В выставочном зале Патриаршего дворца в Музеях Московского Кремля открылась экспозиция «Людовик Святой и реликвии Сент-Шапель», где представлена готика: скульптуры, иллюминированные рукописи, витражи, реликварии, лиможские эмали и резьба по слоновой кости — всего 78 предметов, повествующих об эпохе Людовика IX. Король Франции прославился, в частности, тем, что купил реликвии Страстей Христовых и построил для них королевскую капеллу Сент-Шапель. Выставка организована совместно с Центром национальных памятников Франции и проходит в рамках перекрестного Года культурного туризма России и Франции. Курирует показ заместитель гендиректора по развитию просветительской деятельности и популяризации Музеев Московского Кремля Ольга Дмитриева.
Людовик IX (1214-1270) ходил в два крестовых похода, несмотря на то, что идея эта в его пору была уже не самой популярной. В Седьмом походе он попал в плен и откупился, в Восьмом погиб в Тунисе. Говорят, он осознавал, что может погибнуть, и считал, что если это случится, то за веру. Он взошел на престол 12-летним мальчиком, а спустя 27 лет после кончины был канонизирован (на выставке представлен золотой с цветными эмалевыми цветами лепесток — на сей раз от реликвария в форме главы Людовика Святого, который сам превратился в святыню). У Франции появился «наихристианнейший король», у династии Капетингов — собственный святой. Богобоязненность его доходила до того, что после фиаско с Седьмым крестовым походом, виня, видимо, не только себя, он, по словам куратора Ольги Дмитриевой, даже издал указы, чтобы, в частности, следить за чиновничьими нравами.
Но дело даже не совсем, вернее, не только в этом. Из разных музеев — Лувра, Клюни (Национального музея Средневековья), Эрмитажа и других собраний — в Москву привезли частичку эпохи, вещная часть которой полна символизма, условности и невероятной ремесленной искусности. В 1239 году французский король купил у императора Латинской империи Балдуина II реликвии Страстей Христовых, в том числе и терновый венец. В иерархии реликвий это была высшая ступень, что, естественно, отразилось и на статусе Людовика IX. (Императоры Латинской империи чувствовали себя не то чтобы уверенно в финансовом смысле, и на святынях, которые крестоносцы давно в Византии заприметили, время от времени приходилось зарабатывать.) Потом за короткое время Людовик приобрел и привез в Париж еще более 20 святынь, в том числе частицу Креста Господня, камень Гроба Господня, копье сотника Лонгина... Для всего этого на острове Ситэ, недалеко от Нотр-Дам, была возведена Святая Капелла (Сент-Шапель) с нижней довольно приземистой церковью и, собственно, верхней капеллой для королевской семьи и избранных приближенных.
Она, конечно, поражает и сегодня, в отсутствие реликвий (многие из которых сгинули во время Великой французской революции). Когда по винтовой лестнице попадаешь в небольшое, но высокое, просторное помещение, делаешь глубокий вдох. То, что называется высокой готикой, здесь выглядит так: пространство «рвануло» ввысь, здесь почти нет стен, они сплошь заменены витражами, соединенными тонкими колонками. Это шкатулка, калейдоскоп. А по назначению — реликварий для святынь.
Пространство Одностолпной палаты Патриаршего дворца, где открылась выставка, ничем не напоминает Сент-Шапель, но его здесь постарались структурировать тоже подобно собору. В том плане, что у него также теперь имеется подобие скругленной алтарной части, а вдоль боковой стены в линию выстроены фрагменты витражей. В самой Сент-Шапель, в силу разных исторических обстоятельств и после научной реставрации XIX века, они теперь другие, и рассмотреть в подробностях их довольно трудно, поскольку находятся все-таки высоко. А эти, подлинные, хранятся в Центре национальных памятников и в Музее Клюни, и сейчас их можно разглядеть с близкого расстояния. Особенность витражной программы Сент-Шапель была в том, что французский монарх там в итоге оказывался включенным в череду сакральных сюжетов. На выставке, правда, нет сцен с самим королем, но, предположительно, есть витраж с его отцом Людовиком VIII.
Эпоха Людовика показана и через вполне себе светские предметы, вроде королевских печатей или золотого экю и серебряного турского гроша (эти гроши Людовик велел чеканить в 1266-м, предварительно ужесточив «запрет на копирование королевской чеканки» и отменив использование иностранных денег, — в итоге турский грош стал распространенной монетой и во французских пределах, и в общеевропейских). Но доминируют здесь, конечно, связанные с религиозностью вещи: разные документы (от акта о залоге Балдуином II тернового венца венецианцам — у них в конце концов его приобретал французский король, до Буллы о канонизации Людовика), а еще образцы готической скульптуры и миниатюры. Причем по жизнеописаниям монарха видно, что его слава сильно пережила его самого — в Музеях Кремля показывают даже посвященную жизни Людовика рукопись уже 1401-1500 годов, заказанную представителями династии Бурбонов, родственных Капетингам. И очень много реликвариев. От ларцов с лиможскими эмалями или с лиможскими же эмалями реликвария в виде четырехлистника (квадрифолия — распространенной в готике формы), изображающего стигматизацию святого Франциска, которого очень чтил Людовик, до реликвариев в виде хрустальных призм и даже в форме короны и с маленькими оконцами для разных святынь. За каждой вещью — своя история. Например, эта самая корона-реликварий попала в Лувр в середине прошлого века как «корона Людовика Святого», якобы подаренная им в свое время льежскому доминиканскому монастырю. В ходе исследований выяснилось, что это не непосредственно корона, а изначально именно реликварий, и, судя по стилистическим деталям, изготовлен он был не в Париже, а в Льеже, которому Людовик подарил один из шипов тернового венца.
Одним из центральных экспонатов организаторы выставки называют реликварий Святого тернового венца, помещенный в отдельную витрину против входа. Связанную с ним историю можно считать свидетельством смены эпох: нынешний, привезенный из сокровищницы Нотр-Дам, был сделан уже поздно, в 1806 году, — взамен первоначального, который во время революции был переплавлен (а сам венец в 1794 году, по словам Дмитриевой, тогда «разломили на три части»). А с обратной стороны этой витрины помещена репродукция с гравюры, изображающей расположение купленных Людовиком реликвий в алтаре Сент-Шапель (всего их здесь обозначено 20: не считая реликвий Страстей, это все святыни, связанные с Богоматерью и Иоанном Крестителем, — гравюра «сообщает» о том, что в алтаре, в отдельном реликварии в форме головы, помещалась часть главы Иоанна Крестителя).
Вообще, даже за самыми крохотными предметами разворачиваются длинные истории. Вплоть до того, что лежащий под стеклом аметист, если всмотреться, оказывается инталией (то есть с углубленным рельефом). В период Римской империи в III веке нашей эры профиль бородатого мужчины был, вероятно, портретом императора Каракаллы, во времена Византии его из-за короткой бороды и кудрей «назначили» апостолом Петром. Позже инталия оказалась частью декора крышки переплета «Второго евангелиария Сент-Шапель» — и вместе с тем стала изображением Адама у подножия креста. Порой оказывается, что языческая эпоха посредством таких предметов служила христианской.