Таймыр богат древними вулканическими породами. Все Среднесибирское плоскогорье 251 миллион лет назад содрогалось от извержений вулканов. Магистрант кафедры петрологии геологического факультета МГУ Георгий Махатадзе, чья диссертационная работа посвящена вулканологии, рассказал «Ленте.ру» о своей экспедиции на Таймыр.
Туман. Огромная, нет, бескрайняя тундра с редкими лесными островками. Накрапывает мелкий нескончаемый дождь. Ветер. Сильный ветер. И дождь падает как-то справа... 11 человек пытаются не свернуть с едва заметной четвертьвековой вездеходной колеи. Она ведет с берега реки к выработанному месторождению. Обычно ее можно узнать, разве что когда нога уходит в жижу несколько глубже, чем обычно. Временами видно, как следы от левой и правой гусениц сходятся, пересекаются и расходятся обратно. Может, это и не колея вовсе, а оленья тропа?
Началось все с разговора между мной и научным руководителем:
— Хочу туда! — решительно заявил я.
— Туда почти никто в этом году не едет. Только группа школьников, — ответил он.
Так я попал в образовательную геологическую экспедицию нескольких старшеклассников, их учителей и ученых. Меня согласились взять, чтобы я смог заняться интересной мне темой — вулканизмом Маймеча-Котуйской провинции, названной так по двум основным рекам в этом регионе. Это часть большущей (несколько миллионов кубических километров лав и пепла) Сибирской трапповой провинции, где все извержения происходили в очень короткий период, совпадающий с одним из массовых вымираний — тогда, например, вымерли все трилобиты, ракоскорпионы и морские бутоны. После этого по всей Земле распространились рептилии — динозавры.
Чтобы попасть на Таймыр, сначала нужно долететь до Хатанги, поселка на одноименной реке, впадающей в море Лаптевых. Ближайший крупный населенный пункт — Норильск. Там у нас была пересадка, и потом мы на маленьком самолете летели еще четыре часа. Сама Хатанга — очень небольшой поселок, сравнимый размерами с взлетно-посадочной полосой на его окраине. Добраться как-то еще до Хатанги, по сути, нельзя. Иногда здесь оказываются торговые суда и танкеры, однако устоявшегося расписания у них нет. Зимой можно попробовать доехать по замерзшим рекам, но расстояния такие, что это очень затруднительно. В общем, обычно летают. И продукты тоже доставляют по воздуху.
Мы прибыли в Хатангу 18 июля, закупились тушеной олениной (произведенной почему-то в Петербурге), крупами и стали собирать катамараны, чтобы подняться по реке Маймече (второе ее название — Медвежья) до самой вулканической провинции. Пока работали на берегу, поняли, что наши постоянные спутники на всю экспедицию — комары.
Мы двинулись на двух катамаранах с моторами вверх по течению. Сначала было ничего: полярный день, светло и тепло. Лежишь целыми днями на рюкзаках, брызгаешься репеллентом, иногда управляешь катамараном, обедаешь раз в день.
Однако вскоре резко похолодало. Летом там короткое — в сентябре уже самая настоящая полярная зима, солнца практически нет где-то до мая, поэтому август уже вполне тянет на осень. Кроме того, мы добрались до первых лав. Это было 31 июля. Краешек провинции нам не подходил, надо было идти еще несколько дней. Но зато тут и там стали возникать пороги, камни на дне превратились из песочка и глины в большие острые булыжники. Для надувных катамаранов это серьезное испытание.
Пороги мы проходили волоком или тянули наши плавсредства за веревку. Сначала пороги встречались раз-два в день, потом гораздо чаще. Каждый поворот — новая стремнина, которую не берет мотор, каждая отмель — риск порвать катамаран.
Однажды мы все-таки повредили лодку. Уже вечерело, погода напоминала московский декабрь, дул сильный ветер, а сухой одежды, разумеется, не осталось.
До брошенного домика, которому предстояло стать нашей базой, было еще четыре километра по реке. Двухнедельный путь близился к завершению, и мы были готовы на последний рывок, несмотря на усталость.
Мы осмотрелись, прикинули, как будем подниматься, отплываем — со второго катамарана что-то кричат. Смотрим, люди наполовину в воде. Один из баллонов за доли секунды полностью сдулся! Надо срочно всех греть, все зашивать и сушить. Там и заночевали. У шумной воды и страшных скал, которые — что же добру пропадать — я пошел изучать. С молотком и чашкой чая, благо лагерь тут же.
На следующий день мы все же добрались до заветного домика на берегу реки. От него идет вездеходная дорога на месторождение. Вездехода у нас нет, да и польза от него лишь зимой, так что еще 16 километров нам предстояло пройти пешком.
10 августа мы увидели оленей. они мигрируют здесь каждые полгода, стараясь оказаться севернее комаров и южнее морозов. Идешь утром по пологому холму, а мимо тебя, иногда совсем рядом, пробегают стада северных оленей. Некоторые отделяются от остальных. Олени редко видят людей, поэтому и не боятся, иногда даже проявляют любопытство. Могут, если замереть, подойти метров на 10, поглядеть на тебя. Но чуть шелохнешься — бросаются прочь.
Несколько дней мы соседствовали с другой экспедицией, научной. У них был вертолет. И они привезли нам свежего хлеба — это было прекрасно. Когда ты третью неделю на сухарях, рыбе и консервах (рыбу тоже не видел с того момента, как ушел с реки), то хлеб, испеченный всего сутки назад — настоящий подарок.
Я часто ходил с учеными по маршрутам, у нас совпадали научные интересы. Однажды мы лихо переоценили свои силы. Вышли утром, наметив план: обойти две горки. Вернулись в час ночи, правда, объелись морошки.
Нам предстояло еще подняться по Маймече до другого массива с самородным железом. Такое редко образуется на Земле, обычно это упавшие метеориты.
Уже 17 августа, пока все занимались железом, я изучал самые первые — из излившихся тогда, 251 миллион лет назад — потоки лавы. Для этого пришлось забраться на гору, откуда, кстати, открывался вид на всю долину Маймечи. Именно из-за характерного пейзажа такие вулканические провинции называют трапповыми («лестница» по-шведски). Огромные древние лавовые поля образуют горки с плоскими вершинами и ступенчатыми обрывами.
Обратный путь показался намного короче — мы плыли по течению. Но это уже был конец сибирской осени, так что лежать на катамаране целый день было очень холодно. Зато и комаров не было. Под зимние куртки многие надевали еще пару свитеров. Из-за сильного ветра приходилось часто выходить на берег — разводить костер и греться чаем.
К вечеру 24 августа мы вернулись в Хатангу, долго разгружались. Поставили лагерь, натянули тент, чтобы укрыться от дождя. Перед ужином повалил снег — крупный горох. Ешь супчик, перед тобой костер, на тебе хорошая куртка, «крыша» над головой есть — уютно. Но все как-то начинает завывать, снег порой попадает в миску.
Всю ночь я ощущал, что палатку заносит снегом. Холодно не было, у меня хороший спальный мешок. Наутро вылезать из него совершенно не хотелось, но перед отлетом было еще очень много дел, например, оформить документы на вывоз каменного материала. Камни из Таймыра просто так вывозить нельзя.