Власти Китая приступили к новому этапу реформ госпредприятий, которые из главной опоры национальной экономики окончательно превратились в основной тормоз ее развития. Решать проблему руководство КНР намерено комплексно: закрывать неэффективные и грязные производства, сокращать избыточные мощности и одновременно развивать альтернативную энергетику. По словам чиновников, Китай готов перенимать опыт и у России. Стоит ли ждать «шоковой терапии» по-китайски — разбиралась «Лента.ру».
«У России относительно позитивный опыт реформирования госпредприятий, надеюсь, у нас будет возможность продолжить обмен опытом». Так председатель Комитета по контролю и управлению государственным имуществом Сяо Яцин охарактеризовал итоги российской приватизации.
Заявление чиновника прозвучало во время проходившей с 5 по 15 марта ежегодной сессии китайского парламента и стало неожиданностью — ранее Пекин был настроен критично к «шоковой терапии» и любил противопоставлять ей китайский план постепенного проведения реформ, обеспечивший стране процветание.
Впрочем, в случае госпредприятий превозносимая руководством Компартии Китая (КПК) экономическая стабильность обернулась застоем: в прошлом году прибыль 102 центральных госпредприятий достигла 1,23 триллиона юаней (180 миллиардов долларов), в то время как прибыль 10 крупнейших частных компаний за тот же период превысила 2,8 триллиона юаней (424 миллиардов долларов). При этом доходность активов госкомпаний в среднем составила 2,8 процента, а частных корпораций — 10 процентов. Закономерно, что звание «хребта» национальной экономики уже давно по праву принадлежит не госкомпаниям, а частному бизнесу, в котором занято 80 процентов населения страны, а доля в промышленном секторе превышает 60 процентов.
Власти Китая аргументировали поддержку госпредприятий за счет дешевых кредитов стратегическим значением соответствующих отраслей, над которыми государство должно сохранить контроль. В результате показатели финансовой эффективности часто ставились на второй план, а ключевое значение имели управляемость, лояльность кадров и общая стабильность. Решения об инвестировании в проекты за рубежом нередко принимались исходя из политических, а не экономических интересов. Кроме того, госпредприятия были уверены, что в случае надвигающегося банкротства правительство примет меры по их спасению, поэтому не боялись идти на рискованные сделки.
В итоге долг госкорпораций в 2016-м превысил 87 триллионов юаней (13 триллионов долларов), а общий корпоративный долг Китая составил 169 процентов ВВП. Во время ежегодной пресс-конференции 10 марта в Пекине глава Народного банка Китая Чжоу Сяочуань признал, что «уровень долговой нагрузки в корпоративном секторе слишком высок» и в краткосрочной перспективе вряд ли снизится. По его словам, правительство продолжит предпринимать меры, направленные на сдерживание роста долга, включая реструктуризацию компаний, сокращение избыточных производственных мощностей и отказ в предоставлении кредитов неэффективным предприятиям. Взятую главой центробанка линию продолжил в своем выступлении по итогам парламентской сессии премьер Госсовета КНР Ли Кэцян, предупредивший о возможном сокращении миллиона человек в связи с закрытием избыточных производственных мощностей.
Заявления китайского руководства свидетельствуют о готовности применять методы если не «шоковой», то «болевой» терапии, невзирая на угрозы для социальной стабильности, поддержанию которой власти уделяют особое внимание в преддверии запланированного на осень XIX съезда КПК.
В прошлом году Комитет по контролю и управлению государственным имуществом издал 38 регулирующих документов, в которых изложены принципы реформирования госпредприятий. Следуя этим предписаниям, обремененные долгами, непомерно разросшиеся и простаивающие из-за избыточных мощностей тяжеловесы к 2020 году должны повысить эффективность управления и стать привлекательными для внутренних и внешних инвесторов, превратившись в «полноценных субъектов рыночной экономики».
Первым делом правительство сконцентрировалось на борьбе с избыточными мощностями в сталелитейной и угольной промышленности: к 2020-му выбытие неэффективных добывающих мощностей в каждой из этих отраслей должно составить 150 миллионов тонн и 800 миллионов тонн соответственно. В 2016-2017 годах Госсовет КНР направит 100 миллиардов юаней (14,5 миллиардов долларов) на трудоустройство попавших под сокращение работников, которым будет предложено досрочно выйти на пенсию, пройти программу повышения квалификации или открыть свой бизнес. Последний пункт выглядит весьма заманчиво в теории, но вряд ли может быть масштабно реализован — на то, чтобы открыть свое дело, у шахтеров и сталелитейщиков не хватает ни стартового капитала, ни знаний. После сокращения многим из них приходится осваивать такие профессии, как охранник или дворник.
Еще одним нововведением стало слияние госпредприятий, работающих в одном секторе. В 2016-м правительство провело 10 подобных сделок. Наиболее значимой из них стало объединение двух сталелитейных гигантов Baosteel и Wuhan Iron and Steel Corporation в корпорацию China Baowu Steel Group Corporation, которая моментально превратилась в крупнейшую в мире после люксембургской ArcelorMittal. Среди обсуждаемых сделок также фигурирует слияние China General Nuclear Power Corp и угольной корпорации Shenhua Group, которая развивает совместные проекты с рядом российских компаний.
Помимо этого, правительство назначило две принадлежащие ей инвестиционные компании — China Chengtong Holdings Group и China Reform Holdings Corporation — управлять промышленными активами, а также наделило их правом инвестировать и распоряжаться акциями вместо себя. В сентябре прошлого года Китай учредил фонд в 350 миллиардов юаней (52,5 миллиарда долларов), в задачи которого входит поддержка реструктуризации предприятий госсектора. В частности, средства фонда будут направлены на обеспечение сделок по слиянию и поглощению, оптимизацию производственной структуры и внедрение новых технологий. В будущем Комитет по контролю и управлению государственным имуществом намерен передать функции управления активами в руки инвестиционных компаний и сконцентрироваться на управлении капиталом госкомпаний.
В списке прочих мер, направленных на повышение эффективности управления, значится расширение роли совета директоров в принятии решений, передача части акций сотрудникам, раскрытие информации о результатах работы центральных госпредприятий и смешанная форма владения в отдельных областях. Привлекать частный бизнес правительство намерено за счет продажи доли в госпредприятиях, обмена акциями и выпуска конвертируемых облигаций.
Одновременно власти Китая обозначили намерение ввести ограничения на инвестиции за рубежом, чтобы приостановить отток капитала и уменьшить давление на курс юаня, который в прошлом году снизился на 6,6 процента, что привело к сокращению золотовалютных запасов КНР с четырех триллионов долларов в 2014-м до 2,98 триллиона в феврале 2017-го. Предполагается, что правительство введет запрет на инвестиции за рубежом объемом свыше 10 миллиардов долларов, сделки по слиянию и поглощению размером свыше миллиарда долларов в непрофильных для китайской компании сферах, а также на сделки по приобретению госкомпаниями недвижимости стоимостью свыше миллиарда долларов.
Трудно сказать, насколько у Китая получится целиком реализовать реформу госпредприятий в задуманном виде. С учетом заданных временных рамок решить накопившиеся проблемы будет очень непросто. Главным вопросом для КНР остается все же обеспечение внутри- и внешнеполитической стабильности. Официальное утверждение Си Цзиньпина в качестве «ядра» ЦК КПК должно позволить ему принимать непопулярные, но необходимые решения. Однако, несмотря на строгий контроль, предотвратить нарастание протестных настроений в случае ухудшения экономической ситуации может оказаться весьма трудной задачей, и тогда правительству неминуемо придется принести реформы в жертву социальной стабильности.
Кроме того, Китай вынужден проводить реформы в турбулентной внешнеполитической обстановке. Ключевое значение для Пекина будут иметь отношения с США: сохраняющаяся неопределенность политики Дональда Трампа в Азии вынуждает КНР расходовать дополнительные ресурсы на обеспечение военной безопасности, а проводимая ФРС валютная политика во многом влияет на устойчивость китайской финансовой системы. Относительная ясность может возникнуть по итогам планируемой встречи Си Цзиньпина и Дональда Трампа в апреле, однако рассчитывать на сближение позиций в любом случае не стоит.
В текущей ситуации руководство КНР оказывается перед непростым выбором. С одной стороны, чем дольше оттягивать необходимые реформы, тем болезненнее окажутся их последствия. С другой — в чувствительный период перед партийным съездом риски дестабилизировать внутриполитическую ситуацию особенно высоки. От решения властей в Пекине будет зависеть дальнейшая судьба китайской экономики, а значит — учитывая ее размер — и мировой.