В Москве и Санкт-Петербурге побывал детский писатель Руне Белсвик — классик современной норвежской литературы. На родине его книги пользуются большой популярностью. Особую любовь читателей заслужил цикл его повестей о Простодурсене. В Норвегии он впервые был издан в начале 1990-х годов, и специалисты по детскому чтению тут же включили «Простодурсена» в список «25 лучших книг для детей» — наряду с произведениями Астрид Линдгрен, Туве Янссон и Алана Милна. В России книги «Простодурсен. Зима от начала до конца» и «Простодурсен. Лето и кое-что еще» вышли сравнительно недавно в издательстве «Самокат». Однако благодаря блестящему переводу Ольги Дробот и необычным иллюстрациям художника Варвары Помидор собрали армию поклонников не только среди детей, но и среди взрослых. С Руне Белсвиком встретилась обозреватель «Ленты.ру» Наталья Кочеткова.
Где-то на свете есть тихая Приречная страна. Жизнь там нетороплива и сводится к простым вещам: приготовить пудинг, испечь коврижку, выжать сок из кудыки, запустить камешек в воду так, чтобы он издал как можно больше бульков, да запасти дров на зиму. В Приречной стране очень мало жителей. Всего семеро: сам Простодурсен, немного печальный Сдобсен, заботливый Ковригсен, вредноватый Пронырсен, чрезвычайно творческая Октава, а также Утенок и Каменная куропатка. Поскольку быт героев незатейлив, у них остается достаточно времени, чтобы размышлять о таких вещах как любовь, долг, привязанность, покой и счастье.
«Лента.ру»: Мир «Простодурсена» уютный и органичный. Как появилась Приречная страна и ее жители?
Руне Белсвик: Все началось с того, что мы с моим пятилетним сыном потеряли книжку, которую читали. Надо было искать выход из трудного положения. И мы стали сами сочинять историю. Сын, конечно, хотел, чтобы это была страшная книжка, чтобы в ней были львы и опасные приключения. А мне хотелось, чтобы это было что-то спокойное из обычной жизни. Я спросил себя: «Что нас двоих связывает? Наверное, то, что мы отец и сын». И еще я подумал, что самое главное событие, какое произошло в моей жизни и изменило меня, — это то, что я стал отцом. И я решил об этом написать.
Вообще сын любил всякие развлекательные книжки и программы. А я как отец немного беспокоился. Я задумался, почему ему нравится такое. Наверное, потому, что чужие приключения не заставляют его думать. Хорошо бы ему прочесть книгу про себя — про то, что он немного стеснительный, что ему не так легко найти язык с другими детьми. А вместо этого он хочет, чтобы в книге на всех нападали львы. Тогда на фоне этой огромной проблемы такие мелкие неприятности как собственная робость отойдут на второй план. И я решил, что это шанс написать книгу о том, как нелегко людям справляться с повседневными задачами: просто жить, вступать в отношения с другими людьми.
Трудно описать, как появилась Приречная страна. Примерно вот так, я думаю. Вот представьте себе: идет ребенок и доходит до какой-то преграды. Например, до ручейка. Он там, конечно, же останавливается и начинает играть — сначала это просто игра, а потом она разрастается до целого мира. Маленький герметичный мир мне вообще понятен и близок — я сам вырос в маленьком местечке.
Но вы уже не ребенок.
Все же немного ребенок (смеется).
Если говорить о возрасте — сколько лет героям «Простодурсена»? Они дети или взрослые? Большие или маленькие?
Это трудный вопрос. Когда мне его задают, я обычно говорю, что между 4 и 400. С другой стороны, у Простодурсена есть особенность, которая его отличает. Он отвечает за кого-то, кто меньше него, — за Утенка. А это уже признак взрослости. Хотя такая ответственность иногда ложится и на детей тоже. Но все же я думаю про Простодурсена как про взрослого, у которого появился малыш.
И вообще, если пошелушить взрослого человека, снять с него слоями кожицу, как с лука, если забрать у взрослого человека работу, машину, налоги, квартиру — всякие чисто взрослые проблемы, то останутся вещи, которые у детей и взрослых одинаковые. Как мне полюбить кого-то? Как сделать так, чтобы меня любили? Простые проблемы. Потому что большая часть взрослых проблем — она наносная, придуманная. А по сути речь идет об одном и том же — о том, чем заняты герои в книжке.
Что до размера, то мне иногда кажется, что они небольшие, и временами надо прищурить один глаз, чтобы их разглядеть. С другой стороны, когда Простодурсен идет куда-то с Утенком, он сует его в карман. Для этого нужно иметь какой-то рост. Поэтому, наверное, он мне до середины бедра по крайней мере.
Почему в Приречной стране только одна женщина — Октава?
Не знаю. Больше как-то никто не появился. (Смеется)
Простодурсен, Сдобсен, Ковригсен, Пронырсен, Октава — это все говорящие имена. Но характеры их носителей все же сложнее их имен. Зачем вы их так называли?
Самое главное, что нужно знать про имена, — что это полная ерунда. Нам кажется, что если мы знаем должность человека, его официальное наименование, то это нам что-то о нем говорит. Это не так. А такие имена у моих героев потому, что мне кажется, что это сразу пробуждает фантазию и настраивает читателя на то, что у него гораздо больше возможностей самому что-то додумать и достроить.
В книге о Простодурсене есть совершенно завораживающий персонаж — Каменная куропатка. Она всю зиму занимается тем, что греет камень в лесу. Это ее единственная задача и предназначение. При этом она очень мудрая птица — герои ходят к ней за советом в трудной ситуации. Как она появилась?
(Смеется) Да, она очень терпеливая птица. У этой птицы очень странная работа, почти невыносимая. Она требует неимоверных усилий и огромного терпения. К тому же это очень одинокая работа — она сидит в лесу на камне совсем одна, но при этом каким-то образом умудряется представлять себе, как устроена жизнь вокруг.
А еще она — воплощенная метафора абсолютного самоотречения. Она греет камень, который камнем и останется, — он не станет живым, из него никто никогда не вылупится.
Это правда. Вот есть, например, героиня по имени Октава. Она хочет, чтобы сердца жителей Приречной страны горели, чтобы у всех было хорошее настроение, чтобы вокруг было тепло и хорошо, и многое для этого делает. Это очень важно. Но Каменная куропатка некоторым образом выбирает даже более сложный путь. Она верит в то, что это нужно, и упрямо продолжает свой одинокий подвиг. Хотя непонятно, к чему это приведет. Просто она в это верит и делает.
Ну да, она своего рода идеал. Помните фрагмент, в котором она ужасно сердится на камень, ругает его, но потом успокаивается и возвращается. Она очень мужественная и верная. Часто иметь какое-то небольшое дело, которому ты тихо и незаметно хранишь верность, — гораздо более сложная вещь, чем иметь тысячу дел, крутиться и быть на виду.
Кроме написания книг вы работаете ассистентом в доме, где живут люди с ментальными особенностями. Эта работа вам как-то помогает в литературном смысле?
Когда ты много общаешься с людьми, которые слабее тебя, которые не могут обходиться без посторонней помощи, ты понимаешь, что вообще-то мы все не можем быть одни. Нам всем нужна помощь — это очень взаимная вещь. Научаешься видеть, что есть более слабые люди, что они такие же прекрасные, как все остальные, что у них такие же мысли, чувства, и у каждого из них своя история. Они что-то любят, что-то не любят.
Когда в Норвегии ты занимаешься такого рода работой, ты даешь подписку о неразглашении, поэтому брать напрямую какие-то вещи я не могу. С другой стороны, когда пишешь историю о Простодурсене, используешь всего себя и весь свой жизненный опыт, включая и рабочую его часть. Все, о чем ты думал, что переживал, — все постепенно переходит в твои книжки. У меня есть детская книжка, которая называется «Самая влюбленная пара в мире». В ней мальчик и девочка хотят прославить свой город тем, что будут самой влюбленной парой на свете. В ней есть персонаж, который любит, чтобы ему подули в ухо. Эту деталь я взял как раз из своей второй работы: у нас был человек, который очень любил, когда ему дули в ухо.
Взаимоотношения героев «Простодурсена» — готовый учебник по психологии. Их проблемы и конфликты абсолютно универсальны и очень узнаваемы. Вот, скажем, Сдобсен спрятался под кроватью, потому что ему кажется, что его никто не любит, и таким образом он хочет привлечь внимание. Вот Пронырсен работает не покладая рук и считает других бездельниками, но при этом завидует их праздникам.
Я помню, что когда был ребенком, было не принято говорить с детьми или даже в присутствии детей о каких-то сложных вещах. К сложным вещам относились даже тяжелые чувства. Это было абсолютное табу. Я помню, что из-за этого в детстве взрослые казались мне очень далекими, чужими и малопонятными. Поэтому когда я сам стал отцом, я счел, что важно делиться с детьми всем — в том числе чувствами, в том числе тяжелыми чувствами. И мыслями — в том числе непростыми мыслями. И когда я писал «Простодурсена», я писал его исходя из установки, что с детьми нужно разделять все — простое и сложное.
А как сейчас с этим обстоят дела в норвежской культуре?
Когда я был маленьким, еще не было такого моря детской литературы. То, что было, должно было быть приятным. И это касалось всей детской литературы за исключением только сказок. За последние 40 лет произошли кардинальные изменения, и сейчас действительно в детских книжках можно писать обо всем. Я думаю, это связано с тем, что мы убедились и теперь уже твердо уверены, что взрослая жизнь очень связана с детством. И то, как человек будет чувствовать и думать, будучи взрослым, связано с тем, как он это переживал в детстве. И у нас уже нет такой установки, что детей надо развлекать, чтобы они жили в мире и покое. Мы считаем, что к ним нужно относиться серьезно, по-взрослому, с уважением.
Какие книги вы любили, когда были ребенком?
Когда я был маленьким, в доме, где я жил, не было ни одной книги. Я слушал радиоспектакли по книгам Эгнера, Вестле, Линдгрен. Когда я стал постарше — мне было, наверное, лет 10 — я сам стал писать истории. Тогда учитель сказал моим родителям, что мне нужно завести какое-то чтение дома. И они выписали мне газету. В результате я стал писателем. Не знаю, есть ли здесь какая-то связь.
Когда я сам стал отцом, я решил, что очень важно, чтобы в доме было много книг. При всякой возможности я предлагал детям почитать вместе. Сын откликался на это с гораздо большей охотой, чем дочь.
Странное дело, но в России, во всяком случае, сформировалось что-то вроде клуба поклонников «Простодурсена» среди взрослых и даже бездетных взрослых. «Это прямо про меня», — говорят они.
Чувства с годами меняются очень мало. Когда я плачу — я плачу так же, как я плакал в детстве. Когда я чувствую себя одиноким — это почти такое же чувство, какое я испытывал в детстве. Разница состоит в том, что я испытал все это уже много раз, а в детстве это все непривычно и поэтому острее. Но по сути чувства не меняются. И это дает возможность детям и взрослым читать одну и ту же книжку.
Помню, был у меня период, когда я читал «Простодурсена» по радио. И мы получали очень много писем. Писем от взрослых тоже было очень много. Они писали, что опоздали на работу, потому что не могли оторваться — должны были дослушать. Но главной нашей аудиторией скорее были семьи, которые читают и слушают вместе с детьми, и каждый берет из текста что-то свое.
Но все же любовь взрослых к «Простодурсену» была для меня немного неожиданной, потому что я писал его все же как детскую книжку. Но так, чтобы мне самому было интересно. И это привело к тому, что ее читают и взрослые тоже. Это хорошо. И это очень понятная вещь. Скажем, когда человек рос, нельзя было говорить с детьми о серьезных вещах. И вот теперь он как взрослый наконец дорвался и может прочесть написанное детским языком и решить свои детские проблемы. В детстве он мог чувствовать себя одиноким, немного брошенным из-за того, что его отталкивают и не дают сформулировать то, что он переживает, — и теперь он может об этом прочесть, и постаревший одинокий ребенок в нем радуется этой возможности.
В «Простодурсене» герои едят пудинг, коврижки, марципан, выжимают соки из кудыки, понарошки — откуда взялись эта еда и эти напитки?
Я все-все выдумал! (Смеется)
А от русской кухни у вас какие впечатления?
Я ел борщ, и он был отличный. А потом мы ели в грузинском ресторане, и это тоже было очень вкусно.