В прокате на этой неделе выделяются фильмы, в которых женщины, сильные и не очень, являются не теми, кем кажутся. Марион Котийяр кружит голову Брэду Питту в шпионской мелодраме «Союзники». Натали Портман и дочь Джонни Деппа выставляют себя медиумами. Кэти Бэйтс оказывается мамой «Плохого Санты».
«Ваша жена будет в фиолетовом платье. Шерше ля колибри», — несколько комично напутствует только что спустившегося с небес (на парашюте, конечно) в марокканские пески канадского летчика Макса (Брэд Питт) связной. Жену — улыбчивую француженку Марианн (Марион Котийяр) — Макс видит в первый раз. Идет 1942-й, и семейной парой эти диверсанты, отправленные Сопротивлением в Касабланку, выставляют себя, чтобы подобраться поближе к немецкому послу во французском Марокко. Парадокс в том, что когда эта смертельная миссия будет выполнена, «Союзники» только по-настоящему начнутся: он позовет ее замуж по-настоящему, вот только вместо хеппи-энда в Лондоне новоиспеченных супругов ждет новая нервотрепка — у разведки есть подозрение, что Марианн не совсем та, за кого себя выдает.
Классический Голливуд — если подразумевать не только общепризнанные шедевры — во многом строился на том, что хорошие актеры играли не очень хорошие роли, и начинающиеся с неуклюжего оммажа «Касабланке» «Союзники» в этом смысле и правда могут считаться вполне классицистским голливудским фильмом. Питт от первого кадра до последнего излучает не вполне свойственную его привычному образу растерянность — и временами попросту застывает в кадре восковой фигурой: ничего, кроме военной бравады и беззаветной влюбленности его персонажу не придумали. Котийяр, которой здесь отведено классическое амплуа фамм фаталь, ухитряется даже шпионские эпизоды играть на двух нотах. Режиссер Земекис («Назад в будущее», «Форрест Гамп») не вполне ловко переключается между детективной интригой и на удивление лобовой, прямолинейной мелодрамой — неудивительно, что кульминацией его фильма оказывается не срывание масок, а достойная Михалкова сцена уличных родов под разрываемым бомбардировками небом Лондона. И тем не менее все эти диссонансы и несостыковки складываются в кино, занятное хотя бы по одной простой причине: кажется, сейчас, в эпоху победившего маркетинга и тотального расчета, такие фильмы больше просто не делают.
В пышущий жизнью, цветущий Париж 1930-х приезжают две девушки, которые, пользуясь прустовским выражением, и сами вполне в цвету — сестры Лора (Натали Портман) и Кэти Барли (Лили-Роуз Депп) привозят во французскую столицу свое загадочное шоу «Планетариум», при ближайшем рассмотрении оказывающееся вполне традиционным спиритическим сеансом. Вот только переживания, которые ждут их первого французского клиента, влиятельного кинопродюсера Андрэ Корбена, совсем не традиционны: он чувствует присутствие духа и загорается желанием сделать из талантливых сестриц настоящих звезд. Так Лора начинает карьеру актрисы, а Кэти в компании Корбена пытается воплотить его новую идею фикс — запечатлеть потусторонние силы на кинопленке.
В виде описания сюжет «Планетариума» кажется вполне логичным и стройным. Проблема в том, что на деле кино Ребекки Злотовски то топчется на месте, отвлекаясь на третьестепенные мотивы и обрывки историй, то вдруг переходит на сбивчивый, торопливый ритм, спешно проговаривая то, что стоило бы более обстоятельного и подробного освещения. Так, тот же Корбен, реальный исторический персонаж, человек интересной и трагической судьбы, предстает здесь лишь странным самодуром. Сами же сестры-медиумы выглядят лишь беспомощными мотыльками, которых прибило к огоньку киноиндустрии и парижской богемы 1930-х — без надежды на то, чтобы из этого высшего света вырваться. И от «Планетариума» тоже можно было бы отмахнуться, как от мотылька, если бы не один момент — он и сам светится, добиваясь такой визуальной роскоши, таких оттенков палитры, какие пленка, кажется, передать не была в состоянии никогда.
Конечно же, у Вилли (Билли Боб Торнтон), ряженого Санты, по-прежнему под Рождество развлекающего (если это можно так назвать) посетителей провинциальных моллов, и тринадцать лет спустя все не слава богу. Сдобренная алкоголем депрессия все так же в разгаре, попытки покончить с собой все так же бесплодны. И когда судьба в лице того самого толстого пацана (Бретт Келли), который вырос в 21-летнего тюфяка-соседа, приносит ему весточку от бывшего напарника-карлика Маркуса (Тони Кокс), Вилли предпочитает отреагировать матом. Но тем не менее, немного очухавшись, все равно отправится в Чикаго — чтобы ограбить успешный детский благотворительный фонд, причем не только в компании Маркуса, но и под началом собственной, крайне колоритной мамаши (Кэти Бэйтс).
Кто из тех, кто вволю посмеялся над первым «Плохим Сантой», не мечтал о сиквеле? Увы, это тот случай, когда своих желаний стоит опасаться. Нет, пошлый, сексистский юмор и мизантропия, пропитанная парами алкоголя и других ухудшающих качество жизни веществ, никуда не делись — и «Плохой Санта 2», хочет зритель того или нет, заставит несколько раз ухмыльнуться переходам фильма за рамки хорошего вкуса и приличий. Проблема в том, что сменив режиссера (вместо Терри Цвигоффа сиквел снял Марк Уотерс), это продолжение лишилось и легкости оригинала. Человеконенавистнический запал первого фильма ощущался выстраданным — и поэтому подкупал, провоцировал узнавание, а с ним и симпатию к заблудившемуся по жизни герою. «Плохой Санта 2», в свою очередь, больше похож уже на откровенную клоунаду, вымученную игру в людские пороки и недостатки. Да что там, он попросту плох.