До 1993 года в Уголовном кодексе РСФСР существовала статья за мужеложество, то есть гомосексуальную половую связь. Но геев от этого в стране меньше не становилось. Существовала даже советская гомосексуальная культура, отголоски которой сохранялись вплоть до середины 1990-х годов. О том, как жилось представителям сексуальных меньшинств в «лихие девяностые», «Ленте.ру» рассказал представитель ЛГБТ-сообщества Иван Дубов (имя и фамилия собеседника изменены по его просьбе).
«Лента.ру»: Когда вы начали осознавать свою гомосексуальность?
Дубов: С детства — в третьем-пятом классе. Сначала просто не понимал, что это такое, просто девочки не интересовали. Я сам не знал почему — ребенок же ничего не понимает, но с возрастом, когда уже что-то узнал, прочитал, задумался о том, что такие формы сношений бывают.
Об этом мы узнавали еще в советские годы, хотя по телевизору и в прессе никто тему нетрадиционной ориентации не обсуждал, но все знали, о чем идет речь. Были же детские эротические игры. У нас в школе на перемене одноклассники кого-нибудь хватали всей толпой, клали на парту и имитировали проведение операции по кастрации. Все в пионерских галстуках, невдалеке стоит бюст Ленина. Хватали друг друга за член (я, кстати, не хватал). Помню, как мама одного мальчика отчитывала его: «Саша, ну как же так можно! Это же вульгарно!» Да, в советские времена все это выражалось в том числе и вот в таких гадких формах — не только мальчики девочкам портфель носили.
По телевидению был сплошной хор Александрова и пляски народов Средней Азии, а дети рассказывали друг другу все, что могли от кого-то узнать о сексе и других запретных вещах. Откуда, например, берется русский мат? Кстати, матерные слова ведь еще несут контекст определенных действий, смысл которых ребенок стремится постичь. Такая вот устная традиция, дворово-школьное воспитание.
Как в советской школе относились к самой концепции нетрадиционной сексуальной ориентации?
Честно говоря, особо она не обсуждалась. Разговоры и шумиха вокруг этой темы начались только в последние годы в рамках борьбы с пропагандой. Вроде бы информация о гомосексуализме подается в негативном ключе, а на самом деле это как раз и есть пропаганда. В советские времена этот вопрос просто не поднимался на уровне СМИ и государственной политики, а если его обсуждали неформально, то это была третьестепенная тема.
Примерно в 14-16 лет подросток задумывается о своих сексуальных переживаниях, они начинают проявляться более ярко. Как это происходило у вас?
Даже в этом возрасте я не осознавал до конца свою ориентацию. Хотя в пионерлагере тогда некоторые подростки занимались взаимной мастурбацией, но никто не считал, что это какая-то педерастия — скорее просто исследование своей сексуальности.
Только уже в десятом классе было нечто конкретное. Одноклассники — сначала один, потом другой — позвали к себе домой мастурбировать, причем, по их словам, у них уже были девушки. Может быть, они им пока не давали, а может, они просто хвастались, что у них был секс, а ничего не было. Сейчас они — семейные люди, у них есть дети, один, кстати, сейчас в спецслужбах работает.
Тот опыт как-то повлиял на ваш выбор?
Мне понравилось, я понял, что это мое. После школы я начал искать знакомства по объявлениям в газетах, таких как «Из рук в руки» или «Московский комсомолец». Они выглядели примерно так: «мужчина, рост, вес, ищет друга, писать на абонентский ящик на почте, либо предъявителю паспорта с конкретным номером».
Вы откликнулись на объявление в первый раз. Кто это был?
Это был сын обеспеченных родителей, русский из Якутии. Он учился в Москве. Рассказывал, как обстоят дела с нашей темой на родине, как у него были отношения с сыном местного высокопоставленного силовика. Был у него и контакт с одним переводчиком, якутом по национальности, который учился в Ленинграде. По его словам, в Якутии на нетрадиционную сексуальную ориентацию смотрели спокойно, у якутов это было всегда, и никто на этом внимание не акцентировал, в том числе и в советские времена.
Что было дальше?
Я человек, склонный к длительным серьезным отношениям, и думал, что нашел любовь на всю жизнь. Но потом он меня бросил, и это было для меня трагедией. Я попереживал, а потом стал дальше искать, с другими людьми знакомиться.
Потом мне рассказали про специальные дискотеки, но мне на них не понравилось, я не люблю танцевать всю ночь. А вот нудистские пляжи, которые только появились в Москве, мне пришлись по душе. Там я увидел, что есть не только молодые геи, но и постарше — я их тогда называл «дедами». Может быть, им было лет по 45, но советские люди очень плохо выглядели, ходили в задрипанных шмотках.
На этих пляжах люди общались, знакомились, а рядом всегда были какие-нибудь кусты, и туда обычно уходили любители скорой любви. «Деды» постоянно звали меня в какой-то «лес», на что я им отвечал, что просто отдыхаю. Однажды я в этот «лес» заглянул и ужаснулся: они ходят там взад-вперед, трясут членами. Даже если подойдешь справить малую нужду к дереву, все сразу сбегаются и начинают оценивать размер твоего достоинства. Это люди с отклонениями, с фетишизмом в зацикленной форме.
Почему, с вашей точки зрения, они такими стали?
В советские времена не было ни компьютера с порносайтами, ни тематического кино, ни клубов, общаться было негде. И что в этом случае остается? Либо пойти на какой-то пляж, либо в общественный туалет, который был в центре каждого областного города местом встреч. Там же геев ловили милиционеры, вербовали кагэбэшники — если человек относился к какому-нибудь интересному коллективу, в котором имело смысл держать своего стукача. В Москве был туалет у Кремля, который называли «Под звездами». Там, у Кутафьей башни, собирались эти «деды», затаскивали туда слабовольных мальчиков, с которыми знакомились на улице.
Я как-то гулял в 1993 году по центру Москвы и встретил знакомого казаха, гея, учившегося в Москве. Холод был собачий, я предложил поехать домой, а тот говорит:
— Нет, давай зайдем в туалет.
— А что там делать? — спрашиваю я.
— Что-что — смотреть, — отвечает он.
— На кого?
— На педерастов, конечно.
Мы спускаемся вниз, подходим к двери, а изнутри слышится тонкий смех. «Там что, женщина?» — спрашиваю. «С чего ты взял? Смех-то типичный педовский», — отвечает он. Открываем дверь, а там несколько «дедов» и какой-то мальчик, похожий на хабалистую девочку.
Многие пассивы думали тогда, что иначе и быть не может, что это естественная модель поведения. Ходили в юбках, красили губы, не будучи при этом транссексуалами или трансвеститами. Некоторые, в целях конспирации, чтобы в общественных местах обсудить кого-нибудь и не выдать его ориентацию перед окружающими, называли его в женском роде. Отсюда прозвища вроде «Машка» вместо Мишка, «Славестина» вместо Славы и так далее.
Уже в начале 90-х все это начало отмирать. Стильные геи, у которых были деньги, ездили в Европу и видели, что там все по-другому. По возвращении они относились презрительно к такому поведению. Мода на то, чтобы выглядеть чисто и презентабельно, распространилась сверху вниз.
А знаменитый памятник героям Плевны? Вы туда ходили?
На «Плешку» ходили только из любопытства, поскольку я уже видел, какая публика там собирается — вот эти самые «деды», рыхлые, толстые, с плохими зубами, лысые. Зачем это все мне 20-летнему? Там мы наблюдали сценку, которую я до сих пор помню. Стоит мужик и мальчик лет 18. Парень — шаг вправо, «дед» — шаг влево. И так они ходят по кругу и смотрят друг на друга, как глухари на току. Молодежь из других городов приезжала в Москву, знакомились на «Плешке», отдавались этим «дедам» за то, что они их приютят переночевать.
Какие еще места встреч были популярны в то время?
Был парк «Сад чудес» при туберкулезном диспансере, недалеко от Щукинской, сквер у Большого театра... Метро «Охотный Ряд» зимой — там в огромном количестве тусовались лесбухи, причем такого вида, что не поймешь даже, мальчик это или девочка.
В 1990-е годы в Москве открывалось много клубов. Заходили в них?
За всю жизнь, наверно, был в них раза три. Был такой кинотеатр «Мир» на Цветном бульваре — огромный круглый зал. С одной стороны — буфет, водка, шампанское, в центре танцуют, по краям ходят взад-вперед, снимаются. Кто-то приходил для знакомства, кто-то отдохнуть. Тогда стали появляться мужчины-проститутки. В советские времена, может, и была мужская проституция, но тогда они работали по большей части с иностранцами.
Милиция гоняла «Плешку» и другие места встреч?
Ни разу о таком не слышал. Разве что в конце 1990-х, когда убили одного влиятельного гея и милиция никак не могла раскрыть это дело. Они врывались на дискотеки, проверяли документы, а потом приезжали на пляж и всех, у кого при себе не было паспорта, снимали на видеокамеру. Вообще, тогда агрессии было намного меньше, люди голодали, по окраинам страны полыхали войны. Было не до геев, никого они не волновали. Был случай, когда в каком-то колхозе два тракториста нашли свою любовь и жили семьей — прямо «Горбатая гора».
Что было, если человек тогда совершал каминг-аут?
Когда молодой человек сообщал родным, что он гомосексуалист, к этому относились по-разному. Родители, конечно, горевали. Мальчик-латыш, у которого был очень крутой папа, рассказывал: «Отец сразу схватил дорогую посуду и магнитофон и выбросил в окно с криком "На хрена мне это все!"»
Но есть и другой пример. У одного парня был папа-миллионер, большая шишка в сфере нефтянки. Когда он узнал, то коротко выругался, а потом подумал-подумал и сказал: «Ну что ж, будет у нас дочь медик, а сын — педик». И снял ему квартиру для встреч — я туда ездил. Был у него на дне рождения, его отец и мать посмотрели на меня и сказали: «В нашей семье никаких тайн нет, поэтому у нас все хорошо, проблемы мы решаем вместе».
Тогда заявить об этом было гораздо проще, чем сейчас, к этому относились намного спокойнее. В 1995 году был случай, когда в предвыборный штаб партии Рыбкина, которая шла в Думу, привели одного молодого человека, очень хабалистого, чуть ли не накрашенного, всего в браслетиках, цепочках, бусиках… Начальник штаба тогда сказал: «Кого ты нам привел? Мне, конечно, неважно, кто с кем спит, но пусть это будет не так ярко выражено!» Вот и все.
А как вообще относились к манерным геям, «хабалкам»?
В то время их уже не любили, и с каждым годом это презрение росло. Поэтому мне особенно жалко транссексуалов и трансвеститов — на них обрушивается основной вал неприятия как со стороны натуралов, так и со стороны геев, ведь в сознании широкой публики гомосексуалист представляется именно трансвеститом.
В советские времена даже ходил слух, что Валерий Леонтьев сделал операцию по смене пола. Мне мама как-то, придя с работы говорила: «А у нас на работе говорят, что Леонтьев гомосек и с модельером Зайцевым гомосечится».
И как к этой «новости» отнеслась ваша мама? Как вообще относились люди к такого рода информации?
Никак. Поржали — и все.
С годами, получается, неприязнь к гомосексуалистам росла? Когда это началось?
В соцопросах 1990-х — начала 2000-х о своем нейтральном отношении к геям говорили около 70 процентов населения, а о готовности разрешить однополые браки — около 50 процентов. Я сам был потрясен, когда узнал об этом.
Первые звоночки прозвенели в 2006 году, когда Николай Алексеев стал носиться с идеей гей-парада в Москве, а его оппоненты преподнесли эту концепцию как «репетицию Майдана» — еще того первого, с оранжевыми шариками. Тогда и началось: националисты, например, закидали файерами геев, которые принесли цветы к могиле Неизвестного солдата. Смысл той акции был в том, что наши воины освободили мир от фашизма, а фашисты преследовали геев.
Тогда стало очевидно, что геи у нас есть и с этим надо что-то делать. Надо было показать, что мы чем-то отличаемся от Запада. Вроде и у нас, и у них капитализм и демократия, какие же у нас различия? Вот и придумали: у них там геи, которые анальным сексом занимаются, а у нас ничего такого нет. Это стало национальной идеей — в России геев нет. Мы разбиваем яйцо не с тупого конца, а с острого, как у Джонатан Свифта в книге про Гулливера.
Концепция «Гейропы» тоже недавняя?
Конечно. Заметьте, в половине европейских стран гей-браки не легализованы до сих пор, а многие государства считаются откровенно гомофобскими (Прибалтика, Польша, балканские страны). Даже в Италии не все гладко. Зато есть регион на Земле, в котором почти везде разрешены однополые браки, — это Латинская Америка, о чем у нас не говорят, ведь это же наши партнеры.
Часто высказывается такая позиция: я не против сексуальных меньшинств, лишь бы они сидели где-нибудь и никак себя не проявляли.
К сожалению, человек старается убежать от любых проблем. То же самое говорят про пьяниц: пусть живут, лишь бы их не было видно и слышно, не валялись, не путались под ногами. Или про наркоманов и бомжей.
Но надо понимать, что общество — структура сложная, и чем оно сложнее, тем более устойчиво, ведь и физика, и биология доказывают, что сложные системы — более крепкие. Тут вопрос должен стоять по-другому: что геи могут дать стране? Прежде всего, культуру ухода за собой. Они подтянули моду на фитнес, на мужской стиль. Наш мужик теперь — это не грубое получудовище в кирзовых сапогах, воняющее перегаром.
Напоследок расскажу одну историю. У моих знакомых жили две черепахи, обе — самцы, и они сожительствовали друг с другом. По мнению хозяев, это происходило потому, что им не хватало самки, которую им вскоре принесли. Что вы думаете? Пассивный так укусил ее за шею, что она умерла. Приревновал. Вот как бывает.