Подмосковные адвокаты начали забастовку в связи с задолженностью государства за оказанные ими услуги: в настоящее время казна должна им 22 миллиона рублей. Неимущие граждане, оказавшиеся в тисках правосудия, рискуют остаться без защиты. «Лента.ру» попыталась разобраться в ситуации и узнала, могут ли бесплатные адвокаты работать качественно.
500 рублей в день получает адвокат по назначению от государства за свою работу. В 2017 году эта цифра не увеличится, говорит государственный защитник Василий Головин. «Я в одном деле сидел ровно год, заседание было то одно в неделю, то три. Подсчитайте — этого достаточно? Это нищенство называется. В Москве судебный департамент еще как-то перечисляет деньги, а в регионах вообще не платят. Поэтому адвокатские сообщества в субъектах принимают решения о забастовках. Конечно, это неприлично, ну а что делать? Бойкотировать и все. А когда адвокатские палаты бойкотируют, то останавливается работа суда, следствия и прокуратуры. Ведь без адвоката-то нельзя, закон требует», — объясняет он. На вопрос, какая оплата была бы справедливой, отвечает: «Чем больше, тем лучше».
«Раньше мы контролировали, сколько нам государство должно заплатить за работу, а сейчас — нет», — пояснил Головин. Он получал копию постановления о выработанных часах, а с 2015 года ввели новый порядок: документ уходит в суд, затем в судебный департамент, а копии у адвоката не остается. «Мы потеряли контроль», — сетует он.
Изменения появились после так называемого «дела переводчиков». Головин утверждает, что среди этих денег были и адвокатские.
Расследование началось с письма председателя Мосгорсуда Ольги Егоровой главе Верховного суда России Вячеславу Лебедеву, в котором она указала, что в 2014 году услуги переводчиков, работавших в столичных судах, обошлись казне в 322 миллиона рублей, а по подсчетам Мосгорсуда на эти цели в действительности было потрачено всего семь миллионов рублей.
Под следствием оказалось руководство московского управления Судебного департамента и гендиректор компании «Рабикон-К» Умар Заробеков, который сообщил следователям, что такая же схема существует в Подмосковье, после чего появилось уголовное дело против руководителей управления Судебного департамента Московской области. По версии следствия, фирма «Рабикон-К» представляла в управления Судебного департамента по Москве и области поддельные судебные постановления об оплате труда специалистов с сильно завышенными гонорарами.
«Но я не ропщу, я оптимист по жизни», — говорит Головин. По его словам, он остается государственным защитником. Только в январе он принял участие в девяти уголовных делах.
После заседания регионального совета судей 26 января президент Адвокатской палаты Московской области Алексей Галоганов сообщил о решении своих коллег, работающих по назначению, начать забастовку в том случае, если непогашенная задолженность по оплате их труда превысит два месяца.
Забастовка будет выражаться в том, что дежурный адвокат вправе не являться по вызову дознавателя, следователя или суда.
Сейчас задолженность бюджета перед подмосковными государственными защитниками превышает 22 миллиона рублей. Из них около 16 миллионов должен судебный департамент защитникам, работавшим в судах. Остальная часть долга относится к МВД и Следственному комитету за участие государственных адвокатов на стадии расследования и дознания, рассказал «Ленте.ру» Михаил Толчеев, вице-президент Адвокатской палаты Московской области.
«Управление Судебного департамента уже больше года фактически вводит нас в заблуждение, каждый раз обещая погасить задолженность в течение двух недель — месяца. Конечно, адвокатскому сообществу это не нравится. Большинство адвокатов в регионах работают по назначению, и если их услуги не оплачивают — им и жить не на что. Прокурорам платят зарплату, судьям тоже, почему же адвокаты должны отдуваться за такую нерасторопность чиновников?» — негодует он.
В Федеральной палате адвокатов «Ленте.ру» предоставили данные о количестве государственных защитников, работавших в 2015 году (за 2016 год информация пока не собрана).
В 2015 году на следствии и в суде участвовали по назначению 37,5 тысячи адвокатов, что на восемь тысяч больше по сравнению с 2014 годом (29,48 тысячи).
Объем бюджетных средств, начисленных адвокатам за эту работу в качестве вознаграждения, превысил четыре миллиарда рублей (в 2014 году — 3,9 миллиарда рублей). Ежемесячное вознаграждение адвоката в 2015 году в среднем по России составило 9095 рублей (в 2014 году — 11 024 рубля).
Александр Дудкин был государственным защитником Бориса Березовского, когда опального олигарха заочно судили в 2007 году в Савеловском суде Москвы.
«Это был первый процесс в отсутствие подсудимого, мне было интересно, поэтому я взялся за это дело», — вспоминает он в беседе с «Лентой.ру».
По его словам, порядок назначения государственного адвоката таков: суд отправляет в адвокатскую контору по территориальному принципу телефонограмму о необходимости участия в деле защитника. Если свободен, то берешься за дело.
«Для меня нет разницы — работать по соглашению или по назначению. Работа абсолютно одинаковая. Адвокат, по моему убеждению, как и врач, должен оказывать помощь независимо от того, имущий человек или нет», — заверил Дудкин.
После обвинительного приговора он обжаловал его — правда безуспешно. Со своим звездным клиентом Дудкин ни разу не встречался. Слышал, что через прессу Березовский заявлял, будто ему безразлично то, что происходит в российских судах.
Защитник признается, что после дела Березовского у него не стало больше платных клиентов. Дудкин объяснил происхождение мифа о том, что бесплатный адвокат защищает плохо: «На предварительном следствии тоже работает адвокат по назначению, и некоторые коллеги не всегда дорабатывают, допускают ошибки, но это лично мое мнение. Ведь есть ключевые моменты: опознание, допрос, предъявление обвинения, очные ставки, и я потом смотрю документы и понимаю, что не все сделано предыдущим адвокатом для полной защиты. Конечно, у всех свое мнение: у одного доктора один диагноз, у другого — другой».
По его словам, адвокату, участвующему в судебном разбирательстве, тяжелее потом исправить ошибки защиты, допущенные на предварительном следствии, что сказывается в итоге на приговоре. В подтверждение своих слов он рассказал о своем недавнем деле. В Савеловском суде Москвы рассматривалось дело об угоне автомобиля «Чайка», принадлежащего Генпрокуратуре. В преступлении обвинялись два молодых человека, музыканты.
На следствии они признали свою вину по статье 166 части 3 УК РФ («Неправомерное завладение автомобилем без цели хищения с причинением особо крупного ущерба»), наказание — до десяти лет лишения свободы.
«Я стал участвовать в этом деле, когда оно уже поступило в суд. Из материалов было очевидно, что действия сообщников нужно было квалифицировать по менее тяжкой части 2 статьи 166 УК РФ («Группой лиц по предварительному сговору»), а не по части 3, потому что ущерб в крупном размере отсутствовал (на автомобиле были зафиксированы мелкие повреждения от того, что сотрудники ГИБДД стреляли по колесам, пытаясь задержать молодых людей)», — объяснил Дудкин.
При этом обвиняемые согласились на рассмотрение дела в суде в особом порядке, то есть без исследования доказательств. Адвокат сообщил им об ошибке в обвинении и объяснил последствия особого порядка, тем не менее молодые люди от своего решения не отказались.
«Повезло, что государственный обвинитель проявил объективность. Он тоже должен дать согласие на особый порядок, и он не согласился, поэтому дело слушалось в обычном порядке. В прениях прокурор отказался от части 3 и просил наказания именно по части 2 статьи 166 УК РФ», — рассказывает Дудкин.
В итоге одному из подсудимых дали 3,5 года лишения свободы, второму — условный срок. Если бы их судили по третьей части статьи — наказание было бы более суровым, резюмирует адвокат.
Тему «подсадных» адвокатов, работающих на интересы следственных органов, Дудкин обсуждать отказался, сославшись на профессиональную этику, которая запрещает негативно отзываться о работе коллег.
Дудкину 72 года, он работает адвокатом уже 40 лет. Среди клиентов, которых он защищал от имени государства, — представители всех слоев населения. В последнее время, по его словам, чаще приходится иметь дело с гражданами из Средней Азии, в основном это имущественные преступления: разбои, грабежи.
Бывает, что заурядное на первый взгляд дело оказывается очень интересным. «Читаю материалы дела, в них протокол. Написано: протокол мной прочитан, все верно — и стоит подпись. А допрашивал его следователь без переводчика. Но обвиняемый из Средней Азии вообще не владел русским языком. Только приехал, только устроился на работу дворником. Там бытовое преступление было: угроза убийством, поспорили с товарищем», — вспоминает адвокат. Суд признал недопустимыми собранные следствием доказательства, полученные с нарушением закона, и подзащитного отпустили. Дело было прекращено.
Оправдательные приговоры в своей долгой практике Дудкин может пересчитать по пальцам: «В практике любого адвоката их очень немного».
О существовании «подставных» адвокатов, обслуживающих интересы следствия, а не обвиняемого, как того требует закон, широко стало известно в 2015 году после истории Светланы Давыдовой, матери семерых детей, обвиненной в госизмене. Адвокат по назначению Андрей Стебенев посоветовал женщине во всем сознаться, публично поддержал позицию следствия, а после ареста Давыдовой не стал подавать жалобу.
Именитые и дорогостоящие адвокаты иногда в качестве благотворительности берутся защищать обычных людей совершенно бесплатно, рассказывает «Ленте.ру» адвокат Руслан Коблев, представляющий интересы крупных компаний, бизнесменов, высокопоставленных чиновников.
«Это общепринятая практика — вести дела pro bono (от лат. pro bono publico — ради общественного блага — прим. «Ленты.ру»). Если мы понимаем, что дело общественно важное, то делается существенная скидка или защита осуществляется бесплатно. Например, мы представляли интересы многодетной матери, которую обвиняли в краже детских вещей из магазинов», — рассказал он. Защитникам удалось добиться снятия с женщины нескольких эпизодов кражи в связи с недоказанностью, а по одному, по которому она успела сознаться еще до появления защитников, ей был назначен штраф. «Она осталась на свободе, ее не разлучили с детьми», — пояснил адвокат.
Pro bono не следует путать с адвокатами, которые работают по назначению, — их услуги в конечном итоге оплачивает государство. По словам Коблева, обычно просьбы об участии в защите по таким делах поступают от депутатов, журналистов, общественников.
Адвокаты его бюро не участвуют в делах по назначению, за что контора платит в Адвокатскую палату города Москвы определенную компенсацию, которая идет на оплату услуг государственных защитников. «Мы как бы откупаемся, — объясняет Коблев. — Такой порядок давно установлен Федеральной палатой адвокатов и Адвокатской палатой Москвы».