Поход авианосца «Адмирал Кузнецов» в Средиземное море стал одной из главных тем недели, при этом в основном интерес обусловлен состоянием корабля. Пресса и пользователи соцсетей соревнуются в остроумии, объясняя, почему «Кузнецов» дымит. Ответ на этот вопрос, однако, не так прост, как кажется. Фраза «у корабля проблемы с силовой установкой» — просто констатация факта, но для того, чтобы понять источник этой проблемы, придется обратиться к истории развития русского флота.
Вопросом возможности постройки авианосцев отечественный флот озаботился довольно давно, но разбирать довоенные проекты кораблей этого класса нет смысла. Историю создания единственного отечественного авианосца можно начать с 1945 года, когда формировалась первая послевоенная программа кораблестроения на 1946-1955 годы. Руководство ВМФ во главе с Николаем Кузнецовым (в честь которого и назван единственный на сегодня российский авианосец) настаивало на разработке проекта легкого авианосца водоизмещением 15-17 тысяч тонн, способного нести до 40 поршневых истребителей, пикировщиков и торпедоносцев, со скоростью хода 31-32 узла. Однако до детальной проработки проекта, получившего номер 72, так и не дошло.
Этот проект был достаточно прост в реализации, особенно с учетом уже отработанной энергетической установки для кораблей подобного водоизмещения и радиоэлектронного вооружения, но ни разработка, ни тем более строительство этих кораблей так и не стали реальностью, в первую очередь по экономическим и не в последнюю — по идеологическим причинам. Во второй половине 1940-х годов в СССР разворачивается кампания по борьбе с космополитизмом и «преклонением перед заграницей», и в этих условиях ссылки на зарубежный (а значит, в первую очередь, англо-американский) опыт применения кораблей этого класса воспринимались не слишком благосклонно. «Дело адмиралов», одной из жертв которого стал главком ВМФ Кузнецов, отстраненный от должности и пониженный в звании, развитию нового класса кораблей тоже не способствовало.
Вернувшись к руководству ВМФ в 1951 году, Кузнецов уже в мае 1952 года в докладе Сталину вновь поставил вопрос о проектировании и постройке авианосца, но он был отложен на середину 1950-х годов — до формирования следующей программы кораблестроения. После смерти Сталина тему подняли снова. Авианосец проекта 85 должен был иметь водоизмещение до 29 тысяч тонн, скорость хода 31 узел и нести также до 40 истребителей, но уже реактивных, более тяжелых и крупных. Предполагалось построить девять кораблей этого типа для Северного и Тихоокеанского флотов, при этом проектирование и начало строительства должны были приходиться на 1955-1960 годы, а сдача готовых кораблей флоту — на 1961-1965 годы.
Задачи для этих кораблей, как и для всего флота на тот период, виделись скорее оборонительными: авианосцы, несущие главным образом истребители, должны были вынести дальше в океан рубеж перехвата ударных самолетов палубной авиации США и Великобритании, которые в 1950-х годах начали производство самолетов корабельного базирования — носителей ядерного оружия.
Работу над этой программой прервала вторая опала и отставка Николая Герасимовича Кузнецова, после которой к управлению флотом почти на 30 лет пришел Сергей Георгиевич Горшков.
Копья относительно взаимоотношений Горшкова и Кузнецова и честности первого в отношении своего предшественника ломаются до сих пор, но однозначно следующее: адмирал флота Советского Союза Сергей Горшков был исключительно умелым политиком, отлично чувствовавшим настроения в коридорах власти, что и обеспечило его должностное долголетие. Судьба авианосцев и флота в целом оказалась при нем в куда большей зависимости от сиюминутных политических настроений, чем когда-либо раньше.
Приход к власти Хрущева сказался на надводном флоте самым критическим образом: были прекращены практически все разработки тяжелых надводных кораблей, включая авианосцы, и взят курс на максимально быстрое оснащение флота ракетным вооружением. При общей прогрессивности этого курса (ракетно-ядерное оружие на тот момент определяло развитие военного дела вообще) такой перекос не мог остаться без последствий. К середине 1960-х в СССР создавался флот, способный действовать в условиях глобальной ядерной войны, но имевший весьма ограниченные возможности для решения классических задач ВМФ — от господства на море до экспедиционных операций. Борьба с надводным флотом противника почти полностью возлагается на морскую ракетоносную авиацию берегового базирования и подводный флот, практически все строящиеся надводные корабли в этот период, за редкими исключениями, имеют «противолодочную» специализацию.
К этому же времени по итогам корейского, египетского и разгорающегося вьетнамского конфликтов в советской идеологической схеме окончательно складывается образ авианосца как «орудия империалистической агрессии».
После отстранения Н.С. Хрущева на октябрьском пленуме ЦК КПСС 1964 года начался пересмотр некоторых положений хрущевской доктрины, в том числе и в части ВМФ. Было решено, что стране необходим океанский ракетно-ядерный флот, тем не менее доктрина развития ВМФ, сложившаяся под руководством главкома Сергея Горшкова, ограничивала действия ВМФ следующими основными задачами:
* поддержка сухопутных войск на приморском направлении;
* действия на вражеских коммуникациях и защита собственных;
* обеспечение десантных операций с целью поддержки наступательных действий армии;
* обеспечение собственной экономической деятельности на море и срыв деятельности противника.
Пятая основная задача — ядерное сдерживание — решалась в рамках общей стратегии развития стратегических ядерных сил, в которой ВМФ занимал определенное место. Сложившаяся система довольно жестко ограничивала параллельные варианты развития ВМФ, кроме того, к тому моменту складывается и флотская оппозиция авианосцам, в основном благодаря непрерывно растущей доле подводников в командовании ВМФ и академических кругах.
Некоторые офицеры ВМФ СССР в беседе с корреспондентом «Ленты.ру» отмечали роль межличностных отношений: Горшков регулярно устранял потенциальных конкурентов, переводя их с командных должностей в систему научно-исследовательских институтов и военно-морскую академию, сталкиваясь потом с их фрондой по различным вопросам, включая и развитие палубной авиации. Сам главком, пусть осторожно и с оговорками, являлся скорее ее сторонником — проблема прикрытия истребителями действий надводного флота и морской ракетоносной и противолодочной авиации стояла весьма остро.
Не последнюю роль играло и отсутствие «наступательных» океанских амбиций — главная задача Вооруженных сил СССР в возможной войне должна была решаться в первую и вторую очередь действиями сухопутных войск и ВВС на Западноевропейском ТВД, и крупные соединения тяжелых кораблей, в том числе авианосцев, в рамках этой задачи виделись излишеством.
Наконец, идеологические штампы мешали работе над этим классом кораблей куда серьезнее, чем можно представить в сегодняшних политических реалиях. Позиция политического руководства Вооруженных сил, в данном случае — начальника главного политического управления Минобороны генерала армии Епишева и руководителя политуправления ВМФ адмирала Гришанова — была отчетливо «противоавианосной», и, будучи в более близких отношениях с возглавлявшим страну и партию Леонидом Брежневым, чем главком ВМФ, они, безусловно, оказывали влияние на решения о строительстве флота.
В рядах противников авианосцев были не только идеологи — в оппозиции авианосцам состояли и такие уважаемые люди, как командующий Тихоокеанским флотом, затем начальник противолодочных сил ВМФ и замначальника главного штаба ВМФ адмирал Николай Амелько, и секретарь ЦК КПСС, курировавший вопросы обороны, впоследствии министр обороны СССР Дмитрий Федорович Устинов.
Сторонники, впрочем, были не менее весомыми. Наиболее благоприятным временем для возможного начала советской авианосной программы был период с середины 1960-х до середины 1970-х годов, когда в должностях одновременно находились двое: министр обороны СССР, маршал Советского Союза Андрей Антонович Гречко и министр судостроительной промышленности СССР Борис Евстафьевич Бутома.
Отношение Гречко к авианосцам известно по фразе, сказанной на одном из совещаний по определению облика перспективных авианесущих кораблей для ВМФ СССР: «Не нужно ничего выдумывать, делайте корабль с авиапарком как у "Нимитца"», — в качестве образца для будущего корабля глава военного ведомства желал видеть строящийся на тот момент новейший авианосец ВМС США, способный нести до ста летательных аппаратов.
Министр судостроительной промышленности поддерживал Гречко — строительство крупных кораблей было более выгодным и престижным для отрасли, обещая финансирование, внимание, развитие промышленного потенциала, почет, премии и награды.
Тем не менее итогом стало компромиссное решение. Продолжая начатую еще при Хрущеве линию строительства противолодочных крейсеров-вертолетоносцев проекта 1123, для ВМФ СССР выбрали проект «противолодочного крейсера с авиационным вооружением», по которому был заложен головной корабль проекта 1143 — «Киев». Именно с этого корабля и начинается та история, продолжение которой сегодня пишется на страницах вахтенного журнала тяжелого авианесущего крейсера «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов».
Продолжение следует