Этой осенью москвичи и петербуржцы увидят в новом формате самую кассовую ленту в истории кинематографа XX века — музыкальном шоу «Титаник Live». Полную оцифрованную HD-версию фильма Джеймса Кэмерона «Титаник» (1997) покажут на экране «Крокус Сити Холла» 15 октября 2016 года в сопровождении большого симфонического оркестра, кельтских инструментов и хора. Жители Санкт-Петербурга увидят шоу 18 октября 2016 года в БКЗ «Октябрьский».
Формат «симфонического киноконцерта» в настоящее время переживает бум популярности в Европе и Америке. Один за другим хиты мирового кинематографа – «Крестный отец», «Гладиатор», «Пираты Карибского моря», «Завтрак у Тиффани», «Звездный путь», «Касабланка», «Вестсайдская история» «Поющие под дождем», «Психо» и другие — показывают в концертных залах в сопровождении симфонических оркестров.
Премьера шоу «Титаник Live» состоялась 27 апреля 2015 года в лондонском «Альберт-Холле». Она ознаменовала начало мирового тура, в рамках которого «Титаник» покажут в новом формате и в российских столицах.
В 1997 году «Титаник» получил 11 «Оскаров», в том числе за лучшую музыку к фильму и лучшую песню.
В последнем интервью, которое состоялось в Лондоне, композитор Джеймс Хорнер рассказал о подходе к музыке, успехе своего саундтрека к «Титанику» и опыте работы с одним из величайших режиссеров Голливуда.
22 июня 2015 года Хорнер разбился на своем учебно-тренировочном военном самолете в 60 милях к северу от Санта-Барбары. На борту самолета он был один.
«Лента.ру» публикует последнее прижизненное интервью композитора, данное им в преддверии тура «Титаник Live» продюсерской компании. Ранее это интервью нигде не публиковалось.
Как вы решили стать композитором?
Хорнер: Я играл на пианино с четырех лет и в возрасте десяти или одиннадцати решил, что хочу быть композитором. Я отчетливо помню этот момент: я был в школе и слушал вторую часть Седьмой симфонии Бетховена. Я уже был знаком с этим произведением, но по какой-то причине оно меня особенно поразило в тот день. Когда я пришел домой, то прослушал ее еще около 20 раз. В этот день я решил, что хочу сочинять музыку.
Как случилось, что вы стали писать музыку для кино?
Это был второй переломный момент в моей жизни — я понял, что мои произведения могут меняться в зависимости от материала, для которого я их писал. Фильмы ужасов, вестерны, фильмы о космосе и любовные истории — все они требуют разного подхода к композиции. И я был в восторге от способности музыки рассказывать истории в тот момент, когда она шла в тандеме с видеорядом.
Кто ваши любимые композиторы?
В классическом мире очень много потрясающих композиторов. Начиная со средневековой музыки до английского Ренессанса, которым я восхищался по мере взросления, до Штрауса, Малера, Прокофьева, Бриттена, Шостаковича, Берлиоза, Дебюсси. Я тяготею к «красиво окрашенным» произведениям и чуть менее опьянен киномузыкой. Была эра киномузыки, которую называли золотой, — великие произведения были созданы в 1960-е, 70-е, 80-е и даже 50-е. Автор классической традиции Джон Уильямс на голову выше всех остальных, потому что он пишет серьезную музыку и блестящие саундтреки. Он икона нашей культуры, я бы сказал, вершина этой эры. Сегодня мы находимся в новой фазе развития, в которой режиссеры просят «текстурные» вещи и кумулятивные эффекты вместо того, чтобы ставить во главу угла повествовательность и эмоциональные качества.
Как изменилась сфера кинокомпозиторства с момента начала вашей работы?
Многие современные режиссеры не из классического мира, и их решения необязательно тематические, потому что они не заинтересованы в той самой повествовательной составляющей музыки. Музыка, с которой они росли, была коммерческой. Поэтому их музыкальные решения идут из мира популярной эстрады. Я видел много фильмов, которые выиграли бы от тематического звучания, даже если бы оно было сделано в элементарном виде. Все дело в подходе режиссера. Это можно часто наблюдать, например, в научно-фантастических фильмах. Если вы немного прикроете глаза и прослушаете десять таких саундтреков подряд, то поймете, что они звучат одинаково. Они в своем роде взаимозаменяемы.
Когда вы впервые начали работать с Джеймсом Кэмероном?
Я впервые встретил Джима, когда мы вдвоем работали на одну из тех малобюджетных компаний — New World Pictures. Изначально он был редактором, затем оператором. Я полагаю, он привык работать в быстром темпе в Лос-Анджелесе, но когда приехал снимать фильм «Чужие» в Лондон, дела начали двигаться очень медленно. Меня попросили приехать и написать музыку, пока он еще снимал. Он отставал от графика, и это очень тяготило. У нас были запланированы сессии звукозаписи с Лондонским симфоническим оркестром, в то время как дата релиза неумолимо надвигалась, поэтому все было максимально сжато по срокам. Он все еще снимал, и пара катушек с фильмом не были еще отредактированы, а мое время заканчивалось. Я написал всю партитуру за десять совершенно сумасшедших дней. После этого наши пути разошлись, и Джим сделал целую серию фильмов, где использовал больше электронной музыки. В это время я занимался своими делами. Затем появился «Титаник». Я был воодушевлен проектом. Я был знаком с голливудским фильмом «Гибель "Титаника"» и подумал, что смогу создать что-то кардинально иное. Оказалось, Джим был заинтересован во мне, у нас было своего рода интервью, в котором мы заново узнали друг друга. Мы определили, что бы мы хотели от «Титаника» и чего бы хотелось избежать.
Вы говорили, что в фильме «Идеальный шторм» старались держаться подальше от «типичной мореплавательской музыки». То же относится и к «Титанику»?
Для фильма «Идеальный шторм» я написал музыку, которая не имеет никакого отношения к внешней истории — то, что я обычно стараюсь делать. «Идеальный шторм» был не об океане. Это фильм об отношениях между людьми — и именно об этом была музыка. Да, мне пришлось иметь дело с океаном, но это было больше о благородстве профессии и отношениях. «Титаник», на первый взгляд, это история о большом тонущем корабле, в то время как для меня это история о Ромео и Джульетте. Я решил, что, если справлюсь с задачей, Джим возьмет на себя часть про тонущий корабль. И у меня не было сомнений, что получится потрясающе. Но как же это сделать в неромантичном, нетрадиционном и «немыльном» виде? Инструкции Джима были следующими: «Не используй скрипки вообще». Мне пришлось немного сжульничать в этом отношении, но в основном, я старался создавать саундтрек с минимальным количеством скрипок.
Почему без скрипок?
Кэмерон не любит скрипки, потому что он считает, что они «слабохарактерные и приторные». Во многих случаях это так и есть — особенно в случае вибрато. Это противоречит его чистому стилю режиссуры. Он не хотел, чтобы саундтрек испортил ему фильм, и я полностью с ним согласился. Я просто не мог сообразить, как вырезать такую значимую музыкальную группу полностью. Где-то я это сделал, отдав самые интимные музыкальные соло ирландским волынкам, кельтским дудкам и вокалу. Все остальное должно было дополнять и усиливать этот стержень. Когда я увидел 30 уже снятых Джимом минут, он попросил меня пойти домой и написать для него несколько мелодий, чтобы он смог почувствовать, что у меня на уме. Я так и сделал. Потрясенный увиденными кадрами, я пошел домой и написал шесть мелодий — в итоге они попали в фильм именно в том варианте, как я их изначально сочинил. Джим ничего не менял. На следующий день мы встретились, и я наиграл ему на пианино все что написал. Он сказал: «Звучит здорово. Но какие инструменты будут это играть?». Он был обеспокоен тем, что я все-таки использую скрипки. Я объяснил, что эту тему можно напеть (и попытался продемонстрировать ему свой лучший напевающий вокал). «Очевидно, что большие секции со специальными эффектами потребуют оркестрового сопровождения, а еще у меня будут струнные, но это не будет то, что так тебя волнует, Джим» — примерно так и появился саундтрек.
Кэмерон был изначально против идеи включения песни в «Титаник». Как же он согласился на My Heart Will Go On?
Однажды у Джима было очень хорошее настроение. Это было уже после того, как я и Селин Дион тайно записали песню в Нью-Йорке. Джим только что оценил качество спецэффектов и был поражен. А я, пользуясь моментом, включил ему песню. И вдруг он сказал: «Это разве не наши мотивы? Это поет Селин?» Несмотря на то что песня ему сразу понравилась, он все еще сомневался, стоит ли ее использовать в фильме. В конце концов, публика его убедила. Он посмотрел фильм с песней и без песни. Дальнейшее — история.
Какое влияние оказало получение двух «Оскаров» на вашу личную жизнь и карьеру?
В личном плане ничего не изменилось. После выхода «Титаника» я сразу занялся следующим фильмом. А Джим позвонил мне и спросил: «Ты читал отраслевую прессу?» Я ничего из этого не читаю. Очевидно, что «Титаник» был чрезвычайно успешен и музыка к нему тоже была чрезвычайно успешна, но «Оскар» настолько смутный и изнуряющий процесс... Это трудно объяснить человеку со стороны. Меня уже номинировали несколько раз до «Титаника», и это ничего не изменило. Я слишком нервный, чтобы серьезно относиться ко всему этому.
Из того, что вы смогли наблюдать, каковы ключевые качества стали залогом успеха Джеймса Кэмерона?
Видение Джима. Ему очень трудно угодить и он всегда выходит за границы технологий. Ему, кстати, пришлось разработать много новых технологий для съемок «Титаника». То же касается «Аватара». Он всегда на шаг впереди текущего этапа развития технологий. И он потрясающий рассказчик.
Какой из проектов наиболее воодушевляет вас на нынешнем этапе карьеры?
Я выбираю проекты с душой. Сегодня в мире кинопроизводства лучшие истории появляются в сфере независимого кино. Вы редко увидите подобное в студийных лентах — они созданы для зарабатывания денег. Большинство из них вызывают интерес только первые две недели. Они стоят более 100 миллионов долларов, их показывают 14 дней, и вот уже появляется новая лента, которая вытесняет с трона предыдущую. Этот процесс происходит постоянно. Существует очень мало фильмов, по-настоящему созданных с душой. Но именно такие фильмы я ищу.
Что вы думаете о шоу «Титаник Live»?
Думаю, что это эмоционально сильный проект. Он принесет много воспоминаний не только мне, но и публике.