. Не соврет. Вилла на небольшом острове, показательная ярмарка тщеславия перед гостями, танцпол в элитном частном клубе и обязательное в таких случая угощение. Его отдыхающим предоставит сыплющий грошовыми мудростями, ехидно стреляющий глазами из-за безбожно сиреневых очков Пирс Броснан. Предварительно предупредив: вещь (точнее, конечно, вещество) жесткая, уже второй прием чреват необратимыми последствиями. Первый опыт, конечно, проходит у друзей на ура.
Беззастенчиво трешевый и поэтому не стесняющийся заводить наркомотив на территорию почти апокалиптическую (ФСКН, будь она еще жива, это кино бы, пожалуй, одобрила) режиссерский дебют продюсера Кауфмана приход от своей супердури показывает на унылый манер клипмейкеров 1990-х: быстрый монтаж, крупные планы губ и зрачков, голые дамы. Но зато последующий разгул «Импульс» иллюстрирует лихо — название как фильма, так и вещества подразумевает животный, неконтролируемый импульс творить вокруг себя ад, так что унижения, расчлененка и потеря человеческого облика не заставят наркоманов ждать. Бодрость, с которой Кауфман раскручивает трип на ту сторону людской природы, подкупает. Проблемы фильма, как и в случае любого трипа, приходят с отходняками — когда настает время попуститься и зачитать мораль, «Импульс» переходит рамки не только приличий, но и абсурда.