Родриго Дутерте по прозвищу Каратель во время предвыборной кампании обещал накормить рыб в бухте Манилы телами наркоторговцев и посулил медаль всякому, кто убьет продавца наркотиков. Многие в это не верили: политики-популисты обычно много говорят, но мало выполняют из обещанного, добравшись до власти. Однако Дутерте оказался из иного теста. Став президентом, он принялся делать именно то, что обещал: убивать, убивать, убивать. Каратель развязал на Филиппинах настоящую гражданскую войну, не обращая внимания на протесты правозащитников и международных организаций. И пока, судя по всему, он побеждает.
«Одного из моих друзей — он, в отличие от меня, еще и принимал наркотики, — убили на прошлой неделе. Они ворвались в его дом в два часа ночи и застрелили его. На них были балаклавы и обычная одежда. Все считают, что это полиция, но мы точно не знаем, так ли это. Мы слишком напуганы, чтобы пытаться выяснить. Представьте себе: эти люди могут ворваться в наши дома и расправиться с любым», — рассказал журналисту сингапурской газеты Рей — велорикша, бывший «бегунок» (так на жаргоне наркоторговцев называются перевозчики запрещенных веществ). Раньше Рей подрабатывал доставкой наркотиков, в качестве платы получая дозу метамфетамина — шабу, как его называют на Филиппинах. Но с приходом Карателя все изменилось.
«Когда Дутерте стал президентом, я бросил принимать мет, — объяснил Рей. — Я чертовски испугался. Я знал, что он человек дела, а я не хочу умереть молодым».
Коллеге Рея, бывшему мелкому дилеру Нептали Селестино, повезло меньше. Узнав об избрании Дутерте, он добровольно пришел в полицию, сообщил, что отказывается от употребления шабу и начал посещать лекции о вреде наркотиков. Несколько месяцев спустя восемь человек в масках пришли в дом Селестино и в присутствии его детей всадили в него восемь пуль. Прибывшие на место по вызову полицейские обнаружили рядом с телом пистолет и три пакетика с метамфетамином. Внутреннее расследование пришло к выводу, что застрелили его в результате спецоперации антинаркотического спецназа. Селестино якобы первым открыл огонь, и его пришлось ликвидировать. А сдался он будто бы специально для того, чтобы отвести от себя подозрения и заниматься противозаконной деятельностью дальше.
Репортажи западных корреспондентов, побывавших на Филиппинах, рисуют жуткую картину ежедневных убийств и расправ: на улицах — мертвые тела и лужи крови, люди смертельно напуганы. Похоронные бюро завалены заказами, на кладбищах ежедневно хоронят пять-десять человек. Гробовщики, впрочем, не жируют: в основном убитые — жители трущоб, семьям которых нечем заплатить за похороны.
В войне с наркотиками Дутерте использует армию и полицию, их добровольных помощников — отряды милиции и эскадроны смерти, а также таинственных людей в масках.
Тактика добровольных отрядов самая разная: от публичных расправ до ночных визитов в жилища подозреваемых с последующим расстрелом их в присутствии родных. Большую популярность приобрели так называемые «тандемы мотоциклистов»: два человека на мопедах или мотороллерах появляются из ниоткуда и всаживают пули в предполагаемого наркоторговца. Многие убийства происходят по одной схеме: голова жертвы обматывается изолентой, рядом с телом оставляют картонку с надписью «Я — дилер».
Считается, что именно на добровольных бойцов президента приходится львиная доля жертв: из 5,6 тысяч человек 3,6 тысячи убиты именно ими. Точнее подсчитать сложно: под сурдинку сводятся старые счеты, рушатся любовные треугольники, а наркобароны без помех расправляются с конкурентами, сваливая все на неизвестных борцов с наркотиками.
Полиция если и отстает, то ненамного. На долю людей в форме приходится чуть менее двух тысяч убитых. Все отчеты об операциях написаны как под копирку: операция по задержанию подозреваемого, проживающего в бедном квартале, — контрольная закупка — подозреваемый внезапно выхватывает оружие, начинает стрелять — и получает пулю от стражей порядка, которые действуют в целях самообороны. Рядом с телом неизменно находят револьвер со сбитым серийным номером и пластиковые пакеты с «белым кристаллическим веществом, вероятнее всего шабу».
Стреляют полицейские сразу на поражение. Журналисты Reuters подсчитали, что в 97 процентах случаев подозреваемый погибает: на 100 убитых приходятся лишь три раненых. По этому показателю филиппинские полицейские вышли на первое место в мире, обогнав прежних рекордсменов — полицию Рио-де-Жанейро, где соотношение убитых и раненых пять к одному. Деррик Карреон, глава филиппинского Агентства по борьбе с наркотиками, объяснил это просто: «Полагаю, некоторые из наших полицейских чертовски хорошо стреляют». И действительно, по результатам расследования полутора тысяч случаев ни один полицейский не был уволен: управление собственной безопасности решило, что оружие применялось совершенно законно. В конце концов, ловить преступников — опасная работа: за последние месяцы в операциях погибли 16 полицейских и три солдата, еще 45 стражей порядка и восемь солдат были ранены. Один погибший силовик на 118 убитых наркоторговцев — впечатляющий результат.
Когда легальные методы привлечения к ответственности не работают, в ход идут нелегальные. По свидетельствам филиппинцев, многие полицейские по окончании рабочего дня надевают маски, чтобы без лишних формальностей доделать то, что не успели закончить за день.
Как полиция узнает, кого «ликвидировать при угрозе жизни», а эскадроны смерти — кого убивать? Для этого существуют специальные списки, формируемые местными антинаркотическими комитетами — BADAC. Эти органы были созданы еще в 1998 году, но существовали в основном на бумаге. Родриго Дутерте дал им вторую жизнь.
Во главе местных BADAC, как правило, стоят главы муниципалитетов-барангаев — выборные капитаны. В состав комитета входят местные активисты: учителя, служители церкви, молодежные лидеры, костяк антинаркотической армии Дутерте. Эти люди знают всех своих соседей, паству и учеников. Они составляют «надзорные списки», куда попадают все, кто хоть раз в жизни торговал наркотиками или пробовал их. «Мы включаем туда людей не для того, чтобы убивать их — своими ли собственными руками, или руками полиции или армии, — объясняют главы барангаев. — Наша цель — указать им путь к лучшей жизни».
При этом правозащитники и родственники погибших отмечают подозрительные совпадения между списками убитых и надзорными списками капитанов. Люди, чьи имена попадают в надзорный лист, как правило, стараются «сдаться»: этим словом обозначается демонстрация лояльности, готовности к сотрудничеству и полный отказ от наркотиков. Таких «сдавшихся» набралось уже более 800 тысяч, и их число продолжает расти. Но, как показывает пример Селестино, это не гарантирует того, что в дом твой не придут люди в масках.
То, что происходит на Филиппинах, — типичный террор в изначальном значении этого слова. Правительство сеет ужас, стремясь подавить тех, с кем они борются, и сломить любое сопротивление. Многие драгдилеры перед смертью подвергаются пыткам: им забивают гвозди в голову, тушат об их тела сигареты, в прямом смысле слова режут заживо на куски.
Дутерте стремится к тому, чтобы любой человек, торгующий наркотиками или принимающий их, оказался вне общества, чтобы драгдилер всегда жил в страхе, ожидая пули из подворотни или гвоздя, забитого в голову.
Самое шокирующее для западного общества — это массовая поддержка происходящего населением. 76 процентов филиппинцев, согласно последним опросам, одобряют действия Карателя. Это не террор Дутерте против своего народа — это террор большей части народа против меньшей. Лучше всего это ощущение выразил Ромео Карамат, глава полиции провинции Булакан на острове Лусон: «Наркоторговцы — это ходячие бомбы. Да, борьба с ними будет кровавой. Но это как борьба с лихорадкой — сможете ли вы справиться с этой болезнью, не убив ни одного москита?»
Впрочем, стратегию и тактику президента одобряют не все. Политические противники Дутерте (которых он не преминул окрестить «наркополитиками») обвиняют его в кровожадности. Правозащитники утверждают, что происходящее сейчас на Филиппинах — воплощенная насмешка над самим понятием права.
Левые интеллектуалы указывают на то, что жертвами войны с наркоторговлей становятся в основном жители трущоб, которые употребляют метамфетамин от безысходности, а не настоящие наркобароны, жирующие на собственных виллах. В богатых кварталах борьба с наркотиками сводится к вежливому стуку в дверь и вручению экономке для передачи хозяевам буклета с разъяснением вреда наркомании, а вот в бедных она ведется при помощи пуль и бессудных расправ. И самые жестокие меры будут бесполезны, если они не подкреплены социальными и образовательными программами, которые дадут шанс беднякам выбраться из нищеты.
В ответ критикам Дутерте обещает: «Война будет продолжаться без отдыха и пощады до того момента, пока последний наркобарон, последний его финансист и последний наркоторговец не окажутся за решеткой».
Пока война идет в крупных городах, победа остается за Дутерте и его молчаливым большинством. Но неизвестно, что произойдет, когда террор перейдет в сельские районы. Уже прозвенели первые тревожные звонки: в центральных провинциях Лусона, к примеру, 31 из 3,1 тысячи барангаев отказались предоставлять «надзорные листы». Если Дутерте не сумеет завершить начатое, вряд ли он сможет объяснить 76 процентам филиппинцев, которые сейчас поддерживают его, ради чего было пролито столько крови.