Вчера утром потерпел крушение Ту-154, на борту которого находились 92 пассажира. Шок, всегда сопровождающий любые авиакатастрофы, стал еще острее, когда объявили о гибели в этой аварии врача-филантропа Елизаветы Глинки, известной под именем Доктор Лиза.
Деятельность Доктора Лизы широко освещалась в прессе, что вызывало не только уважение и восхищение, но и осуждение. Порой звучали даже обвинения в попытках пиариться на чужой беде. Признаюсь, я и сама с некоторым скепсисом отношусь к публичной благотворительности, но мне представилась возможность составить собственное мнение об этом человеке — летом 2015 года я сопровождала санитарную эвакуацию детей из Донецкой и Луганской областей Украины. Спецборт МЧС России, оборудованный мобильным госпиталем, перевозил более 30 маленьких пациентов на лечение в Москву, а организовала эту эвакуацию летевшая с нами Доктор Лиза. Кроме экипажа, на борту находились бригада врачей Медицины катастроф и два психолога МЧС России, одним из которых я и была.
Как только автобус с детьми подъехал к самолету, Доктор Лиза оказалась в центре внимания. «Вся в белом, интервью дает», — прозвучал чей-то презрительный комментарий. Елизавета Глинка действительно активно общалась с журналистами все то время, что дети и сопровождающие их родители поднимались на борт. Но пока мы летели, она занималась только своими подопечными. Оказалось, что она знает их всех поименно — и детей и родителей. Видимо, много времени провела с этими семьями. А когда мы приземлились, одна из матерей растерянно спросила: «Как же мы теперь будем без вас?» Личная вовлеченность врача была мне очевидна. Доктор Лиза летела из зоны военного конфликта, сопровождала детей Донбасса, и, конечно же, это не было показухой ради пиара: на войну за славой не летают — слишком страшно.
Но почему поведение альтруиста мы так часто интерпретируем как нечто дурное? Почему видим «двойное дно» там, где его нет? Как так вышло, что человек, делающий доброе дело, либо слывет корыстным, либо кажется дураком или сумасшедшим? Рискну предположить, что это банальная зависть тех, кто тоже хотел бы быть альтруистом, но не может.
Высшие человеческие потребности реально существуют. Homo sapiens нуждается в нравственном развитии, хочет менять мир к лучшему и помогать окружающим. Эти стремления для человека так же естественны, как потребность в воде, пище и кислороде. Отражен этот феномен и в культуре — все мировые религии поощряют заботу о ближнем. В исламе даже установлена фиксированная доля — одна десятая часть от доходов, — которую необходимо отдавать обездоленным.
В мире существуют самые разные формы удовлетворения потребности в помощи другим: пожертвования, волонтерство, работа pro bono. Те, для кого эта потребность особо значима, выбирают «помогающие профессии» — становятся врачами, спасателями, учителями. Они не герои и не святые, а просто нормальные люди, которые заботятся о своем душевном здоровье.
Почему же тогда не все вовлечены в благотворительность? Ответ прост: чтобы протянуть руку помощи нуждающемуся, нужно самому крепко стоять на ногах. Но далеко не все могут похвастаться такой «устойчивостью». Если человек живет в тревоге за себя и за близких, ему не до помощи другим — он и себя-то не чувствует в безопасности. А неустойчивых в любом обществе большинство, ведь ощущение собственной безопасности не всегда связано с уровнем доходов.
Тревожные и не уверенные в себе люди сами нуждаются в помощи. Однако неудовлетворенная потребность никуда не исчезает — она навязчиво напоминает о себе, заставляя человека защищаться, обесценивать чужую помощь, отрицая сам факт существования альтруизма как явления.
Очень жаль погибшую Елизавету Глинку и других пассажиров Ту-154. Но тому, как прожила свою жизнь Доктор Лиза, можно только позавидовать: ей удалось сохранить себя, остаться человеком с большой буквы, не спасовать перед смертельной опасностью, не испугаться нечеловеческой жестокости. Она была настоящим альтруистом и доказала, что Человек, пусть и не всегда, но хоть иногда звучит гордо.