Программа «Военная тайна» Игоря Прокопенко отметила свое 20-летие. За эти годы передача сильно менялась, вместе с каналом и ее автором. Некоторые считают эту программу вздорной. Прокопенко во всеуслышание озвучивает гипотезы о том, что нашу планету «крышуют» инопланетяне и дает площадку ученым, чьи теории способны привести в исступление представителей официальной науки. «Лента.ру» поговорила с Прокопенко и узнала, как и почему изменилась «Военная тайна», зачем он рассказывает зрителям о рептилоидах и как относится к критике в свой адрес.
«Лента.ру»: За 20 лет у РЕН ТВ менялись собственники, канал пережил несколько ребрендингов, закрылись культовые проекты. Но только не ваш.
Прокопенко: Если бы 20 лет назад мне сказали, что программа просуществует так долго, я бы, конечно, не поверил. Я думал, что займусь чем-то другим. Безусловно, телевидением или кино, но не предполагал, что передача станет долгожителем. Какого-то особенно секрета тут нет. Программа менялась вместе со страной, временем, мной. Менялся и зритель. Хотя что в 1996-1998 годах передача была живой, что сейчас. Просто мы даем зрителю то, что ему нужно и интересно именно сейчас.
А во-вторых, мы очень серьезно вкладываемся в работу. У нас большая команда, все моложе 30 лет, коллектив постоянно обновляется. Мы реально вкладываемся в дело, потому что зритель халявы не терпит, он ее сразу чувствует.
Вы ведь вообще не собирались идти на телевидение...
Да, я очень люблю писать. Когда я только пришел в журналистику, не было издания, в которое бы я не написал. Журналистика, которой я занимался тогда, предполагала присутствие буквально везде, и на телевидении я оказался каким-то естественным образом (подробнее об этом Прокопенко рассказывал в интервью «Ленте.ру» в 2014 году — прим. «Ленты.ру»). Быстро придумал программу, но не собирался ее вести. А когда выяснилось, что кого-то нужно сажать в кадр, стало понятно, что и денег особенных нет, да и мне проще самому было поработать, чем кому-то объяснять.
Попасть в кадр вы не стремились?
Совершенно. А попав, никогда не считал себя звездой. В то время на ТВ шумело огромное количество дорогих и ярких шоу — «Поле чудес», «Тема», «Угадай мелодию». Ведущие были такими красавцами! Мы на этом фоне скромнее смотрелись. Но и спустя годы, когда «Военная тайна» доказала свою профпригодность, я все равно не считал себя каким-то крупным телевизионным деятелем. Я совершенно не укушен эфиром и считаю, что работа в кадре ничем не отличается от другой работы. Для меня это скорее необходимость, нежели образ жизни.
Чем вы особенно гордитесь?
У нас был большой проект «Чеченский капкан» о событиях в Чечне, начиная с 1989-го и заканчивая первой половиной 2000-х годов. Для меня он очень важен. В 2005 году проект получил ТЭФИ как лучший документальный сериал. Я хотел и себе, и окружающим рассказать, что же в начале 1990-х случилось с нашей страной, что стала возможна такая братоубийственная, гражданская по сути война.
Мы собрали мнения очевидцев этих событий, снимали солдат и местных жителей. Все они рассказывали свою маленькую правду по принципу «я бежал», «я смотрел», «я видел», «я упал», «я чувствовал». И общая правда, собранная по крупицам, оказалась неожиданной.
Для нас важно было представить именно позицию рядовых людей, а не государственных деятелей или экспертов. Потому что когда мы снимали первых лиц, имевших отношение к происходящему, каждый крупный государственный деятель рассказывал, что было бы, если бы ему позволили ввести танковый полк или арестовать Басаева. И тогда уже возникала виртуальная, не настоящая история.
Как за 20 лет менялись ваши отношения с чиновниками министерства обороны?
«Военная тайна» пережила шестерых министров обороны. У меня были сложные отношения с Грачевым, хорошие с Родионовым, плохие с маршалом Сергеевым. Под плохими отношениями я подразумеваю недоверие. Очень плохие отношения у меня были с Сердюковым. Я был единственным на постсоветском медийном пространстве, кто позволял себе критиковать его публично. Во время его пребывания на посту министра у нас вообще не было никаких отношений. Да, собственно, и сейчас особых отношений нет.
На протяжении 20 лет меня спрашивают: «Вы чей?» Я всегда с гордостью отвечаю: «Ничей».
Это возможно на телевидении — быть ничьим?
Мне кажется, в том и состоит секрет долголетия «Военной тайны»: у меня отношения со всеми ровные, да их практически и нет. Я рэнтэвэшный, меня никто не курирует ни в одном ведомстве. Понятно, что авторы передач про криминал должны поддерживать какие-то контакты с силовыми ведомствами. Но нам для работы это не требуется. С министерством обороны, когда необходимо, мы общаемся через пресс-службу.
Если честно, я даже опасаюсь доверительных отношений с чиновниками, потому что как только они возникают, ты потом должен. Был один министр, не буду его называть, мы с ним несколько раз обедали. Мне потом было очень непросто работать, потому что надо бы покритиковать, а мне неловко. Поэтому лучше, чтобы отношений не было вовсе.
Вы в прошлом военный, и передача ваша изначально была посвящена военной документалистике. Зачем вам понадобилась «Территория заблуждений»?
Захотелось сделать еще один проект, и я его придумал. Название мне понравилось. Почему выбрал именно это направление? А там ведь обо всем окружающем мире. Это такая же публицистика, как и все остальное, просто ракурс чуть-чуть другой.
Публицистика?
Конечно. У нас там и Украина, и Запад, и Россия, и цивилизация, и образование. Передача отвечает на зрительский запрос информации.
В них много неоднозначного.
Наши расследования так и задуманы — спорными и неоднозначными. Это и есть наша цель. Поймите, чтобы узнать, какова официальная позиция науки по тому или иному вопросу, достаточно открыть учебник по природоведению. Все основные знания о мире там. Но учебник уже есть. У нас другая задача — ознакомить зрителя со всеми теориями и гипотезами, сколь бы фантастическими они ни казались.
В этом наша сила как телевизионного проекта. А вот упреки в том, что мы в своих расследованиях говорим о фактах и версиях, которые не имеют безоговорочного подтверждения, напрасны. Это делают невнимательные зрители. Никто никогда не услышит в наших программах слова вроде «я утверждаю: за богов наши далекие предки могли принимать инопланетян». Нет! Мы говорим: «Так утверждает переводчик древних текстов из Швейцарии Эрих фон Дэникен. Это его гипотеза». А дальше мы даем слово самому Дэникену (Дэникен — швейцарский журналист, режиссер, идеолог теории палеоконтакта, утверждающей, что в древних памятниках культуры содержатся подтверждения того, что в прошлом Землю посещали разумные существа внеземного происхождения — прим. «Ленты.ру»).
Можно не утверждая чего-то, преподносить это как факт. Разве вы этим не занимаетесь?
Мы преподносим так, чтобы зрителю было интересно.
Это ведь вопрос ответственности журналиста. Человек в глубинке, где телевидение — главный источник информации, слышит от Игоря Прокопенко, авторитетного журналиста, который много знает о военных секретах, что, условно, США всегда управляли инопланетяне. Он уже давно забыл, что читал в учебнике по истории, а ваши слова воспринимает на веру.
Я еще раз говорю: мы же ничего не утверждаем. Задача журналистики какая? Представить зрителю самые разные мнения, даже если они кажутся неправильными. Почему-то, когда речь идет не о политической журналистике, все забывают об этом. Журналистика одна: политическая, развлекательная и какая бы то ни было другая, она либо есть, либо ее нет. Так вот, моя задача донести до зрителя все версии и гипотезы, а уж зритель пусть выбирает.
Есть такое выражение «пипл хавает»...
Я не отношусь так к зрителю. Я знаю это словосочетание и не люблю его. Оно неправильное, унижающее. Я знаю некоторых сотрудников определенных каналов, которые руководствуются этим принципом. Как правило, такие проекты долго не живут.
То есть вы не считаете, что делаете то, что «схавает пипл»?
Я делаю программу, которая будет интересна широкой аудитории. И огромное количество отзывов, которые нам приходят, свидетельствует о том, что людям это интересно. Вот посмотрите на цифры. Это наша доля.
А теперь посмотрите, что люди пишут (показывает комментарии под постом в Facebook — прим. «Ленты.ру»). Сами пишут, мы ведь им не диктуем. А если кому-то не нравится то, что я делаю, — пожалуйста, всегда есть возможность переключиться на Discovery, канал «Че» или СТС. Выбор огромен.
Это пишут ваши зрители. Но вы ведь наверняка знаете, что ученые просто в бешенстве от ваших передач.
Это нормально. Одни ученые нас критикуют, другие — с удовольствием с нами сотрудничают. Всех ученых мы снимаем сами, у нас стрингерская сеть по всему миру, все по-настоящему. Мы много общаемся с иностранными исследователями, в том числе и первой величины. Среди наших постоянных экспертов — Стивен Хокинг, слышали о таком? Беннер — отец синтетической биологии. Великие ученые считают важным выступать в наших программах. А какой-нибудь чиновник из министерства науки разве может решать, кто настоящий ученый, а кто — нет.
В любой науке, тем более истории, множество стереотипов, не все они проходят проверку временем. У меня есть книжки Академии наук 1920-1930-х годов о Марсе. То, что тогда писали академики, сегодня выглядит очень наивным. А ведь когда-то это считалось истиной в последней инстанции. Поэтому я бы тут очень аккуратно прислушивался к ученым, особенно когда они критикуют и обвиняют друг друга в лженауке.
Вот, например, переводчик древних текстов, швейцарский исследователь Эрих фон Дэникен. Его первая книжка «Колесницы богов» разошлась тиражом 30 миллионов экземпляров. На чем основана его альтернативная гипотеза относительно древнего мира? Он заново начал переводить Ветхий завет, древние неканонические источники. Например, «Откровения пророка из Иезекиля». Он первый обратил внимание на разночтения в переводах и впервые взглянул на них с точки зрения обычного информационного источника, а не как на житие святых. Посмотрите, что пишет пророк Иезекиль, а ведь это реальный исторический персонаж: «И раздвинулись небеса. И с грохотом в дыму и пламени опустилась на землю огненная колесница, и из нее вышли боги».
Интересная фраза, правда? В ней много деталей. Вот Дэникен на эти детали впервые и обратил внимание. «Мой Бог вездесущ, — написал он в комментариях. — Ему не нужна машина, чтобы спуститься с неба. Так кого тогда описывает пророк Иезекиль?» Именно исходя из этого Дэникен и выдвигает гипотезу о том, что за огненную колесницу жители древней Земли могли принимать инопланетный корабль, а за богов — пришельцев с других планет.
Вы верующий человек?
Я православный. Я верю в каноны, я с ними согласен, к сожалению, не всего придерживаюсь. Пост не держу, но в церковь хожу. Как любой советский ребенок я был пионером и комсомольцем. Советская пропаганда делала свое дело. Моя бабушка была верующей, а я нет, прогрессивным был.
Я хорошо помню, как пришел к вере. Я служил тогда в гарнизоне, привез в Москву солдата. Мы приехали ранним утром, до встречи в Минобороны оставалось несколько часов. Чтобы не мерзнуть на улице, мы отправились в автобусную экскурсию по городу. И нас привезли к только-только открытому Даниловскому монастырю. Семь утра, какой-то священник косноязычный что-то говорит, а толпа людей стоит и слушает его.
И до меня донеслась одна его фраза: «Спаси себя, ибо спасая себя, ты спасаешь мир». Меня тогда она невероятно поразила, потому что вся советская история твердила «сам погибай, товарища выручай», «за родину» и так далее. А он говорит диаметрально противоположные вещи. Тогда я сам себе сказал: я чего-то не знаю о Боге, о вере, о вечных ценностях. Тогда я и поверил в Бога.
Альтернативные теории происхождения Вселенной, в которые вы погружены, вас не переубедили?
Нет, конечно. По той причине, что таких теорий несколько. И среди них нет пока той единственной, которая считалась бы истиной в последней инстанции. В учебниках написано, что вселенная возникла в результате большого взрыва. И мы по умолчанию считаем эту гипотезу главной. Но у меня два вопроса: что было до взрыва, и кто этот взрыв устроил. С точки зрения официальной науки — ответа на этот вопрос не существует. Это к вопросу о том, что считать консервативными ценностями, а что должно вызывать законное сомнение.
Я хотела бы вам кое-что показать. Как вы думаете, что это?
Ну а что вы хотите услышать?
Как вы считаете, что это такое?
(Улыбается). Не знаю. Шутка какая-то.
По мнению пользователей социальных сетей, так выглядит заседание совета директоров РЕН ТВ.
Ну и что?
Вас не смущает, что ваши передачи так повлияли на образ канала?
Ничего стыдного в этом я не вижу. Я воспринимаю это как шутку. Есть люди, которым не нравится. Но я не собираюсь оправдываться. Еще раз повторюсь: в основном нас хвалят. А это? Смешно. Если люди так развлекаются, это чрезмерно интеллектуальное занятие?
Я о восприятии канала людьми.
Образ канала разный. Считать, что он такой, неправильно. Эти фиговины могут рисовать сколько угодно, ничуть не обидно. Вопрос в том, кто и как воспринимает информацию.
Я буду считать свою миссию выполненной, если человек посмотрит мою программу, и если его не устроило то, что я сказал, пойдет в интернет или в библиотеку.
Зритель по большей части ленив.
Вы о людях плохо судите. Кто-то подойдет. Да и потом — мы никого не обманываем. Я ведь говорю в конце каждой передачи, что у нас нет задачи ввести в заблуждение. Наша задача рассказать о том, что окружающий мир очень сложен и неоднозначен.