Архитектор и ландшафтный скульптор итало-шведского происхождения Дуилио Форте нынешней осенью впервые приехал в Москву, чтобы провести мастер-класс на выставке мебели и интерьерного дизайна i Saloni WorldWide Moscow. Форте рассказал «Ленте.ру» о впечатлениях от декора столичных улиц и мечте посетить Русский Север.
«Лента.ру»: Кто вы в большей степени: дизайнер, художник, архитектор?
Форте: Я занимаю свою нишу на стыке архитектуры, скульптуры, изобразительного искусства и дизайна. Может показаться, что это какая-то очень маленькая ниша, но на самом деле она довольно большая, есть где развернуться, есть пространство для поиска и открытий. Это не архитектура в строгом понимании этого слова, скорее, пограничная, сопредельная область. Когда ты находишься на самом краю привычного, тебя ничто не сдерживает.
Вы впервые были в Москве. Как она вам понравилась?
Я провел в Москве не так много времени, но успел заметить эти странные арки на центральных улицах. Я так и не понял, что они означают и для чего построены. Мне кажется, ваш милый город заслуживает чего-то посимпатичнее, чем эти сооружения. Ведь смогли же у вас построить Красную площадь — одно из самых известных мест в мире? Она меня весьма впечатлила.
Вы как архитектор и, если можно так выразиться, декоратор общественных пространств могли бы предложить для Москвы что-то, что сделало бы ее более дружелюбной к местным жителям и туристам, более привлекательной?
У вас есть вполне привлекательные места. Например, я увидел на одной из площадей в центре такие огромные качели, на которых можно качаться вдвоем, и сразу подумал: как здорово, надо поставить такие и у нас в Италии! Причем ценность этого объекта даже не в области эстетики: он практичен, люди им пользуются. Это интерактивно, это позитивно, в общем — здорово.
У вас два гражданства: итальянское и шведское. Это, условно говоря, два полюса Европы, два разных стиля в дизайне. Как вам удается объединять эти разные культуры в своей работе?
Я вам больше скажу: у меня и российские корни есть, потому что мои скандинавские предки происходят из Карелии, они были карельскими финнами. И внутри Скандинавии довольно активная миграция, так что я даже наполовину не совсем швед. Что касается моих итальянских корней, то могу сказать, что счастлив возможности миксовать такие разные корни. Это как горячую и холодную воду смешивать: можно получить воду самой разной температуры — от чуть теплой до почти кипящей. Италия и Скандинавия — два мира, очень разных притом, со своими хорошими и плохими сторонами, и я стремлюсь брать из них обоих только лучшее на мой взгляд. Работая, я создаю в своем воображении вымышленную страну, которая объединяет все самое прекрасное из Италии и самое прекрасное из Швеции. Жаль, что пока этой страны не существует в реальности. (Смеется.)
Вы начинали как ландшафтный архитектор, а потом открыли собственное бюро. В вашем портфолио стало больше интерьерных проектов?
Нет, я бы так не сказал. Интерьеров как таковых, отдельно взятых, не так уж много. Если я берусь за объект, я делаю его целиком — и извне, и изнутри. Я не заказываю для проекта вещей по чьему-либо дизайну, я все делаю сам. Если нужны стулья — я рисую стулья, и они не похожи на те, что я делал для других проектов. Я не люблю создавать дизайн-объекты как таковые, в отрыве от пространства, где они должны, по моему замыслу, находиться. Поэтому сейчас я не работаю с производителями мебели как промышленный дизайнер.
Ваши объекты довольно своеобразны, я бы сказала, что они близки к природе, иногда в них есть нечто глубинно-легендарное, сказочное. Ваших клиентов это не пугает, хотя бы слегка?
Нет, поскольку мои заказчики знают, к кому идут и что получат в итоге. (Смеется.) Они могут себе представить результат еще до завершения проекта. Во время Salone del Mobile 2016 я участвовал в проекте «Комнаты. Другая философия жилища» в пространстве Триеннале. Моя комната называлась Ursus, то есть «Медведь» в переводе с латыни. На этот объект, похожий на северный бревенчатый дом, меня вдохновил визит в Биологический музей в Стокгольме. Там была превосходная диорама конца XIX века из жизни полярных животных, я полюбовался на белого медведя, и он меня впечатлил настолько, что я сделал дом, который подошел бы этому зверю, будь он в какой-то степени человеком — как сказочный герой, например. Кстати, сам этот музей выглядит как старая норвежская деревянная рубленая церковь: это тоже отразилось в моем проекте Ursus.
Вам стоит посмотреть на деревни Русского Севера.
Кстати да: давно хочу туда съездить. Мне кажется, это должно быть впечатляюще. Я наслышан о том, что поморы в России удивительно работали с деревом. Конечно, это не роскошные дворцы, как в Петербурге, но мне это очень интересно. Я видел фото, это нечто.
А как все-таки отразилась в вашем творчестве Италия?
Разумеется, я, как большинство европейцев, восхищаюсь старой итальянской архитектурой, начиная с античности. Римские руины производят на меня впечатление не разрушенного, а, напротив, незавершенного объекта. Словно работа продолжается, и продолжается вечно. Классика подарила мне много замыслов и идей. Вообще Европа в последние десятилетия превратилась в единое мультинациональное пространство, границы культур сдвигаются, происходит естественный микс. Я люблю приезжать в Италию из Швеции на машине, проезжая через Германию и Швейцарию. Во время такой поездки понимаешь, что вся Европа для тебя — единая вселенная, которая тебя вдохновляет. При этом в каждой стране свои традиции, особенности, характерные черты, которые там берегут и подчеркивают. Сейчас в европейских университетах принята практика, по которой один год студенты учатся в другой стране, и это прекрасно с точки зрения мультикультурализма, культурного обмена. Это помогает формировать новую общеевропейскую идею для нового поколения. Оно уже не будет так резко делиться на нации. Я иногда читаю лекции и веду спецкурсы для студентов — это будет интересное поколение, как мне кажется.
В прошлом веке в дизайне сменилось несколько ярких стилей: ар-нуво, ар-деко, конструктивизм, модернизм и другие. Есть ли сейчас некий доминирующий стиль в архитектуре и дизайне?
Сейчас я бы говорил о некоем взрыве стилей: они смешались и породили нечто новое, какую-то смесь. Множество отдельных историй могут воплотиться в одном интерьере, как в современных диджейских миксах смешивается музыка разных стилей — от классики и фолка до хард-рока и хеви-метал, реггей и хип-хопа. Если определять происходящее одним словом, это будет «сложность», «комплексность». Множество направлений, и все развиваются независимо, оригинально.
Что вы думаете о китайских фейках, нелегальном копировании итальянской мебели и дизайнерских объектов?
Фейки — это всегда плохо. Никому не нравится, когда его копируют. С другой стороны, есть важный момент: если с твоих вещей делают копии, значит, они неплохи. Если итальянский дизайн копируют — он хорош.
На что похож ваш собственный дом?
Сложно объяснить. Он чем-то похож на инсталляцию Ursus, но мой дом несколько больше. Это пространство с кирпичными стенами в здании постройки начала прошлого века в промзоне на окраине Милана. В отличие от лофтов, которые были бешено популярны некоторое время назад, это не опенспейс, пространство там зонировано: небольшие помещения, напоминающие лабиринт. Мне так комфортнее, чем в большом открытом пространстве.
Что вы вкладываете в понятие комфорта?
Я думаю, это очень важная вещь, но часто мы не знаем, что такое комфорт на самом деле. Иногда заказчик, мечтающий о комфорте, получает от архитектора большой холодный дом с пылающим камином в центре, поскольку и клиент, и исполнитель мыслят стандартно, оперируют стереотипами. Для меня комфорт —теплый дом в лесу, с печью и столом, за которым можно посидеть с друзьями и выпить чего-нибудь. Чаю, например. (Смеется.) Я люблю традиционные материалы, люблю дерево, сочетаю его с металлом: они хорошо смотрятся вместе. Надо быть осторожным с новыми материалами, мода на них бывает недолговечна, всего несколько лет, а дизайн — это все же серьезно, это не fast fashion.