«Лента.ру» продолжает цикл публикаций, посвященных революционному прошлому нашей страны. Вместе с российскими историками, политиками и политологами мы вспоминаем ключевые события, фигуры и явления тех лет. О том, почему Временное правительство не оправдало возложенных на него надежд и как сложилась судьба его членов после Октябрьской революции, «Ленте.ру» рассказал доктор исторических наук Игорь Гребенкин.
«Лента.ру»: Какие люди были во Временном правительстве в 1917 году? Можно ли сказать, что их роль в истории недооценена или, наоборот, переоценена?
Игорь Гребенкин: Когда мы говорим о Временном правительстве, необходимо помнить, что в исторически ничтожный период своего существования — менее восьми месяцев — оно пережило три кризиса и сменило четыре состава, испытывая постепенный дрейф влево. Первый его состав насчитывал 11 портфелей, и единственным левым в нем был министр юстиции Александр Керенский. В четвертом составе среди 17 членов ведущую роль играли правые социалисты — эсеры и меньшевики, а единственным министром-кадетом, сохранившим свой пост с марта, оставался Александр Коновалов.
Какие фигуры в нем были самыми яркими?
В первую очередь это главы думских фракций и либеральных партий Александр Гучков и Павел Милюков — «герои» либеральной оппозиции царизму. Любопытной фигурой следует признать Михаила Терещенко, которому к 1917 году исполнился 31 год. Крупный предприниматель и видный масон, он не был партийным деятелем и депутатом Государственной Думы, но оставался министром во всех четырех составах правительства.
Как складывались отношения между членами Временного правительства?
Хотя этих людей и объединяла деятельность в либеральных и левых фракциях Государственной Думы, они принадлежали к разным политическим направлениям. За плечами у каждого был свой груз весьма сложных взаимных отношений и конфликтов. Определенно «белой вороной» среди них первоначально был единственный левый министр — Керенский, который являлся связующим звеном правительства с Петроградским Советом.
Наиболее претенциозными министрами первого состава правительства являлись ветераны Государственной Думы Гучков и Милюков. Военный министр Гучков затеял масштабную чистку командного состава армии, которая привела к весьма спорным итогам. Министр иностранных дел Милюков отличался склонностью к конфликтам.
Именно «Нота Милюкова» о верности России союзническим обязательствам в апреле 1917 года и привела к первому правительственному кризису и отставке наиболее видных министров-либералов.
Он сделал это заявление, не согласовав ни с кем?
Дело в том, что правительство разделяло его позицию, но общественная ситуация того времени характеризовалась неуклонным полевением массовых настроений. Заявления министра иностранных дел о том, что Временное правительство революционной России намерено соблюдать все союзнические обязательства и довести войну до победного конца, вызвало взрыв негодования, причем не только в социалистических кругах, но и просто среди городского населения и военнослужащих. Для них революция была событием, обещавшим радикальные перемены, и главной из них должно было стать прекращение войны, смысл которой для абсолютного большинства общества за три военных года был утрачен.
Встречаются регулярные упоминания о том, что члены Временного правительства взяли на себя управление страной и народом, которых не знали и не понимали, и наивная вера в народ перемежалась страхом перед «темными массами».
Тут стоит иметь в виду одно обстоятельство: для России даже в начале ХХ века было принято понимать «общество» и «народ» как две различные категории. Общество — это образованная часть населения, имеющего какое-то системное образование, живущего в городах, имеющего службу и работу. А огромная масса населения, более 80 процентов, — это аграрная, крестьянская Россия, которую принято было обозначать словом «народ».
Противостояние «общества» и «народа» существовало как на практике, так и в головах политически деятелей. Вся особенность политической жизни ХХ века состоит в том, что «народ» начинает заявлять о себе как о самостоятельной силе со своими представлениями и интересами. В этом смысле я готов согласиться с тем, что никто во Временном правительстве не представлял себе, как овладеть этими «темными массами». Причем это касается и первого состава, и всех последующих.
Действительно ли для членов Временного правительства был характерен идеализм и уверенность в том, что они смогут построить в России демократическое государство, просто внедрив характерные для демократии институты?
Временное правительство — это очень специфическое явление. Само его название характеризует его роль в политическом процессе. Я не думаю, что они считали своей целью внедрить демократический строй в России — разве только наиболее самонадеянные, вроде Керенского. Перед Временным правительством стояли совсем иные задачи. Главная из них — обеспечить выборы и созыв Учредительного собрания, которому и предстояло решать самые насущные проблемы страны.
В том-то и трагедия Временного правительства, всех его составов, что конкретные, очевидные задачи не были решены — к ним боялись даже подступиться.
Главным был вопрос о войне, аграрный вопрос и вопрос о политическом будущем России. Их можно варьировать по степени значимости, но все они так или иначе замыкались на созыв Учредительного собрания. К его подготовке на практике приблизился только последний состав Временного правительства, и то уже в условиях жесточайшего кризиса, когда опасность нависала и справа, и слева.
Почему первые составы даже не пытались решить этот вопрос?
Их политический опыт позволял допускать, что у общества и у всей политической ситуации есть еще запас прочности. Учредительное собрание должно было решать важнейшие проблемы, которые на повестку дня вывел политический переворот: политическое будущее России и аграрный вопрос. Но реформы представлялось правильным отложить до окончания войны. Получалось, что эти вопросы обращались в замкнутый круг.
К осени и правые, и левые поняли, что вопрос о заключении мира стал равносилен вопросу о власти. Тот, кто разрешит его, у кого есть конкретная программа, тот и будет управлять Россией. В итоге так и получилось.
Кем был Александр Керенский?
Характеризуя этого несомненно яркого персонажа революционной эпохи, необходимо подчеркнуть, что по сути своей он не принадлежал к государственным или политическим кругам. Скорее, это человек богемы.
Тут надо понимать, что собой представлял популярный, востребованный столичный адвокат в начале ХХ века. Безусловно, это человек, не лишенный самых разнообразных талантов, но, наверное, юридическая подготовка — не первый и не главный из них. Главный — это ораторские способности и актерский дар, предприимчивость, склонность к авантюре. В царской России открытый суд был не просто юридической процедурой, но открытой трибуной для обсуждения актуальных общественных и иногда даже политических вопросов. Керенский получил популярность именно как адвокат в политических делах.
И вот он приходит в Государственную Думу, в ее левое крыло, и затем энергично пробивается в первый состав Временного правительства. Секретом успеха становятся его связи в левых и демократических революционных кругах. Для Керенского, в отличие от многих его соратников, довлеющей чертой было стремление все время оставаться на плаву.
Мнения о нем всегда были различны, порой полярны: одни считали его ярким деятелем и вождем, другие — фигляром и политическим пошляком. Сам он, не считаясь ни с чем, старался оставаться на гребне волны, что бы ни происходило.
Этап, связанный с августовским кризисом, можно объяснить, только понимая эту сущность Керенского. Смысл в том, что попытка сговора с военными, безусловно, была, и Керенскому в итоге не хватило самообладания и готовности идти до конца, к тому же между ними не было взаимного доверия. Это общеизвестно — Корнилов презирал Керенского, Керенский боялся Корнилова и тех, кто стоял за ним.
Что двигало им в конфликте с бывшими соратниками и Корниловым после июльских событий?
Ему удалось на некоторое время оттеснить оппозицию слева в лице большевиков, обвинив их в подготовке переворота и в связи с противником, то есть с Германией. Закономерным стал поиск коалиции справа — в лице высшего генералитета и Верховного главнокомандующего Лавра Корнилова. Определенно, планы совместных усилий у них были. Не хватило лишь времени и взаимного доверия, и это и привело к августовскому кризису.
В результате были обрублены контакты с военными, Корнилов и его сподвижники оказались арестованы и под следствием, и после этого на серьезную опору в военных кругах Керенский уже рассчитывать не мог. В сентябре и начале октября последний состав Временного правительства предпринимает судорожные усилия для того, чтобы, по крайней мере, не утратить инициативу.
1 сентября 1917-го Россию провозглашают республикой. Таких полномочий ни правительство, ни министр-председатель определенно не имели. Этот вопрос должно было решать Учредительное собрание. Однако Керенский пошел на такой шаг, надеясь снискать популярность в левых кругах. Политическая импровизация правительства и министра-председателя продолжалась. Во второй половине сентября следует созыв Демократического совещания, из состава которого затем выделяется предпарламент. Но эти органы уже не имели ресурсов — ни времени, ни доверия, — потому что наиболее серьезной оппонирующей силой, на этот раз уже слева, становятся Советы и большевики, которые с начала октября определенно берут курс на силовой вооруженный захват власти.
Так называемая «керенщина» действительно расчистила путь большевикам?
Если понимать под «керенщиной» период с июля по октябрь, то есть период, когда Керенский являлся главой Временного правительства, то можно сказать, что это так. Но с одной оговоркой: в данном случае, наверное, сыграли роль не усилия Керенского и Временного правительства, а объективный ход событий, который расчищал путь большевикам. Они предлагали решения, все более и более импонировавшие широким массам населения, а не «обществу» в принятом тогда понимании.
Несмотря на поражение в дни июльского кризиса, большевикам удается постепенно взять под контроль Советы, чего прежде никогда не было. При этом движение идет снизу: еще с лета большевики становятся наиболее признанной силой в низовых ячейках, таких как фабрично-заводские комитеты в крупных городах, а после корниловских событий — и в войсковых комитетах на фронте и в тылу.
Они за это долго сражались…
После корниловских событий они постепенно выдавливают своих правых оппонентов и из Советов. Кстати, именно большевики откликнулись на призыв Временного правительства защитить демократию. Мобилизовав рабочих, они создали военно-революционные формирования, которые стали той силой, что совершила переворот в октябре.
Период между Февралем и Октябрем — это не только ошибки и неудачи тогдашней российской власти. Это еще и вполне логичный и последовательный путь, который вместе с политической Россией совершают народные массы.
Что касается фигуры Керенского, то с ним происходит противоположный процесс. Его неоднократно и обоснованно обвиняли в бонапартизме, то есть лавировании между различными политическими силами при отсутствии собственной четкой платформы.
Можно ли сказать, что его больше всего интересовала власть?
Одним власть внушает чувство ответственности, других гипнотизирует, лишая способности адекватно воспринимать реальность. Керенский вел очень опасную игру, пытаясь составить партию с правыми против левых, а затем, порвав с правыми, искать поддержку у левых…
Как в дальнейшем, уже после Октябрьской революции, сложились судьбы министров Временного правительства?
Последний кабинет насчитывал 17 портфелей. В Зимнем дворце были арестованы 15 его членов и еще несколько должностных лиц, которые там оказались в той или иной мере случайно. Они были препровождены в Петропавловскую крепость, но в течение короткого времени их всех освободили.
Это крайне любопытная ситуация, связанная с первыми днями Октябрьского переворота. После прихода к власти большевиков в обществе возникла надежда, что жесткая власть, откуда бы она ни исходила — справа, слева, — прекратит наконец тот развал, который продолжался в течение восьми месяцев при Временном правительстве. Большевики же еще не столкнулись с открытым противодействием со стороны буржуазных и право-социалистических партий. Поэтому и наблюдаются такие «либеральные» явления, как освобождение министров.
Наиболее трагически сложились судьбы двух министров-кадетов — Андрея Шингарева и Федора Кокошкина. В январе 1918 года оба находились в Мариинской тюремной больнице и там были убиты ворвавшимися солдатами и матросами. Совнаркомом было назначено расследование, некоторые виновные были установлены, но в тех условиях довести это дело до конца не удалось.
А если говорить о судьбах последнего кабинета?
Можно сказать, что он поделился надвое. Восемь человек оказались в эмиграции, кто-то занимался политической деятельностью, кто-то нет. Наиболее известная фигура — это, наверное, министр финансов Михаил Бернацкий, который был известен как крупный российский специалист в области государственных финансов. Он сыграл видную роль в Белом движении, был членом особого совещания при главнокомандующем Вооруженных сил на Юге России Антоне Деникине. Значительное время он исполнял там функции руководителя финансовой части. Умер в эмиграции.
Другая часть осталась в Советской России, и судьбы их сложились по-разному. Несколько министров последнего состава Временного правительства, которые дожили до конца 1930-х годов, оказались репрессированы в период Большого террора. В частности, это меньшевики Павел Малянтович и Алексей Никитин.
Наверное, самая интересная фигура — это последний военный министр Временного правительства Александр Верховский, который подал в отставку еще до октябрьских событий, призвав к немедленному заключению мира. Уже в 1919 году Верховский вступил в Красную армию в качестве военного специалиста, показал себя довольно способным и последовательным сторонником новой власти. Однако в период «чистки» в 1938 году он был арестован и расстрелян вместе со многими другими представителями высшего командного состава.
Одним из виднейших представителей российского масонства был Николай Некрасов, занимавший в разных составах правительства посты министра путей сообщения и финансов. Ему удалось в течение двадцати лет оставаться на крупных ответственных постах в хозяйственной сфере. Репрессирован он был только в годы Большого террора.
Некоторые министры Временного правительства, не дожившие до Большого террора, оставались на советской хозяйственной работе, занимались наукой — например, Сергей Салазкин, министр народного просвещения, который умер в 1932 году. Внимания заслуживает фигура Александра Ливеровского, министра путей сообщения в последнем составе Временного правительства, который занимался восстановлением железных дорог в 1920-е годы, показал себя как один из наиболее авторитетных экспертов в области путей сообщения в 1930-е, консультировал строительство Московского метрополитена, а в годы Великой Отечественной войны занимался планированием и строительством знаменитой Дороги жизни для блокадного Ленинграда. Будучи отмечен многими советскими наградами, он скончался в 1950-х.
А Гучков и Милюков?
Они покинули Временное правительство еще во время первого правительственного кризиса, и в дальнейшем оба представляли правую оппозицию. И тот и другой внесли свой вклад на этапе начала Гражданской войны, будучи вдохновителями Белого движения. Оба умерли в эмиграции.
Провал Временного правительства был закономерен и неизбежен?
Перед Временным правительством стояли требовавшие решения конкретные задачи, необходимо было очень энергично реагировать на быстро менявшуюся политическую обстановку. Увы, вошедшие в кабинет представители политической элиты тогдашней России не обладали соответствующими способностями. В результате решения, указы, законоустановления Временного правительства, которые должны были разрядить обстановку в стране, наоборот ее усугубляли. Афористично: путь Временного правительства — это путь от Февраля к Октябрю.
От плохого к худшему?
Как историк я воздерживаюсь от оценочных категорий вроде «хорошо» — «плохо», «лучше» — «хуже». Ведь когда кому-то плохо, другому очень даже хорошо.
Путь Временного правительства пролегал от кризиса к кризису. Однозначно отвечать на вопрос о том, что тому виной — личные качества министров или черты ситуации в стране, было бы неверно. Качества министров и состав кабинета отражали общественно-политическую обстановку. Временное правительство не направляло этот процесс, оно лишь следовало ему.